Ольга Гуляева - Затмение

• Название: Затмение
• Автор: Ольга Гуляева
• Жанр: Триллер

Захватывающий роман «Затмение» повествует об удивительной судьбе молодой девушки, которая в результате трагических событий попадает в сложную жизненную ситуацию. Единственный возможный выход ей предлагает незнакомый человек, истинные намерения которого покрыты тайной. Безысходность или авантюрный склад характера заставляют героиню окунуться с головой в сомнительный проект, цель которого останется неясна до конца даже после вступления в тайное сообщество, созданное для его реализации.

---

Для меня этот срок был равносилен пожизненному заключению. Тринадцать лет! Годы, которые должны были стать лучшими в моей жизни. А может быть, я уже исчерпала свой лимит счастья к своим двадцати годам, думала я, лежа на жесткой койке в камере предварительного заключения. Может быть, я слишком упивалась тщеславием, властью, успехом? Слишком упивалась собой и теперь буду за все это жестоко наказана? Но, собственно, кому было плохо от того, что я была так счастлива? Я ни разу не перешла никому дорогу, не пакостила и не строила козней. Наоборот, была отзывчива к просьбам людей, поддерживала коллег, а в последние месяцы, получив хорошую прибавку к жалованью, помогала родственникам материально, в конце концов, изо всех сил пыталась скрасить жизнь замечательного человека – Павла Боя. Я пыталась успокоить себя, размышляя о том, что большинство людей за всю жизнь не испытывают того калейдоскопа эмоций, который получила я за свой недолгий век. Да, я уже смотрела на свою жизнь как на трагично завершившуюся сказку о прекрасной принцессе. Впереди тринадцать лет колонии строгого режима, которые будут тянуться целую вечность, а когда эта вечность закончится, я выйду из тюрьмы тридцатитрехлетней женщиной, у которой за спиной не будет ничего, кроме горького тюремного опыта и пары-тройки хронических заболеваний. Никто не вспомнит, какой умницей и красавицей была Рита Рассказова тринадцать лет назад, да и я сама вряд ли вспомню. Тринадцать лет – это вся моя сознательная жизнь – с того дня, когда я пошла в первый класс, и до той злополучной аварии. А лично для себя я неоднократно отмечала, что настоящая яркая жизнь началась только два года назад, с поступления на вожделенный факультет журналистики и выхода на работу – в редакцию лучшего модного журнала города. Конечно, в мыслях у меня было и создание семьи, и рождение детей, но я шутя говорила себе, что этому я посвящу свою «следующую» жизнь, лет через пять, когда прежняя мне надоест. Я ощущала себя кошкой с множеством жизней и множеством вариантов того, как можно их прожить. С такими темпами, как у меня, на каждую жизнь мне хватило бы лет пять-семь, и таким образом я бы уложилась в биологический срок, отведенный обычному человеку. Размышляя так, я дивилась, как бездарно некоторые люди проживают всего одну-единственную жизнь, не пытаясь ее приумножить и приукрасить. Теперь же мне предстояло долгое существование в заточении, полное страданий и сожалений, вдали от всего, чем я дорожила, мне была уготована жизнь, которую я никак не планировала проживать.

Возможно, было бы легче смириться со своей горькой участью, если б я чувствовала за собой хоть каплю вины за произошедшее тем злополучным вечером на Ленинском проспекте. Но я, вспоминая каждую мелочь, не могла признать, что хоть где-то допустила оплошность, что хоть где-то могла поступить иначе и предотвратить трагедию. Камень на дороге, джип, который протаранил меня и выбросил на пешеходный переход, – они истинные виновники случившегося. А я вовсе не убийца, а жертва, выжившая в этой трагедии. Однако, кроме меня и близких мне людей, так мало кто считал. Эта история бурно обсуждалась в СМИ, а интернет просто кишел различными версиями случившегося. Какие только заголовки не встречались! «Хладнокровное убийство на Ленинском»! «Наркоманская выходка светской львицы»! Надо же, «посмертно» я получила титул «светской львицы». Возможно, до этого было недалеко, однако в действительности стать ею я так и не успела. И вот, сделав мне «подарок» в виде высокого звания, общество в довесок наградило меня сразу двумя ярлыками – не только убийцы, но и наркоманки. Так уж случилось, что я никогда не попадала в компании, где мне могли бы предложить травку. Но обычные сигареты я иногда покуривала, как правило, тонкие женские, – и пары снимков, на которых я была запечатлена с сигаретой в руке, хватило обвинению, чтобы убедить суд в том, что Маргарита Рассказова вела разгульный образ жизни и употребляла наркотики. В понимании прокурора это было очевидно, учитывая места, где я работала и отдыхала, и личностей, с которыми я общалась. Действительно, среди знакомых Павла было немало людей, увлекающихся легкими наркотиками, и сказать что-либо в свою защиту по данному вопросу было крайне сложно. Бой, в свою очередь, перетряс всех своих знакомых в поисках того, кто мог оставить наркоту в его машине, но никто так и не сознался. Он даже предлагал кому-то круглую сумму, чтобы тот взял вину на себя, но ничего не вышло. Тогда Павел дал сбивчивые показания о том, что спрятал наркотики сам и забыл про них. Но никто почему-то эти показания даже к делу не подшил, настолько было очевидно, что Бой, не раздумывая, взял бы на себя вину абсолютно за все случившееся тем вечером. Возможно, конечно, Павел недостаточно усердно старался убедить суд, он тоже был растерян и подавлен и не мог так решительно рушить и свою жизнь вслед за моей. Но и я не готова была принять от него подобных жертв. Я и без того была безмерно благодарна ему за все, что он делал для меня, за его поддержку. До самого вынесения приговора Павел вселял в меня уверенность, что мы победим, добьемся условного срока и очень скоро окажемся дома и забудем эту историю как страшный сон. Я понимала, что эти слова утешения не имеют ничего общего с реальным будущим, но мне так приятно было слушать его версию нашей дальнейшей безоблачной жизни, что я не пыталась его переубедить и делала вид, что верю каждому его слову.

