Иван Зеликов - Тропою Избранника

• Название: Тропою Избранника
• Автор: Иван Зеликов
• Жанр: Научная Фантастика

Приключение в постядерном мире по мотивам игры Fallout2. Постнуклеар… пустыни, радиация, мутировавшие животные и люди. Произвол грабителей и тирания местных правителей. И среди этого ада, где прав тот, у кого больше ружьё, один человек. Человек, живущий по тем же законам, но считающий себя избранным, обречённым выполнить возложенный на него долг.

---

Зеликов Иван Николаевич Тропою Избранника

Глава 1

…Ночь, только круглая и невообразимо жёлтая луна освещает мёртвый пейзаж пустыни и чёрную воду реки, что катит свои волны куда-то вдаль с непостижимым упорством. По воде, повинуясь течению, плывут взбухшие трупы, трупы животных и трупы людей. Сотни мёртвых тел с застывшими однообразными лицами или же вовсе без лиц, улыбаясь такой близкой луне оскалом голых черепов, проплывают мимо, задевая его иногда своими скрюченными конечностями. Он бредёт по пояс в воде, не смея повернуть к берегу, дикий животный страх заставляет его держаться середины…

«Избранник, ты слышишь меня, Избранник?» Звонкий, взволнованный, проникающий в каждую клеточку его тела голос раздаётся, кажется, отовсюду. Он оборачивается и замечает, что никакой реки уже нет, что его окружает лишь голубоватая, переливающаяся дымка, а из неё выглядывает лицо с неподвижными выцветшими глазами, лицо старого деревенского шамана. «Избранник… Деревня умирает… Осталось слишком мало времени, поторопись!» Лицо исчезает, дымка рассеивается, всё проваливается в черноту бесконечности…

Он проснулся, почувствовав во рту чьи-то волосы и горячее дыхание, обжигающее щёку. Выплюнув изо рта надоедливый локон, он медленно, словно нехотя, повернулся на бок и только потом открыл глаза. И сразу же поймал другой взгляд, взгляд самых обыкновенных и чертовски красивых чёрных глаз, смотревших на него с некоторым страхом и беспокойством. Только через несколько секунд он смог разглядеть за глазами очаровательное личико молодой девушки, обрамлённое не очень длинными, но густыми тёмными волосами. Лицо некоторое время также выражало испуг, но потом девушка улыбнулась, отбросила непослушные волосы назад и томно, растягивая слова, проговорила.

— Сначала ты заснул, но потом вдруг так закричал… Я, было, подумала, что ты захочешь меня убить, так уже бывало пару раз, да и лицо твоё вдруг стало маской мертвеца. Глупо, правда? Я, наверное, слишком много всего думаю лишнего…

— Да нет, не слишком. Я ведь действительно мог тебя убить, — улыбнулся лежащий рядом с ней мужчина. Девушка отшатнулась с притворным ужасом, но потом вновь прильнула к его груди, погрозила пальчиком и проговорила ещё более томно:

— Ах ты мой шутник. Так напугал честную девушку, — при слове «честную» она прыснула со смеха, — теперь в наказание будешь меня до утра развлекать. Ну-ка, покажи неукротимую страсть дикого зверя!..

— Извини, может как-нибудь в другой раз, а сейчас я пойду.

— Но ведь ты же заплатил за всю ночь! А она только началась, кому я теперь подарю свою нежность и ласку?!

— Тому, кто придёт после меня. Не думаю, что ты останешься сегодня без партнёра. Мне же, действительно, пора. — Мужчина оделся, наклонился, в последний раз поцеловал привольно развалившуюся на кровати девушку и молча вышел за дверь.

Ночь действительно только начиналась, на безоблачное иссиня-чёрное небо высыпали звёзды, да изогнутая серпом луна нормальных размеров глядела своим почти человеческим лицом на мир, что расстилался внизу. А внизу освещённый дьявольским светом неоновых вывесок расстилался Нью-Рено, самый большой городишко в мире, как гласила надпись на арке у входа в город.

Нью-Рено, город безграничных возможностей и бесконечных удовольствий не собирался спать. Он, вообще, никогда ни спал, так как ни днём, ни ночью не закрывались бары и казино, завлекавшие усталых путников яркими огнями, не прекращалась борьба за звание чемпиона на боксёрском ринге и борьба за сферы влияния между четырьмя гангстерскими семьями, контролировавшими город, никогда не закрывал свои двери перед клиентами известный на всю Калифорнию бордель «Кошачья Лапа».

Нью-Рено не спал, ему просто нельзя было отдыхать, само его существование требовало кипучей деятельности, постоянного поддержания ритма, беспрестанного изменения. Древняя пословица: «Я мыслю, значит, я существую», приобретала здесь новый смысл: «Я существую, потому что живу, а живу, потому что двигаюсь». По странной иронии судьбы война пощадила этот город. Когда вся местность на тысячи миль вокруг превратилась в радиоактивную пустыню, Нью-Рено остался практически

нетронутым. Сотню лет простояли дома, глядя пустыми глазницами окон вдаль, давая приют только крысам, гигантским мутировавшим скорпионам, и ещё бог знает каким тварям. Потом же в этот уцелевший «осколок цивилизации» пришли люди, выжившие, кого не смогла достать и уничтожить карающая длань ядерного хаоса, царствовавшего на Земле всего несколько часов, но оставившего своим преемникам богатое и мрачное наследство.

