Юлия Ковалева - неПАЦАНКА. Трансформация бой-бабы в леди

• Название: неПАЦАНКА. Трансформация бой-бабы в леди
• Автор: Юлия Ковалева
• Жанр: Биографии
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-17-117455-2

Мой отец-военный всегда хотел мальчика, но родилась Я. Все детство прошло в переездах и окружении мужчин и спортивных снарядов. Я была истинной пацанкой! 2 высших и 3 ножевых, бицепс 40 см и спецназ-подготовка – мои богатства к 24 годам жизни. Я была бодибилдером, чиновником, коллектором, таксистом и правой рукой директора по госзакупкам. Меня ранил медведь. В меня стреляли из автомата Калашникова, метали гранаты и литые ножи. Я пережила анорексию, булимию, две попытки суицида. Меня жестоко избили на глазах у беременной матери, а спустя 17 лет я достала сестру с того света собственными руками. «Ну, что еще?» – вопрошала я, глядя на небесный купол, и продолжала спасать всех вокруг, кроме себя. Пока однажды не увидела объявление о наборе в реалити-шоу… Это история моей жизни и пути к победе в первом сезоне телевизионного шоу «Пацанки», история взлетов и падений, кардинальной смены имиджа и образа жизни, преображения из «мужчины» в женщину, пути становления истинной леди. Это не сборник волшебных рецептов, заумных и трудноосуществимых методик, не универсальная инструкция по достижению успеха в жизни и карьере. Это история о том, как начать жить здесь и сейчас, научиться принимать жизнь и меняться к лучшему, сбросить оковы страха неудачи и смело идти к своей мечте. Это исповедь человека, сделавшего выводы из ошибок и жестоких уроков жизни. Это простые, но очень актуальные советы, которые способны поддержать читателя в самой трудной ситуации и помочь увидеть свет в конце тоннеля. Это книга для тех, кто готов посмотреть правде в глаза. Если вам нужны простые ответы на сложные вопросы и вы хотите учиться на чужих ошибках, тогда эта книга точно для вас.

---

– Мать, мать, спокойно, – схватил меня Ник за плечо и тем самым успел выбросить красную тряпку на поле предстоящей брани перед моим несущимся на тореадора быком. – Спокойно, оно того не стоит! Мы приехали на ВДНХ! – с радостью в голосе миротворца провозвестил он.

Едва усмирив импульс ударить такой ручной шлагбаум, я посмотрела в глаза своего друга-спонсора, смачно сплюнув на пол, не скрывая все еще бушевавшей агрессии, сказала: «Ты в рубашке родился, будучи моим другом».

Мы выбрались из заполоненного суетой людских мыслей и тел подземелья метро и остановились: перед нами распростерся невероятный масштаб территории и архитектуры, который на фоне нашего маленького городка был целой Вселенной, а мы – двумя космонавтами, вышедшими в открытый космос. К слову, и попали мы в космическое пространство: слева от нас стрелой, пронизывающей стратосферу, возвышался памятник «Покорителям Космоса», рядом с которым Космопарк и музей Космонавтики.

– Это знак, мать, чуешь? Его Гуглейшество говорит, что нам налево, вперед! – бросился в сторону «покорителей» Ник, оставив меня со смутным чувством начала чего-то столь важного в моей жизни, об ощущении которого заявляла пока только приостановка дыхания и учащенное сердцебиение.

Однако символично, что я оказалась вновь на ВДНХ, спустя 12 лет после своего первого визита в Москву, когда мне было, невероятно, 12 лет. Совпадение? А может, цикл? 12 знаков зодиака. Моя жизнь пошла по их полному циклу и вернулась в ту же точку, в которой зафиксировала знаковую встречу с Москвой в юности. Знаковую, потому что тогда мой отец впервые взял с собой в столицу, чтобы навестить своего друга по военной части, у которого было двое детей.

Я никогда не забуду это чувство незабываемой радости и… СВОБОДЫ. Радости от того, что в гостях у них мне позволялось есть все, что я захочу, а на вопрос: «Можно конфету?» – друг отца и его жена удивлялись и велели больше не спрашивать, а просто брать то, что мне хочется. Их дети были гораздо свободнее и позволяли себе капризное поведение, требование сладостей/вещей/игрушек и в ответ получали их, а не словесное одергивание типа «Нет денег» или «Зачем тебе это нужно?» Я понимала по образу нашей жизни, что отец, как служащий силовой структуры, получал очень мало. Это отражалось на всем: на еде, одежде и просроченной оплате счетов, тем более что в тот период родилась моя сестра, требовавшая финансов на лечение непонятных неврологических проблем. Мама не работала, и деньги неоткуда было брать, хотя раньше она приносила весомый вклад благодаря работе в продуктовом магазине. И я всегда буду помнить выражение лица отца, который скрепя сердце и сведя брови в берлинскую стену, сжав желваки, доставал из своих закромов деньги на эту поездку к сослуживцу и покупал мне то же, что покупал своим детям его друг. Пусть это и были не слишком весомые по стоимости вещи – мороженое, лимонад, пицца, билет на «Колесо обозрения», но для меня это имело сокрушающее значение – это возможность жить как-то по-другому. Это было значимо так же, как знакомство с Москвой с высоты птичьего полета на знаменитом чертовом колесе на ВДНХ в открытой кабинке. Никогда не забуду, как сердце и дыхание перехватывало от играющих друг с другом и с этим инженерным сооружением потоков воздуха. На высшей точке обзора, к которой мы практически подкрались из-за медленной скорости движения колеса, я снова вдохнула и ощутила, как пробирающий холодом запах свободы настойчиво проник в легкие и раздвинул грудную клетку, как ставни. Я долго хранила эти невероятные для меня воспоминания свободы в памяти, периодически доставая их из кладовки, когда меня в очередной раз ругали за четверку или преподаватели нелестно отзывались об успехах в очередной олимпиаде. Образ детей, не обремененных постоянной работой, денежными ограничениями и порицанием, так прочно вошел в голову, что в голове крутился один вопрос: «Почему же со мной так?» Некоторое время спустя мне сообщили, что дочь сослуживца умерла в автокатастрофе, когда они ехали на машине с моря в столицу. На встречку вылетел автомобиль, и отец во избежание столкновения вырулил на обочину, врезавшись в ограждение. Дочь ударилась и получила черепно-мозговую травму, не совместимую с жизнью. Как гром среди ясного неба эта новость настигла меня и обезоружила ассоциацией: жизнь – не бесконечна, свобода – мимолетна.

– Встань и иди, – проорал, глядя мне прямо в глаза обезумевший бездомный, дребезжавший мелочью в металлической кружке для милостыни.

Я отсыпала ему те монеты, что были в кармане «похоронных» брюк, и прошла вслед за Ником, умчавшим по навигатору далеко вперед. За 12-летний цикл здесь произошло много изменений, главное из которых – колесо, захватившее мое сознание и альвеолы легких, поток пронзительной свободы, демонтировали. «Свято место пусто не бывает, пусть на нем и был «чертов» объект», – пронеслось в моей голове под мобильный говор москвичей, спешащих в чрево подземки.

– Место вашего рождения? – противным тоном спросила работница паспортного стола.

– Москва, – ответил озадаченно немолодой уже гражданин Соколов.

– Точное место рождения?

– ЧРЕВО!

Ни к месту вспомнилась миниатюра шоу «Уральские пельмени», часто просматриваемая нами с Ником под пенное.

До кастинга оставался час, и если бы цыганских корней друг не напомнил об этом, я так и продолжила бы плыть по руслу воспоминаний 12-летней давности, сопоставляя прошлые и сегодняшние ощущения. Он упорно шел вперед, не отрывая взгляда от навигатора, и в итоге мы уперлись телами в лестницу, ведущую на рельсы сверху.

– И это «монорельс»?! Возмутительно! Это как трамвай, только на три метра выше уровня неба! – подпустил Ник шутейку в накаляющуюся атмосферу поджимающих сроков.

Мы поднялись и сели в модернизированный обрубок вагона метро. Модернизированный не в лучшую сторону для сидения, мест для которого было крайне мало, однако широкие окна позволяли хорошо осмотреть окрестности Выставки достижений народного хозяйства с высоты птичьего полета колибри, ну или плотно поевшего голубя. До Останкино предстояло ехать три остановки, и буквально прилипнув к стеклам, мы созерцали масштабы столицы, ощущая себя двумя первопроходцами, исследующими новую территорию. В конце монорельсового пути перед нами предстал комплекс всего Телецентра во главе с башней и огромным разноцветным зданием, выкрашенным в цвета старой заставки во время окончания программы телепередач. Масштаб Москвы и ее архитектурных сооружений поражал воображение в целом, заставляя чувствовать себя лилипутом в стране великанов. И «цитадель зла», как Ник назвал данный комплекс, заставляла сердце биться ускоренно, поскольку вся эта телевизионная братия раскинула свои корни на огромную территорию. Полагаю, обойти ее можно было за день, встав в 5 утра и не позавтракав, отправиться на исследование этих бетонных махин.

Спустившись по лестнице на землю обетованную, вдохнув цифровой аромат федеральной сети телерадиовещания, Ник сказал:

– Сфоткай меня на фоне этой телевизионной эрекции. – И вручил мне свой «навигатор», подразумевая под данным аспектом мужской физиологии саму Останкинскую башню.

Шутка зашла и расслабила лицевые мышцы обоих, однако внутри меня волнение и страх нарастали с такой силой, что скрыть это за улыбчивым оскалом, как всегда это получалось в жизни, уже не удалось.

– Да не трясись ты так, весь кадр смажешь, – обратил внимание смуглый на мой неврастенический тремор.

Несмотря на отменную жару в 20 градусов и мое тотально-черное одеяние, буквально впитывающее тепло, я не потела, как раньше, во время нахождения вне офисного пространства летом. Напротив, мышцы сковывал озноб, отдающий волны вибраций, как от перфоратора, по всему телу. Такого волнения я не испытывала, пожалуй, очень давно. По крайней мере, с самого детского сада, когда единственный раз мне не удалась с первого дубля роль диктора телевидения в сценке для выпускного, я такого мандража не припоминала. Хотя с тех пор времени пронеслось много и количество крови пролилось весьма знатное даже для уровня потребления средневековой знати.

– Ладно, сделала, пошли, – отрезала я, сделав всего один снимок, и Ник не стал спорить, а послушно пошел молча за мной, понимая, что творится у меня внутри сейчас.

– Погоди, я хоть маршрут проложу. Какой там адрес или нам прямо в башню?

До «места сборки» нужно было идти еще 10 минут, поскольку это было предпоследнее здание на территории телевизионного комплекса. По прибытии предстояло набрать блонди, и мой старенький серый самсунг со сколотой краской послушно ждал своей ответственной участи. Я стискивала его в ледяной руке и, устремив неподвижный взор в спину моего друга, считала количество пульсаций, ударявшихся о заднюю стенку мобильного и возвращающихся обратно сквозь поры к застывшему сердцу. Не помню, дышала ли я в тот момент, но со стороны была та еще картина маслом: будто коллектор ведет должника в лице Ника за угол, сжимая в руке неопровержимое доказательство вины, а в кармане штанов – кастет. Настолько серьезными и сконцентрированными мы с ним не были даже на олимпиаде по математике в 6-м классе, когда классный руководитель сказала нам: «Ну, дорогие мои, директор передала: не посрамите лицо школы», – отличная мотивация для 10-леток, едва пересекших порог начальных классов с прыжком через четвертый.