Джудит Крэнц - Школа обольщения

• Название: Школа обольщения
• Автор: Джудит Крэнц
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-699-00345-2

Яркая, эффектная Билли Айкхорн в юности была невзрачной толстушкой. После года, проведенного в Париже, она не только превратилась в красивую, сексуальную женщину, но приобрела свой особый шикарный стиль. Выйдя замуж за одного из богатейших людей Америки, Билли через некоторое время становится богатой молодой вдовой. Чтобы не скучать, она решает открыть роскошный «Магазин Грез» — и едва не терпит крах. Только встреча с честолюбивыми молодыми людьми, модельером Вэл и фотографом Слайдером, превращает эту затею в настоящий триумф. А Билли наконец может позволить себе влюбиться, в первый, но далеко не в последний раз в жизни….

---

Эллис заказал именно те костюмы, которые она сама выбрала бы для себя. Она не остановилась бы ни перед чем, лишь бы получить один из этих костюмов — пятый, пятнадцатый или двадцать пятый. Но все три сразу!

— Послушайте, Лилиан, или вы поступите по-моему, или у вас будут большие неприятности. Вы ведь этого не хотите? Я принуждаю вас, дорогая, с американской непримиримостью, и вам некуда деваться. — Эллис пытался принять угрожающий вид, но лицо у него было очень довольное.

— Ну что ж, ладно, — смягчившись, уступила графиня. — В конце концов, я совершенно беспомощна, правда? Восхищаясь безумцем, не рискуешь его обидеть.

— Значит, решено, — заключил Эллис.

— О нет, подождите! Завтра мы идем к Диору, и вы должны обещать, что не выкинете больше подобную штуку.

— Я больше ничего не закажу, предварительно не сняв с вас мерку, — заверил Эллис. — Но эти костюмы от Шанель — дневные, правда, Уилхелмина, душечка?

Билли улыбнулась, не в силах сдержать слез гордости. Сделать подарок той, которая так много дала ей, — о таком удовольствии она и не догадывалась.

— Итак, Лилиан, вам нужны еще вечерние наряды, правда, Уилхелмина? Это вполне естественно.

— Нет, если так, то я с вами туда не пойду.

— О, Лилиан, пожалуйста, — взмолилась Билли. — Эллис так радуется. А мне без вас будет там совсем неинтересно. Мне нужен ваш совет. Вы обязательно должны прийти, прошу вас.

— Ладно, — сжалилась графиня, тая от счастья. — Так и быть, я пойду с вами, но Эллис может выбрать для меня один, только один костюм!

— Три, — возразил Эллис. — Это мое счастливое число.

— Два, и покончим с этим.

— Договорились. — Эллис остановился посреди ослепительно красивого длинного коридора, тянувшегося из конца в конец отеля «Риц». По стенам висели витрины с самыми потрясающими видами, какие только может предложить Париж. — Пожмем друг другу руки, бедная дорогуша!

* * *

Пресса восторгалась гардеробом Билли. Обычно богатая женщина находит свой стиль в моде лишь через несколько лет после замужества, а иногда и вообще не находит. Но Билли не напрасно прошла курс усиленного обучения у Лилиан де Вер-дюлак: та открыла ей безграничную силу власти, скрытой в элегантности, и сейчас, рядом с Эллисом, который настаивал, чтобы она одевалась невообразимо роскошно, к обоюдному их удовольствию, Билли стала одной из основных клиенток в мире высокой моды.

Билли могла надевать любые вещи. Получив в возрасте двадцати одного года неограниченный кредит, женщина с худшим вкусом и менее высокого роста могла бы стать посмешищем, но Билли никогда не одевалась чересчур нарядно. Привитое Лилиан чувство меры, а также врожденный вкус не позволяли ей допускать излишеств. Тем не менее на всех собраниях высшего общества она появлялась при полном параде. На обеде в Белом доме — в бледно-лиловом атласном платье от Диора и изумрудах, принадлежавших когда-то императрице Жозефине. В свои двадцать два года она затмила блеском всех. В двадцать три она и Эллис фотографировались верхом у себя на ранчо: на Билли были надеты гладкие брюки для верховой езды, хлопчатобумажная рубашка с открытым воротом и сапоги, но через две недели на презентацию новой коллекции Ива Сен-Лорана она надела лучший костюм из его прошлогодней коллекции, и Эллис, ставший завзятым парижанином, нашептывал ей номера платьев, которые, по его мнению, ей следовало заказать. Люди, сведущие в мире моды, при виде этой пары вспоминали презентацию весенней коллекции с черными галстуками Жака Фата в 1949 году, когда последний Али Хан, сидя рядом с юной блистательной Ритой Хейворт, повелевал: «Белое — к твоим рубинам, черное — к твоим алмазам, бледно-зеленое — к твоим изумрудам».

У Билли тоже был целый набор великолепных драгоценностей, но больше всего она любила ни с чем не сравнимые «Кимберлийские близнецы», сережки с идеально подобранными бриллиантами в одиннадцать карат, которые Гарри Уинстон считал лучшими камнями из проданных им когда-то. Пренебрегая условностями, она носила их утром, днем и вечером, и никогда серьги не выглядели не к месту. На двадцать третьем году жизни Билли израсходовала на одежду, не считая мехов и драгоценностей, более трехсот тысяч долларов. Значительная часть денег тратилась в Нью-Йорке, потому что Билли, идеально вписываясь в восьмой размер американской одежды, не хотела тратить время в Париже на многочисленные примерки, отрывавшие ее от Эллиса и прогулок по городу. В возрасте двадцати трех она впервые появилась в списке людей, одетых лучше всех.

