Олег Гор - Просветленные рассказывают сказки. 9 уроков, чтобы избавиться от долгов и иллюзий и найти себя

• Название: Просветленные рассказывают сказки. 9 уроков, чтобы избавиться от долгов и иллюзий и найти себя
• Автор: Олег Гор
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-04-103243-2

Внутри этой книги на самом деле есть сказки – «Сказки Пустоты». Записал и пересказал их бизнесмен Олег Гор. Несколько лет назад волею случая он оказался в маленьком буддийском монастыре на севере Таиланда, где в течение нескольких месяцев проходил обучение у «неправильного монаха» брата Пона. Там были и многочасовые медитации, и сложные духовные практики, и непростые задания неутомимого и ехидного Учителя. И, конечно же, долгие беседы и мудрые притчи – «Сказки Пустоты». Спустя годы, уже в России, Олег Гор рассказал о своих приключениях в серии книг «Просветление без правил», а потом понял, что услышанные им притчи и истории образуют единое повествование, еще один слой учения «неправильного монаха». «Сказки Пустоты» не просто занимательные, но и полезные. Если воспринимать их осознанно, они сами по себе способны вызывать благоприятные изменения в сознании, но еще полезнее сопровождать их практикой. Книга содержит методики и упражнения для тех, кто хочет изменить жизнь в лучшую сторону, обрести истинную свободу и избавиться от проблем, которые мы так охотно вешаем на себя сами.

---

Я задумчиво почесал макушку и с радостью отметил, что та уже не так болит.

Учебник физики я помнил не очень хорошо, но нечто похожее там содержалось: если ядро как вишня, то сам атом размером с комнату.

– То есть ты состоишь большей частью из пустоты в простом физическом смысле, – сказал брат Пон.

– Ну так то в физическом… – проворчал я. – И что с того толку?

– Ты прав в том, что знание, собранное вашими мудрецами, бесполезно для тебя, – кивнул монах. – Оно ничем не поможет тому, кто жаждет добиться освобождения. Мудрецы же, более практично настроенные, выделяли тридцать три разновидности пустоты, а нас с тобой в данный момент интересует только одна.

– И какая же?

– Та, которой ты можешь воспользоваться для разрушения твоего иллюзорного «я». Для уничтожения тех корней-привязанностей, список коих ты в данный момент составляешь.

Да, подобным заданием брат Пон меня озадачил, и я выполнял его по мере сил. Только вот пока не понимал, чем мне может помочь совершенно абстрактная и совершенно непонятная концепция Пустоты.

– К чему сводится эта «наша» разновидность? – все же поинтересовался я.

– К тому, что человек привык опираться на то, что на самом деле пусто, нереально. Он пытается хвататься за радугу над водопадом, за клочья тумана, за отражение того, чего нет.

– Например?

– Лучший пример – это вера в бога, в того, кто создал вселенную и присматривает за каждым твоим шагом. Она позволяет ощутить некий комфорт, но в то же время заключает тебя в пелену иллюзии, служит причиной бесконечного страдания, о котором мы с тобой говорили.

Человек привык опираться на то, что на самом деле пусто, нереально…

– А бога нет? – спросил я, чувствуя себя полным идиотом: спросить такое у монаха, у служителя культа, у того, кто по определению должен поддерживать концепцию некоего верховного существа.

– Давай во всем разберемся, – брат Пон хлопнул в ладоши. – У всего есть причина. Так?

Я кивнул.

– Причина мира – Бог. Так?

Мне ничего не оставалось, кроме как еще раз согласиться.

– Но в таком случае и Бог обязан иметь причину. Отчего цепь причин должна заканчиваться на нем? – брат Пон смотрел на меня с кроткой улыбкой, я же мог лишь оторопело моргать. – Ну а кроме того, любое действие предполагает цель, а наличие этой цели означает несовершенство того, кто совершает действие. Если Бог творит мир, то, значит, ему чего-то не хватает, а следовательно, он не может быть совершенным и самодостаточным. Может ли быть таким всемогущий единый Бог? Нет. Значит, либо Бог не творит мир, – монах сделал паузу, – либо он не совершенен, не является Богом в том смысле слова, который в него вкладывают.

– Ну а вдруг он творит мир без цели? – влез я.

Мне стало как-то даже обидно за старого доброго Бога, в которого я, родившийся в атеистической стране, не то чтобы верил, но все же хотел иногда, чтобы нечто подобное существовало: могущественная отцовская фигура, прощающая грехи, тот, к кому всегда можно воззвать о помощи.

– Тогда он подобен маленькому ребенку, не отдающему себе отчета в том, что делает, – брат Пон развел руками. – Как в таком случае он может быть истинным, разумным Богом?

Вопрос был откровенно риторическим.

– Вот, теперь ты видишь, что сама идея Бога пустотна, на нее нельзя опереться, – продолжил монах, удовлетворенно потирая ладони. – Так же пустотно и все остальное. Давай, приведи мне пример того, что реально существует в твоей жизни, назови нечто такое, на что ты можешь опереться.

– Нуу… – я заморгал, взгляд мой упал на мои колени. – Вот оно, мое тело!

– Твое? – улыбка брата Пона стала еще шире. – Живущие в нем существа считают это скопление мяса, костей, слизи и жидкости своим домом и источником пищи. Разнообразные черви пируют внутри тебя в данное мгновение, миллионы крошечных организмов размножаются и процветают, а если к ним в компанию добавится всего один враждебный… то «твое» прекрасное и надежное тело погибнет, станет грудой падали. Мгновение – и нет его.

