Коллектив авторов - Исторический сборник «Память». Исследования и материалы

• Название: Исторический сборник «Память». Исследования и материалы
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Публицистика
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-4448-0865-8

В истории советского диссидентства исторический сборник «Память», пять выпусков которого вышли в 1976–1982 годах, занимает особое место. «Память» отличалась от других самиздатских и тамиздатских публикаций стремлением к научному, академическому и в то же время неподцензурному осмыслению прошлого. Фактически это была одна из первых попыток организовать в СССР независимое гуманитарное периодическое издание. В современной литературе, посвященной советскому диссидентскому движению, «Память» часто упоминается как важная веха в его истории. Однако настоящая книга является первым научным исследованием, посвященным непосредственно этому сборнику. Опираясь на неопубликованные материалы и интервью с участниками, авторы книги пытаются подробно описать, как возник замысел этого издания, воссоздать последовательность и механизм работы над каждым из пяти выпусков, а также проанализировать материалы сборника. Впервые определен круг авторов «Памяти», приведены данные об авторстве статей, названы источники публиковавшихся в сборнике воспоминаний и архивных материалов. В книгу также включены интервью с создателями «Памяти», проведенные в основном в 2013–2015 годах.

---

Исторические исследования не преследовались тогда, в 1962 – 1964 гг. Я брал свой предмет для исследования шире, чем это было в печати, но все-таки я считал, что это идет в русле партийной политики. Я не считал себя диссидентом. Диссидентом ‹…› я стал считать себя после отставки Хрущева, когда я продолжил и даже расширил эти исследования. А официальная политическая позиция была остановить, прекратить, восстановить уважение к Сталину в нашей партии. ‹…› А я продолжал работать в прежнем направлении, поэтому меня можно было бы уже считать диссидентом с 1965 года. Моя линия и линия, по которой шла партия, они разошлись[75].

Не получив официального разрешения для исследовательской деятельности, Медведев не имел и доступа к архивам. Он мог работать на основе газетных и журнальных статей, появившихся в центральных и республиканских печатных органах во время оттепели и посвященных сталинским репрессиям. Очень важными источниками информации оказались устные и письменные свидетельства так называемых старых большевиков, членов КПСС с дореволюционным стажем или вступивших в партию во время революции или Гражданской войны и занимавших при Сталине высокие посты в партийных и государственных органах власти. Многие из них стали жертвами террора 1930-х, а среди тех, кто уцелел, антисталинские настроения не были редкостью. Пожалуй, самой заметной фигурой среди них был Алексей Снегов, отважно открывший глаза Хрущеву и Микояну на необходимость выступить перед XX съездом с разоблачением Сталина[76]. Снегов, как и другие старые большевики, не только поделился воспоминаниями с Медведевым, но и читал и дополнял разные версии его рукописи. Историк вспоминал:

И метод работы был такой: я отвозил свою рукопись, например, старому большевику Снегову. Я просил его прочесть и просил его сделать добавления, замечания, пожелания. И после того, как он прочитывал, я приезжал к нему. Я был с магнитофоном ‹…›. Я с ним беседовал, он мне делал замечания, он делал добавления, чаще всего я записывал это. Потом я приходил домой и делал вставки в свою работу, я расширял. Каждые полгода я писал новый вариант. Люди, прочитавшие рукопись, видели, что это еще не окончательный вариант. Они сами многие хотели поделиться своими знаниями, своими соображениями. Каждый говорил мне, что он знал и что он хотел. Это мне заменяло архивные документы[77].

По мере расширения круга очевидцев Медведев все более отклонялся от официальной трактовки сталинского прошлого. В частности, он расширил хронологические рамки своего исследования: не сосредотачиваясь всецело на 1937 – 1938 годах, он стал рассматривать более ранние волны репрессий, в том числе направленные против внутрипартийных и социалистических оппозиций, а также те извращения, которые возникли в ходе коллективизации и индустриализации.

В 1966 – 1967 годах рукопись значительно разрослась, обогатившись сотнями свидетельств, мемуаров и самиздатских воспоминаний. Медведев познакомился с видными писателями, которые заинтересовались его работой и предложили ему свою помощь. Например, Александр Твардовский предоставил ему доступ к присланным в «Новый мир» и неопубликованным рукописям, а Константин Симонов открыл свой личный архив, содержавший большое количество переданных ему воспоминаний[78].

Но именно в то время официальный идеологический курс все более отклонялся от линии XX и XXII съездов, и перспектива публикации книги в Советском Союзе отдалялась. В сентябре 1967 года, после того как копия рукописи «К суду истории» была обнаружена во время обыска на квартире друга Медведева в Ленинграде, историка вызвали в Партийную контрольную комиссию (КПК) и потребовали предоставить новую версию его работы[79]. Вместо того чтобы подчиниться этому требованию, Медведев решил обратиться напрямую к Михаилу Суслову, члену Политбюро, ответственному за идеологию, с просьбой принять его. И 13 октября состоялась встреча между Медведевым и Ф.Ф. Макаровым, помощником В. Степакова, заведующего Отделом агитации и пропаганды ЦК КПСС. Во время беседы Медведев выразил сожаление о том, что все его просьбы к ЦК по поводу предоставления доступа к архивам и спецхранам библиотек игнорировались. На вопросы о распространении его работы ученый ответил: «Если перечисленные выше отделы и службы ЦК отказались мне помочь, то я могу отклонить и требования о контроле за моей работой. Те ненормальности в ее обсуждении и распространении, которые имеют место, связаны в первую очередь с теми ненормальными условиями, в которых ведется эта работа»[80].