Вскоре после возвращения в Нью-Йорк Айкхорны сняли и переоборудовали целый этаж в башне отеля «Шерри Нидерланд» на Пятой авеню и поселились там. Из окон город распахивался на все четыре стороны, а под окнами, словно зеленая река, раскинулся Центральный парк. Эллис Айкхорн владел более чем половиной акций во многих компаниях, расположенных в основном на Манхэттене. Поскольку компания «Айкхорн Энтерпрайзиз» принадлежала государству, Эллис идеально подобрал самый компетентный совет директоров и исполнителей, чтобы они могли вести дела и после его смерти. Всем им принадлежало достаточное количество акций, чтобы они оставались преданными партнерами. Отныне он знал, что может позволить себе все больше и больше времени тратить на дальние путешествия с Билли. Когда Билли было двадцать четыре, они купили виллу в Сан-Феррате, где легендарные сады и травянистые террасы спускались к Средиземному морю, как на картинах Матисса. Для поездок в Лондон, где Эллису приходилось проводить часть дня на деловых совещаниях, а Билли подбирать серебряные вещи для своей коллекции — она увлекалась серебром времен короля Георга и королевы Анны, — они сняли постоянный номер из шести комнат в «Клэридже». На берегу затерянной в скалах барбадосской бухты они купили скрытый от посторонних глаз дом и часто летали туда на выходные. Они много путешествовали по Востоку, но из всех своих жилищ больше всего любили поместье в долине Нала, где могли любоваться виноградниками, смотреть, как наливается лоза для их «Шато Силверадо», — идиллические пасторальные, умиротворявшие душу пейзажи Прованса.

Когда Билли и Эллис приезжали в Нью-Йорк, к ним на не-дельку-другую непременно наезжала тетя Корнелия, овдовевшая вскоре после свадьбы Билли. Корнелия и Эллис стали добрыми друзьями, и он не меньше, чем Билли, горевал, когда через три года после их свадьбы Корнелия внезапно скончалась. Корнелия, которая не знала, что такое плохое здоровье, умерла в одночасье от первого и единственного в своей жизни сердечного приступа, умерла, как и мечтала, — без суматохи, мгновенно и спокойно, даже не потревожив прислугу. Все годы замужества Билли не хотелось возвращаться в Бостон, город, полный болезненных для нее воспоминаний, однако им с Эллисом пришлось поехать туда на похороны Корнелии.

Они остановились в славном отеле «Риц-Карлтон», напоминавшем хорошо пожившего родственника из роскошного семейства других отелей «Риц», ставшего привычным пристанищем для четы Айкхорн, знавшей и лиссабонский, и мадридский, и лучший из всех парижский «Риц». Но в бостонском отеле селилась душа «Риц», невзирая на слегка припорошенный пылью колорит города.

Перед тем как отправиться в церковь в Честнат-Хилл, где должно было состояться отпевание и тете Корнелии предстояло быть похороненной подле дяди Джорджа, Билли в последний раз взглянула в зеркало. Она надела спокойное платье от Живанши, черное шерстяное пальто и черную шляпу, которые заказала, позвонив Адольфо, как только узнала от кузины Лайзы о смерти Корнелии. Эллис смотрел, как она снимает бриллианты и кладет их в сумочку.

— Ты не наденешь их, Уилхелмина? — спросил он.

— Это Бостон, Эллис. Здесь они будут выглядеть неуместно.

— Корнелия всегда говорила, что ты единственная из всех женщин, на которой эти сережки будут смотреться естественно даже в ванне. Стыдно перед ней!

— Я забыла, дорогой, она действительно так говорила. И почему, в конце концов, я так волнуюсь в этом Бостоне? Бедная тетя Корнелия! Она потратила столько лет, пытаясь превратить гадкого утенка в лебедя. Ты прав, я должна оказать ей честь. Ей бы это понравилось. — Билли снова надела сережки, и они сверкнули в зеркале не по-похоронному веселым отблеском зимнего солнца. Она тихо произнесла: — Необычайно вульгарно для церкви, особенно для сельской. Интересно, хватит у кого-нибудь наглости сказать мне об этом?

Если кто-то и подумал подобное, на поминках, уртроенных по-бостонски в гостиной огромного дома в Уэллсли-Фармз, принадлежавшего одной из сестер Корнелии, он не посмел произнести это вслух. Как всегда после похорон, все выпили, кто много, кто чуть больше обычного, и положенный в первые полчаса вежливый обмен приветствиями довольно скоро перешел в удивительно задушевную беседу. Билли обнаружила, что они с Эллисом оказались в группе родственников, искренне и открыто обрадованных возможностью возобновить старое знакомство с ней, а некоторые попытались даже заявить о близкой дружбе, которой на самом деле никогда не было. Она готовилась к расспросам вроде: «А что это за имя — Айкхорн? Никогда не слышала ничего подобного. Откуда он родом, милочка? Как девичья фамилия его матери?» Но таких вопросов она не услышала.