Иосиф Райхельгауз - Игра и мука

• Название: Игра и мука
• Автор: Иосиф Райхельгауз
• Жанр: Биографии
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-17-117004-2

Название новой книги Иосифа Леонидовича Райхельгауза «Игра и мука» заимствовано из стихотворения Пастернака «Во всем мне хочется дойти до самой сути». В книгу вошли три прозаических произведения, в том числе документальная повесть «Протоколы сионских медсестер», а также «Байки поца из Одессы» – смешные истории, которые случились с самим автором или его близкими знакомыми. Галина Волчек, Олег Табаков, Мария Кнебель, Андрей Попов, Анатолий Васильев, Валентин Гафт, Андрей Гончаров, Петр Фоменко, Евгений Гришковец, Александр Гордон и другие. В части «Монологи» опубликовано свыше 100 статей блога «Эха Москвы» – с 2010 по 2019 год. В разделе «Портреты» представлены Леонид Утесов, Альберт Филозов, Любовь Полищук, Юрий Любимов, Валерий Белякович, Михаил Козаков, Станислав Говорухин, Петр Тодоровский, Виталий Вульф, Сергей Юрский… А в части «Диалоги» 100 вопросов на разные темы: любовь, смерть, религия, политика, театр… И весьма откровенные ответы автора книги.

---

– Господа, у меня есть сведения, что в 1923 году с балкона объекта по адресу улица Неглинная, 29/14 (так они называли наше здание – объект), выступал Ленин.

Воцарилась тишина. Я сначала даже не обратил на это внимания – ну, Ленин. Ну и что? Сейчас 21 век! Что нам этот Ленин? У нас на этот балкон кто только не выходил – сам Булат Окуджава выходил! И ничего. И вдруг почувствовал, что все как-то напряглись. Я стал оглядываться по сторонам, не понимая, что происходит. И осознал, что для всех присутствующих это почему-то какая-то чрезвычайно важная информация.

– Вы точно это знаете, Полина Петровна? – спросил некто очень важный с бородой.

– Вы должны это проверить, – вторил ей элегантный мужчина в розовом пиджаке с бутоньеркой.

Я замер. Сумасшедший дом. И запаниковал: а вдруг факт выхода вождя мирового пролетариата на наш несчастный, готовый обрушиться балкон, сейчас остановит к чертям всю нашу реконструкцию?!

И на всякий случай, тоже добавил:

– Да уж, вы проверьте…

Полина Петровна вышла. Все как-то стали о чем-то перешептываться, кто-то пошел за водой. Я почувствовал, что мне нужен валидол. И тут Полина Петровна вернулась. На ней лица не было. Она чуть не плакала.

– Это ошибка, – звенящим голосом сказала она. – Ошибка…

Схватила свои папки и выскочила из зала заседаний.

Слава Богу – Ленин не выступал в Эрмитаже. Заседание продолжается.

Ленин уехал в Ленинград

Режиссер Валерий Саркисов поставил в 1986 году пьесу Александра Ремеза «Путь» в МХАТе имени Горького – про старшего брата Ленина Александра Ульянова. Того самого, который покушался на царя, за что и был казнен. По поводу чего Владимир Ульянов произнес фразу, ставшую крылатой: «Мы пойдем другим путем». Александра в этой постановке играл Дмитрий Брусникин. А Владимира – Леонид Каюров. Премьера. Все очень волнуются. Только-только начинается эпоха, когда Ленина играют не как икону, а как вождя с человеческим лицом. Каюров нервничает. Диалог с матерью, которая только что пережила казнь сына. Все играется очень органично, бытово, искренне… Володя собирает чемодан. Мать спрашивает:

– Володя, ты куда теперь?

А Ленин отвечает:

– В Ленинград, мама…

Юбилеи Галины Волчек

Когда меня позвали в «Современник», то кроме больших спектаклей и инсценировок мы с Валерием Фокиным готовили 40-летний юбилей Галины Борисовны Волчек. В ту пору она казалась нам очень старой. И мы считали, что такой возраст надо скрывать, а не праздновать. Тем не менее, сделали смешной капустник. Валерий Хлевинский в перстнях на каждом пальце изображал Галину Борисовну. Я долго придумывал, что подарить. Подобрал старинную миниатюру в антикварном магазине. Шли годы. Незаметно Галина Борисовна пригласила на свое 80-летие. Теперь она совершенно не казалось старой. И выглядела не хуже чем в 40 лет, а может быть и лучше.

И я снова стал думать, что ей подарить.

И придумал. Люблю собирать всякое старье. В доме все завалено какими-то утюгами, картинками, картонками и прочими осколками прошлого. Иногда попадаются перлы.

40 лет назад Галина Борисовна позвала меня с собой в ЦДЛ – Центральный дом литераторов, где она встречалась с Михаилом Рощиным по поводу новой пьесы «Эшелон».

Я чуть ли не в первый раз оказался в этом знаменитом ресторане, где все стены разрисованы и исписаны нашими классиками-современниками. Там есть автографы Пастернака, Искандера, Симонова и Вознесенского и еще много кого. Например, такие: «Средь индюков и аллигаторов приятно видеть литераторов» (Андрей Вознесенский) или «Пить можно всем. Необходимо только знать: где, когда и с кем, за что и сколько?» (Расул Гамзатов) или «Если тебе надоел ЦДЛ, значит и ты ему надоел!» (Роберт Рождественский).