Теперь, в день вынесения безапелляционного решения суда, я лежала в темной камере и смотрела туда, где должен был быть потолок. Темнота в помещении была кромешная, точно таким мне представлялось мое будущее. Уснула я, лишь когда перегоняла в голове все самые ужасные мысли и моя подушка была мокрой от слез. В этой камере мне оставалось отбывать всего два дня. Два последних дня в родном городе. Два последних дня, когда мои близкие смогут прийти и попрощаться со мной на долгие годы. Наутро я проснулась с тяжелой головой, опустошенная и как будто даже больная. Походила по камере, попыталась собраться и взять себя в руки. Получалось не очень.

После обеда пришел Павел – серый и понурый. Ни веселых расцветок, ни привычных кружев в его одежде не наблюдалось, всегдашний огонек в зеленых глазах потух. Мы сели в комнате свиданий за стол друг напротив друга. Павел взял меня за руки, крепко сжал мои ладони и беззвучно заплакал. Глядя в его глаза, полные слез, я думала о превратностях судьбы: гений моды и стиля, кумир современной молодежи и не только – в замызганной комнате свиданий целует и заливает слезами руки осужденной преступницы. Мне было больно видеть его страдания. Я представляла, как он винит себя во всем случившемся – в том, что подарил мне этот злополучный кабриолет, что водил дружбу с наркоманами и подвозил их несколько раз на своем авто, и даже в том, что однажды позволил себе приблизиться ко мне, а это по цепочке привело к событиям, разрушившим мою только что начавшуюся жизнь навсегда. Я знала, что переубеждать его бесполезно. Он заговорил первым:

– Марго, дорогая, пожалуйста, помни об одном: я буду ждать тебя столько, сколько потребуется. Не забывай про амнистии, возможно, твой срок окажется совсем не таким большим, как ты сейчас представляешь. Но даже если ты уже приготовилась к худшему, то знай, что и через тринадцать лет я сделаю все, чтобы ты могла сразу вступить в полноценную жизнь, вернуться к любимому занятию. Я понимаю, что сейчас это мало утешает тебя, но я должен был успеть сказать это. – Речь Павла была сбивчива, я никогда не видела его таким. – И пожалуйста, Рит, не забрасывай свое ремесло, ты талантище, пиши, займись книгой. Ты же давно хотела попробовать что-то глобальное. Не в такой обстановке, конечно, но я по себе знаю, что это поможет тебе отвлечься и скоротать время. Не падай духом, живи, ты так любишь жизнь, ты умеешь ценить ее как никто другой. – На этом Павел резко остановился и обхватил голову руками, затем встал и нервно встряхнул руками: – Бред, какой бред я несу! Как неуместны сейчас слова!

Я с нежностью и удивлением наблюдала за ним – таким я его не видела никогда, несмотря на год совместного проживания. Передо мной, как загнанный зверь, метался настоящий брутальный мужчина – распахнутая рубашка, оголяющая широкую волосатую грудь и крепкую шею, которую обычно обрамляли столь привычные цветные платочки, бабочки и галстучки, трехдневная щетина, растрепанные волосы, на которых не было ни капли укладочного средства. Такой образ мне был очень по душе, и я, залюбовавшись, на секунду забыла, что таким он стал из-за глубокого переживания, связанного со мной. Тут же я встрепенулась от мысли, что и Павел никогда не видел меня в столь запущенном состоянии. Три недели я прожила в спартанских условиях, не имея под рукой даже намека на косметические средства. Только перед заседаниями суда у меня была возможность мало-мальски привести себя в порядок. Но, слава богу, Бою было сейчас не до оценки моего внешнего вида. Я попросила его успокоиться и присесть, мне захотелось поддержать его: