Анника Брокшмидт - Научный баттл, или Битва престолов: как гуманитарии и математики не поделили мир

• Название: Научный баттл, или Битва престолов: как гуманитарии и математики не поделили мир
• Автор: Анника Брокшмидт
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-17-105961-3

Вы когда-нибудь задавались вопросом, что важнее: физика, химия и биология или история, филология и философия? Самое время поставить точку в вечном споре, тем более что представители двух этих лагерей уже давно требуют суда поединком. Из этой книги вы узнаете массу неожиданных подробностей о жизни выдающихся ученых, которые они предпочли бы скрыть. А также сможете огласить свой вердикт: кто внес наиценнейший вклад в развитие человечества – Григорий Перельман или Оскар Уайльд, Мартин Лютер или Альберт Эйнштейн, Мария Кюри или Томас Манн?

---

Едва миновав вводные абзацы, мы подходим вплотную к подлинной звезде мировой литературы, к великому из великих – Иоганну Вольфгангу фон Гёте (1749–1832). Как теперь вообще уместить противника на ринге? Остается только разводить руками: уже само имя и значение писателя занимают почти все пространство между канатами. Вероятно, все так или иначе слышали о его «Фаусте» или, быть может, даже уже прочли его. Или по крайней мере начали. Самое известное произведение Гёте изобилует оригинальными и афористичными цитататами («Мгновенье! / О как прекрасно ты, повремени!»[2]). Может, потому что они до сих пор уместны («В том, что известно, пользы нет, / Одно неведомое нужно».), а может, потому что универсальны («Но две души живут во мне, / И обе не в ладах друг с другом»). Чуть менее очевидно то, что и повседневная немецкая речь пронизана цитатами из Гёте. Так, в уста Мефистофеля (злого духа, искушавшего Фауста) классик, например, вкладывает оборот «серая теория»[3]. Немцы, обнаружив подлинную суть вещей и желая это обсудить, частенько восклицают: «Вот, значит, чем был пудель начинен!»[4], подражая Фаусту, который произносит эти слова, когда преследовавший его черный пудель вдруг обращается в злого духа Мефистофеля и тем самым выдает свое подлинное «я».

Словосочетание «вопрос Гретхен»[5] также нередко встретишь. Гретхен, или Маргарита, спрашивает Фауста: «Как обстоит с твоею верой в Бога?» Это очень важный для нее момент, она хочет выяснить нечто очень существенное для себя. Точно в таком же значении выражение употребляется и сегодня. Оно указывает на более глубокий смысл, на главную проблему. Часто под это определение попадают вопросы, ответить на которые нелегко или которые переводят дело в новую, трагическую плоскость. Они хороши, чтобы сбить оппонента с толку – задумавшись, он уже не так хорошо будет держать оборону в словесной дуэли.

Обратимся же теперь к Фридриху Шиллеру (1759–1805), молодому коллеге Гёте. Он ступает на ринг едва слышно, его манеры отличает куда большая скромность. Однако и его по праву считают литературным исполином и по-прежнему выражаются его словами. Так, строку из «Вильгельма Телля» – «Утесистой дорогой он пойдет»[6] – цитируют, когда хотят предупредить о надвигающейся угрозе или указать на небезопасность предприятия. Фрагмент из его «Песни о колоколе» – мудрое и вневременное наставление в душевных делах: «И тот, кто друга выбирает, / Пусть сердцем сердце проверяет, / Ведь грезам – день, слезам – года»[7]. Правда, сегодня в шутку вторую строку стихотворения немного изменяют – на «Пусть смотрит всласть по сторонам»[8], что так актуально в эпоху «Тиндера». «Тут узнаю своих я паппенгеймцев»[9], – говорит Валленштейн в драме «Смерть Валленштейна» полку графов из Паппенгейма, которые остались верны ему, тогда как остальные принимали его за предателя. И сегодня это выражение используется в отношении людей, которым доверяют и от которых не ждут подвоха. Оттуда, из «Валленштейна» (часть «Пикколомини»), также цитата «Какой же, в двух словах, смысл речи всей?[10]» Этими словами Квестенберг обрывает длинную хвалебную речь Буттлера. Из чего мы делаем вывод, что нетерпеливость совсем не современный феномен.

До сих пор актуальна и другая фраза из Шиллера, произнесенная Гертрудой Штауффахер, персонажем пьесы «Вильгельм Телль»: «Зрение разумному дано!»[11] Она довольно неприметна с литературной точки зрения, однако прочно вошла в посвседневный обиход. Уже много лет этот оборот помогает изящно выразить отношение к элементарной бытовой ситуации в любом контексте, ведь смысл его прозрачен и понятен каждому.

Сходным образом обстоит дело с наследием величайшего нарушителя спокойствия XVI века (во всяком случае, с точки зрения католической церкви) Мартина Лютера (1483–1546). Как всем прекрасно известно, его риторика была несколько грубоватой по сравнению с манерой выражаться, присущей его предшественникам на ринге. И так же импульсивно он протискивается между Шиллером и Гёте, чтобы занять место в центре.

С него началась Реформация, а потому Мартин Лютер – главный герой этого политического и религиозного передела. Именно он в 1517 году приколотил самый, пожалуй, знаменитый стикер – впрочем, совсем не клейкий[12] – к дверям Замковой церкви в Виттенберге. Современные блоки для записей не лишены достоинств, но наши списки покупок, наверное, уже не имеют такой взрывной силы, как 95 тезисов Лютера, и, надо думать, лишены и такого влияния. И вот Лютер бойко и мощно вступает в словесную перепалку: кто произносит «решающее слово»[13], не «держит свечи под спудом»[14], «живет с ближним душа в душу»[15] и с «пламенной ревностностью» подходит к своему делу, тот живет по заветам Лютера. И все эти выражения, между прочим, происходят из его знаменитого перевода Библии. Если вы также не «беспокоитесь о неснесенных яйцах» и порой «блуждаете в потемках», «мечете бисер перед свиньями» и испытываете «угрызения совести»[16], то вам также стоит пожать руку Мартину Лютеру. Реформатор, предприняв перевод Священного Писания на немецкий язык, сделал его доступным для народа… или во всяком случае для тех, кто умел читать. Так латынь осталась в прошлом. Суть протестантизма заключалась в том, чтобы открыть людям прямой доступ к Богу. И это в том числе означало, что они должны иметь возможность читать Библию самостоятельно, а не слушать интерпретацию пастора во время мессы. Кем именно нужно считать Лютера – реформатором, гением перевода, антисемитом, «католиконенавистником» – историки и религиоведы спорят до сих пор. С уверенностью, однако, можно сказать вот что: без Мартина Лютера немецкий язык, манера немцев выражаться была бы другой, в ней недоставало бы оригинальных языковых формул. Словом он умел разить наповал как раз потому, что ловко, на ходу создавал неологизмы и окказионализмы, которыми пополнил немецкий словарь.

Афористичные выражения порой встречаются и внутри сложных теорий, а сложные теории изобретают не только лаборанты с пробирками в руках, но и гуманитарии. Много тысяч лет философы стараются донести свои убеждения и взгляды в максимально емкой и запоминающейся форме. И даже если что-то не удалось им самим, потомки с лихвой компенсируют все недоработки. Это они выискивают в пространных рассуждениях наиболее меткие пассажи и выражения, которые вдруг становятся крылатыми. Пример тому французский философ Рене Декарт (1596–1650), чья фраза «сogito, ergo sum» – несколько укороченная цитата из опубликованного в 1637 году трактата «Рассуждение о методе» (фр. Le Discours de la méthode) – стала лейтмотивом его философских представлений. Декарт сделал попытку обосновать существование Бога и постулировал, что одно из доказательств заключено в самом человеке, а именно в его разуме. Ведь разум в общем случае является основой для сомнения. Стало быть, тот, кто сомневается, не может не существовать: «я мыслю, а следовательно, я существую».

А вот на ринге появляется Шекспир, английский коллега Гёте и Шиллера. Поскольку до сегодняшнего дня исследователям так и не удалось установить, кем, собственно, был поэт, наш боец будет выступать в маске. Несомненно, это добавит поединку интриги: сказочный черный рыцарь ведь тоже сражается с опущенным забралом. Без короля Лира, Гамлета, Яго и Пэка литературный ландшафт был бы уже не тем… Кроме того, отсутствие Шекспира тут же сказалось бы на повседневном английском языке. Равно как и Лютер, этот Мистер Икс английской литературы стоит за целым набором неологизмов и речевых оборотов, и уму непостижимо, как вообще можно было обходиться без них. Все счастливые обладатели «золотого сердца» (heart of gold) и все, кто считает, что «любовь слепа» (love is blind), невольно цитируют великого мастера трагедии. Порой выдуманные им обороты помогают сформулировать мысль коротко и емко, а не утомлять читателя избыточно сложными и выверенными конструкциями. «За ужином Лиза рассказала забавную историю и сломала лед между нами» звучит куда проще и понятнее, чем «История, рассказанная Лизой за ужином, поспособствовала тому, что вся неловкость была устранена, а все напряжение, чувствовавшееся между членами компании, ушло. Благодаря этому в конце концов наладилось расслабленное общение».

Будьте уверены, что если вы прибегнете к красочным шекспировским выражениям, ваш собеседник точно не захрапит и не уронит голову в тарелку с супом. Если же вам неясна аллюзия или неизвестно происхождение того или иного оборота, того или иного слова, вы наверняка обрадуетесь, если знатоки мировой литературы со смаком поделятся своими знаниями об источнике цитаты. И горе вам, если вы не обратите на это никакого внимания. Так, во время постановки «Гамлета» на сцене одного из берлинских театров актер Ларс Айдингер возмущенно бросил вслед двум зрителям, которые пожелали удалиться, чтобы опустошить свои мочевые пузыри, во время знаменитого экзистенциального монолога «быть или не быть»: «Это же эпичнейший монолог во всей истории театра. А вы собрались в туалет?!»