Итак, в город вернулись люди, привлечённые целостностью построек и нетронутостью довоенных складов. Тогда как везде вокруг поселения рождались и росли в постоянной борьбе с природой и выживали только благодаря упорству мужеству и сплочённости людей, Нью-Рено давал своим жителям всё просто так. И тот, кто имел достаточно сил или хитрости, чтобы отобрать что-нибудь у соседа, мог безбедно существовать, буквально утопая в невиданной для послевоенного мира роскоши. Так потихоньку, в беспрестанных кровавых разборках и интригах создавалась городская элита. Эти люди присваивали самые большие и лучше всего сохранившиеся дома, самых красивых женщин, древние спиртные напитки и наркотики, а о том, что нужно добывать пищу ради того, чтобы не умереть с голоду они могли вообще не задумываться. Другим же, менее удачливым, ничего не оставалось, как прислуживать им, стараясь урвать хоть какие-нибудь крохи с барского стола.

Тогда жизнь была ещё более ленивой, почти бездеятельной, если не считать относительно редких стычек между кланами, делившими город. А когда людям нечего делать и не нужно даже шевелиться, чтобы отыскать средства к существованию, они начинают отдыхать, причём отдыхать так, что этот отдых становится для некоторых поистине адским трудом, в котором нельзя сделать перерыв, невозможно отдохнуть, так как человеческий мозг просто не в состоянии выдумывать всё новые и новые виды удовольствий. Когда-то труд сделал из обезьяны человека, что же делал бесконечный отдых из людей никто толком ответить не может, но, скорее всего, людьми они уже переставали быть. Так, в бесконечной погоне за удовольствиями, в городе один за другим стали появляться бары, игорные и публичные дома — все те пережитки старого мира, которые, которые в новой реальности, реальности мира после ядерной катастрофы, мира, в котором люди пытаются выжить в постоянной борьбе с порождённой ими самими пустыней, были, мягко говоря, не совсем уместны.

Как известно, за удовольствия надо платить и желательно звонкой монетой. Довоенный мир практически не использовал наличных денег, так как отлично развитая банковская система того времени, отточенная за много веков использования, позволяла совершать любые операции без передачи разноцветных бумажек, имеющих цену только потому, что об этом громогласно заявляли люди держащие власть, от одних лиц другим. Теперь же, когда путь между любыми двумя поселениями чаще всего становился последним для незадачливых путешественников, а о том, что творится за океаном, никто вообще не мог предположить, ни о каких системах, связывающих в единую сеть любые торговые операции, нельзя было и помышлять. Тогда снова вспомнили о начале всех начал, мериле любых ценностей, высшем благе и ужасном биче человечества, о золоте. Как ни странно, довольно быстро нашлись месторождения этого самого благородного и самого подлого из металлов, на их месте быстро возникли шахтёрские посёлки, и скоро уже весь обитаемый мир стал пользоваться монетами чеканки города Реддинга, крупнейшего поселения, возникшего, а точнее возродившегося из руин, на одной из таких золотых жил.

Можно наслаждаться ленивым ничего неделанием долго, но отнюдь не вечно, вечность вообще никогда не была у людей в почёте, что лучше всего доказала война, в мгновение ока разрушившая цивилизацию, казавшуюся незыблемой. Так и для Нью-Рено пришли тяжёлые времена, ознаменовавшие начало новой жизни, жизни полной борьбы внутренней и внешней, борьбы за право выжить в этом новом мире. Причина столь резких изменений была весьма проста. Довольно быстро опустели древние склады, питавшие город продуктами, боеприпасами и наркотиками, небольшой реактор, позволявший стенам баров и казино переливаться многочисленными огнями неоновой рекламы, ветшал, требовал ремонта и нового топлива. И пришлось людям делиться теми удовольствиями, что присутствовали в городе в избытке. Делились, естественно, не за просто так, а за всё те же деньги, которые, как несколько тысяч лет назад вновь стали завоёвывать власть над миром.

Нью-Рено в который раз повезло, повезло в том, что склады опустели именно тогда, а не на десять лет раньше. За полтора века, прошедших после войны, люди уже успели достаточно расселиться. Пустынная почва вокруг поселений после десятков лет мелиорации наконец-то начала давать стабильные урожаи, у людей появились лишние деньги, которые они были не прочь потратить. Конечно, потратить деньги можно было где угодно, так как покупать спиртные напитки или играть в кости люди могли в любом достаточно крупном городе, где это не было запрещено законом. Но Нью-Рено… О, Нью-Рено — это было нечто особенное, это был город, манивший не только красивым названием, которое можно было повторять нараспев всю ночь, потягивая из бутылки довоенный ликёр (никакое вино древности могло тягаться с ним по выдержке). Это было как окно в прошлое, в прошлое полное удовольствий, в то прошлое, которое, казалось, навеки кануло в лету в мареве ядерных вспышек, возвратиться в которое давал возможность Нью-Рено. Причём возврат в прошлое стоил не так уж дорого. В этом городе, вообще, всё было самым дешёвым: самая дешёвая выпивка местного производства, раздаваемые чуть ли не задаром наркотики, самые красивые и доступные в мире женщины. Да, женщины в Нью— Рено были действительно прекрасны, они доставлялись в город со всех концов Калифорнии, часто захватывались и приводились силой вместе с караванами работорговцев. Часто сопровождали в путешествии своих мужей, отцов или братьев, которые, истратив все деньги, вынуждены были продавать красавиц в бордель, чтобы ещё некоторое время покупать, казавшиеся такими доступными раньше, наркотики. Иногда девушки приходили сами в надежде обрести самостоятельность, известность (так как помимо борделя в городе действовала и киностудия), получить возможность жить, не работая в поте лица на полях, растрачивая красоту в постоянной борьбе с природой, а занимаясь единственной достойной женщины профессией — торговлей собственным телом.