Заказали какую-то еду. Галина Борисовна называла Рощину имена наших актрис – для того, чтобы он мог сочинить на них роли. А Михаил Михайлович стал черной ручкой записывать на бумажной салфетке: Лаврова – Лавра, Вертинская – Настя, Дорошина – Нина. И так далее. Потом деловая часть закончилась, начали выпивать и закусывать. Рощин салфетку отодвинул и забыл о ней. А я ее сложил и положил в карман. Через 40 лет вспомнил об этой салфетке и попросил художника Лешу Трегубова придумать, как превратить ее в подарок. Леша придумал замечательно. Он сделал макетик сцены старого «Современника» того, который еще на площади Маяковского стоял рядом с гостиницей «Пекин». Салфетка стала занавесом. За ним – коллаж портретов молодой труппы «Современника» той далекой эпохи. Я вышел вручать этот подарок. И прочитал стихи, которые помогли написать мой друг, автор нашего театра Вадим Жук и великий поэт Борис Пастернак. После этих стихов у Галины Борисовны показались слезы. И у меня…

Гул затих, я вышел на поклоны
Вышел, чтобы поклониться той,
Кто меня из лона «Эшелона»
Вывела и приказала: Стой!
Стой и ставь. Я невод свой закину
В давние иные времена,
Где еще под стенами «Пекина»
Многих нас приметила она.
От нее мы путь свой пролагали,
И у каждого сложился путь,
Если только можешь, тетя Галя,
Где-то рядом недалече будь.
В честь нее гремят аплодисменты
Все мы – вехи на ее пути.
Я дождался этого момента.
Жизнь прожить и снова к ней прийти.

Галина Волчек и Давид Боровский

Театр «Современник». 1975 год. Галина Борисовна Волчек готовится ставить пьесу Михаила Рощина «Эшелон». Она собирается в долгую зарубежную поездку.

Волчек приглашает великого художника Давида Боровского на встречу, на которой она должна рассказать концепцию будущего спектакля. Я присутствую на этой встрече, потому что мне как режиссеру предстоит работать над спектаклем, пока Галина Борисовна отсутствует.

Галина Борисовна сидит в своем кресле, как обычно курит. Давид Львович напротив.

Боровский:

– Галя, в чем замысел?

Волчек (набирает много дыма, выдыхает):

– Понимаешь, война, женщины, дети, все в одном вагоне, все засрано…

Боровский:

– Галь, я придумал вот что: мы берем напрокат в Музее Советской армии «Мессершмидт», вывешиваем его в зрительном зале, чтобы вызывать страх. И зрители сидят под этим «Мессершмидтом.

Волчек (не обращая внимания):

– Ну ладно, Дэва, зачем это! Ты понимаешь? Война, женщины, дети, все засрано…

Галина Борисовна то вынимает, то вкладывает в рот сигарету и в это время все перстни с драгоценными камнями, которые украшают каждый ее палец, мелькают и блестят.

Давид Львович (Дэва – так называли его близкие) еще несколько раз пробовал предложить свой вариант сценографии. Когда в очередной раз на словах «все засрано» особенно ярко сверкнули бриллианты, он сказал:

– Галя, я пошел.

И ушел.

Пригласили другого художника. «Эшелон» стал событием. На сцене была война, женщины, дети, все было засрано…

Терминология

Театр «Современник». 1975 год. Первая репетиция «Эшелона». Заняты все артистки «Современника». Я только что выпустил «Мой бедный Марат» в Одессе, срепетировал в Центральном театре Советской армии спектакль «Не сказал ни единого слова», который показал в «Современнике», уже работал над инсценировкой «Из записок Лопатина» и чувствовал себя уверенно. Не говоря уже о том, что мы, молодые режиссеры, тогда поклонялись Эфросу и «Таганке», а «Современник» был для нас довольно традиционным и даже старомодным.

Мы с Анатолием Васильевым разрабатываем новую терминологию, которую внедряем в консервативное сознание артистов: конфликтная ситуация, промашка события, решающее предлагаемое обстоятельство и пр. Жонглируем этими словами, любуясь собой. А в «Современнике» оперируют банальными понятиями «каменного века»: «Громче, быстрее, давайте сейчас распределимся». Это я презирал.

Итак, репетиция. Напротив меня все крупнейшие женщины «Современника»: Татьяна Лаврова, Нина Дорошина, Анастасия Вертинская, Лидия Толмачева, Екатерина Васильева, Людмила Иванова…

Я излагаю концепцию с употреблением всей терминологии. Поскольку пьеса начинается с персонажа Насти Вертинской, я и начинаю с нее. Примерно так:

Режиссер (я):

– Автор (его играет Юрий Богатырев) предлагает текст, а вы хотите сосредоточиться, вы думаете о муже, вы хотите играть длинно, перспективно, вам нужно отстраниться… (Помните концепцию – поезд, война, женщина, все засрано и пр.)

Вертинская:

– Не понимаю…

Режиссер:

– Вы думаете о муже, вам надо играть вперед, перспективно, вам надо отстраниться от автора, вы должны промахнуть…

Вертинская:

– Не понимаю…

Все уже возбуждены и тайно предвкушают скандал. Артисты, естественно, издеваются над моей «образованностью». Пришел тут, видишь ли, какой-то студентик вчерашний их учить.

Я в пятый раз пытаюсь объяснить, как преодолеть автора, как играть вперед, длинно, плотно…

Вертинская:

– А-а-а! Наверное, вы имеете в виду, что автор мне мешает и мне надо послать его на х… Да?