Нарисованная монахом картина заставила меня содрогнуться.

– Но если нет тела, то нет ничего! – воскликнул я.

– Вот, ты начинаешь понимать, – сказал брат Пон. – Но забудем пока о твоем теле. Какие другие опоры выдумывают себе люди?

– Деньги, – предположил я.

– Да, многие верят, что тот, кто обретает богатство, получает надежность и безопасность. Но это само по себе не так, поскольку у богатого забот больше, чем у того, у кого ничего нет, – ему есть что терять, и это тоже источник волнения, страданий и печали. А кроме того, как можно наслаждаться достатком, если у тебя нет тела? Зачем он?

Ну да, яхты, гоночные автомобили, изысканные яства и вина, роскошные женщины – всем этим трудно наслаждаться, если ты не располагаешь упомянутым выше мешком из кожи, куда сложены куски мяса и кости, а также налиты многие виды слизи и жидкости.

– Любовь? – высказал я новую версию.

– Трудно найти что-то более эфемерное, чем нездоровая привязанность, которую обычно называют этим словом, – сказал брат Пон, и я не мог с ним не согласиться: в вечную любовь веришь лет в шестнадцать, потом обычно умнеешь. – Она проходит. Рассеивается, как дым на ветру. Истинной же любви привязанный к «я» человек, замкнутый на свое эго, не видящий ничего, кроме себя самого, знать не в состоянии. Материнский инстинкт, половое влечение, подсознательная жажда выгоды, привычка – вот что скрывается за «любовью», а чего стоят все эти вещи без того же тела, о котором мы говорили?

– Но тогда… – я помолчал, пытаясь сформулировать мысль как можно понятнее. – Неужели все, за что мы цепляемся – деньги, любовь, власть, семья – опирается на тело?

– Да, – подтвердил монах, – все это опирается на пустоту и само по себе пусто. Только осознание этого позволит тебе двигаться по пути к свободе, без этого ты не сделаешь и шага. Логично при этом начать с основы, с того, на чем покоится все остальное, а именно с тела. Теперь при всяком удобном случае ты будешь созерцать его.

Я заворочался, прокашлялся, недовольство коснулось сердца мохнатой холодной лапкой. Я приехал сюда для того, чтобы заниматься духовными делами, а не для того, чтобы таращиться на себя любимого… И вообще, как я это сделаю, мне что, предоставят ростовое зеркало?

Трудно найти что-то более эфемерное, чем нездоровая привязанность…

Сомневаюсь, что подобные вещи есть в хозяйстве у обитателей Тхам Пу.

– Всему свое время, когда-нибудь ты осознаешь Пустоту двух видов, то есть пустоту индивидуального «я» или чего-либо; затем – Пустоту четырех видов, формула которой такова: я не пребываю где-нибудь, я не являюсь чем-нибудь кому-нибудь, не существует моего где-нибудь, не существует моего чего-нибудь в чем-нибудь.

Мозг мой вскипел в попытке осознать, что мне такое сказали, но брат Пон на этом не остановился.

– Затем ты доберешься до пяти способов осознания Пустоты, в которую включается пустота способности видеть индивидуальное «я», пустота способности видеть что-либо, принадлежащее индивидуальному «я», неизменность, устойчивость и вечность, – продолжил он тем же речитативом, не погружавшим в дремоту, а наоборот, вызывавшим беспокойное, даже тревожное состояние. – Потом до восьми способов осознания Пустоты, до десяти, до двенадцати и в конечном итоге до осознания Пустоты сорока двумя способами, выше которого нет и не может быть ничего.

К моему облегчению, перечислять эти способы он не стал.

* * *

К практике «созерцания тела» мы приступили следующим же утром.

Брат Пон нашел меня после того, как я натаскал воды от источника, помог на кухне и посидел некоторое время над банками с цветком и многоножкой, расшатывая привязанность к абсолютным качествам.

– Это упражнение позволит тебе избавиться от привязанности к тому, что ты считаешь собой, – сказал он, когда мы устроились в тенечке на берегу Меконга, над крутым откосом, – а заодно облегчит задачу выявления и ликвидации корней-привязанностей, что буквально сосут соки из твоего тела.

Я вздохнул, понимая, что снова деваться некуда.

– Подними руку, положи ее на колени так, чтобы удобно было смотреть на кисть, – начал инструктировать меня брат Пон. – Лучше тыльной стороной вверх… Что видишь?

– Пять пальцев, – сказал я. – Ногти надо бы подстричь.

– Твои?

– А чьи же еще? – удивился я.

– Так вот, ты будешь смотреть на этот предмет до тех пор, пока он не перестанет быть твоим, – указывая на мою кисть, сообщил брат Пон голосом таким сладким, будто пообещал мне бочку меда. – И пока ты не увидишь его тем, чем он является на самом деле – набором мелких косточек, скрепленных с помощью сухожилий, обернутых пористой кожей, из которой там и сям торчат волосы и ногти.

– И как этого добиться? – уныло вопросил я.

– Практикой, упорной и ежедневной, – сказал монах. – Вовсе не разговорами. Попробуй отследить мысли и чувства, что возникают у тебя, когда ты смотришь на этот предмет, который считаешь своим.