По итогам этой встречи Степаков написал Суслову отрицательный отзыв о рукописи Медведева, датированный 14 ноября 1967 года[81]. Знакомство с первыми главами книги показало, что автор готовит «политически вредный труд», который «от начала до конца является сплошным негативом». «Автор обвиняет Сталина ‹…›. Но за всем этим нельзя не видеть обвинений всей партии и ее руководству». Особенно проблематичным представлялось отношение историка к внутрипартийной оппозиции: согласно Степакову, Медведев «поет дифирамбы [Троцкому], Зиновьеву, Каменеву, Бухарину, Рыкову, Томскому и др.» – то есть нереабилитированным оппонентам Сталина. «Оценки и выводы, к которым приходит автор, носят тенденциозный, субъективистский характер, находятся в противоречии с исторической правдой». Озабоченный возможным распространением данной рукописи, Степаков предлагал «поручить московскому горкому КПСС заняться вопросами научной деятельности Р.А. Медведева ‹…› и вместе с тем рассмотреть вопрос о партийности автора»[82].

30 ноября Медведева повторно вызывали в КПК, и он снова отказался отдать свою рукопись, во-первых, потому, что он уже предоставил ее ЦК КПСС, а во-вторых, в знак протеста против исключения А.М. Некрича из партии.

По вопросу о мотивах моей работы я сказал также, что этим делом, конечно, должны были бы заниматься такие, например, учреждения, как Институт марксизма-ленинизма. Однако этот институт в вопросах истории партии, как показывают многие последние публикации, продолжает заниматься фальсификацией ‹…›. Если государственные органы перестанут завтра выпекать хлеб, то этим делом займутся частные лица. Правда нужна людям не меньше, чем хлеб. И если выяснением правды не занимаются те, кому это положено по должности, то неизбежно появление на свет таких частных исследований, как мое[83].

С конца 1967 по май 1969 года Медведева неоднократно вызывали в Московский горком партии, где его делом занималась заведующая отделением школ. Однако значимые решения в отношении автора крамольной рукописи принимались на более высоком уровне. 4 августа 1968 года, получив «оперативным путем» последнюю версию книги «Перед судом истории», председатель КГБ Андропов обратил внимание ЦК КПСС на риск бесконтрольного распространения этой работы. При этом он отдавал предпочтение методу «нейтрализации» вместо репрессии и советовал: «…не исключать возможности привлечения МЕДВЕДЕВА к написанию работы по интересующему его периоду жизни нашего государства под соответствующим партийным контролем»[84].

Тем не менее в связи с вводом советских войск в Чехословакию репрессии против инакомыслящих усилились. И в «деле Медведева» также возобладал более суровый подход: 7 августа 1969 года Рой Медведев был исключен из КПСС районным комитетом партии за «убеждения, несовместимые с членством в партии» и «клевету на советский общественный и государственный строй»[85].

Несмотря на попытки обжаловать этот приговор, Медведев принял ситуацию и осенью 1969 года дал сигнал на Запад опубликовать отправленную им несколько месяцев назад рукопись «К суду истории». Книга вышла в США в конце 1971 года и пользовалась большим успехом не только у западных историков, но и у широкой публики. Весьма реальной угрозы ареста осенью 1971 года Медведев избежал, скрывшись на несколько месяцев в ожидании публикации, а пришедшая вскоре известность послужила ему самой эффективной формой защиты[86]. Уволившись из Академии педагогических наук и получая заграничные гонорары, Медведев смог всецело посвятить себя историческим исследованиям и публицистике. Несмотря на большую активность в западной прессе, Роя Медведева не коснулись серьезные репрессии (в отличие от его брата-близнеца Жореса, который в 1970 году был помещен в психиатрическую больницу, а во время заграничной поездки в 1973-м лишен советского гражданства). До перестройки Р. Медведев опубликовал около двадцати книг по советской истории, политике и международным отношениям, переведенных на десятки языков.

«Архипелаг ГУЛАГ» Александра Солженицына

Одновременный выход в свет двух самых крупных диссидентских работ, посвященных белым пятнам советской истории, – «К суду истории» Роя Медведева и «Архипелага ГУЛАГ» Александра Солженицына – не следует рассматривать как случайность. Политическая и общественная обстановка, в частности прямой призыв к изучению до сих пор табуированных страниц прошлого, родившийся на самом верхнем уровне власти, в совокупности с продолжающимся параличом официальной исторической науки во многом определили возникновение таких неофициальных исследований. Неслучайно и то, что устным и письменным свидетельствам жертв сталинских репрессий уделено в них центральное место. Одинаково лишенные доступа к архивным документам, оба автора прибегали к самой очевидной альтернативе – к беседам с очевидцами. Эти рассказы не только раскрывали неизвестную до тех пор информацию, но и придавали исследованиям особую нравственную ценность, складываясь в коллективное свидетельство о прошлом. В предисловии к первому тому «Архипелага ГУЛАГ» Солженицын – сам бывший заключенный – отдавал должное рассказчикам: