Евгений Черносвитов - Сага о Белом Свете. Порнократия

• Название: Сага о Белом Свете. Порнократия
• Автор: Евгений Черносвитов
• Жанр: Научная Фантастика

Книгу можно отнести к научной фантастике, приоткрывающей завесы закрытых лабораторий, в которых осуществляются поиски помощи человеку выжить в этом мире и продлить ему активную, творческую жизнь. Это не мешает книге быть остросатирической, воскрешающей традиции Франсуа Рабле и Шарля Монтескье. И это воскрешение осуществляется жестко, не щадя «завядшие нравы», «цветы зла» предыдущей эпохи, не освободившейся от «синих чулок» королевы Виктории, несмотря на старание Зигмунда Фрейда и Жака Лакана!

---

Развод Владимира Николаевича и беременность жены Сергея изменили их планы. Они остались дома. Но, каждую субботу Володя приезжал к Сергею и они или уходили на два дня в лес, где Сергей построил настоящий шалаш, с камином, в котором можно жить и при -30 зимой. Или уезжали в Москву… Но, неожиданно…

«Володя! Я срочно улетаю к себе на Родину. Можешь полететь со мной. Мы, ведь так давно об этом мечтали…»

«Конечно, старина, правда у меня только что появилась новая пассия – студентка третьего курса… Это, считай, моя гражданская жена… Я как раз собирался вас познакомить. Правда тянул со встречей, ибо Катя, так ее зовут, знает всего Есенина наизусть… Что с ней будет, если она его увидит? Шучу, конечно… в известной степени… Мы берем ее с собой?»

«Какой разговор… собирайтесь. Вылетаем послезавтра. Билеты я беру. Денек погостим у меня в шалаше, и в путь… Да не дыши ты так громко! Мне тоже есть, кого взять… В крайнем случае – поменяемся. Гарантирую, ты будешь доволен… Захочешь, возьмем и Сашу, она медицинская сестра, но 18 ей уже исполнилось. Только что…»

Володя решил не спрашивать по телефону, почему так срочно нужно лететь в Спиридоновку? Наверняка, что-то серьезное! Сергей – человек чрезвычайно деловой, просто так – к родной маме-сестре не поедет… Если бы было что-то с ней, у него был бы совсем другой тон, да и он сразу бы сказал об этом Володе!»

…«Володя! А что ты не пошел вслед за Катей? Теперь пеняй на себя… Только я попытался закрыть дверь в туалет, как Катя проскользнула вслед за мной. Хорошо, что рядом не было стюардессы!..»

«Да Катя сказала мне, что пойдет с тобой, чтобы вместе „посикать“! Это – неизбежно! Ты же психолог. Что – не понятно? С первой встречи она пожирала тебя глазами и готова была наброситься, прямо в зале аэропорта!» «Бери Сашу, сходите вместе „посикайте“!»

«Что-то пока не хочется… Интересно, что вы там с Катей делали?»

«Ну вот, в деталях,..» – начал Сергей и, обернувшись к Кате, которая сидела от него через Володю, сказал ей, чтобы ложилась головой к Володе на колени и поправляла его, если он что-то скажет не так, как было. Катя, смеясь, положила голову к Володе на колени и незаметно стала расстегивать молнию на его джинсах, расстегнув, просунула руку к нему в трусы и взяла его член в ладонь, нежно лаская головку. Володя и глазом не моргнул, был весь во внимании, предвкушая, что расскажет Сережа. Лайнер пролетал над Байкалом.

…«Только я начал мочиться, как Катя, ловко сдернув с меня штаны и трусы, начала целовать, лизать мою задницу, и, что я не люблю, просовывать свой язык ко мне в анус..», – Сергей стал красный, как ошпаренный в кипятке рак! Но не от того, что говорил Сергей, а от того, что Катя уже сосала его член, тихо причмокивая! Видя, что он кончает, она ловко закрыла плотно его рот ладонью!

«Да ну вас, кролики! – буркнул Сережа, после трех подряд оргазмов в туалете, секс его только раздражал, даже такой искусный! – я лучше посплю!»

Саша, видя такой расклад, загрустила: она осталась без сладкого!..

…«Ну, вот и сынок твой Люба на тропе появился! Да и не один, а с оравой… У тебя стол на сколько персон накрыт?» – это Всеволод Петрович, вышедший за ворота встречать Сережу, прокричал Любе, которая, как соляной столп, каких много Приаралье, огромных, каменных, в два обхвата, возвышалась, стоя на ступени террасы! Из дома выбежала юная особа и встала рядом с Любой. Это была весьма милая девушка, лет двадцати, стройная, длинноногая, русая, с распущенными ниже плеч, густыми, слегка вьющимися русыми волосами и огромными карими глазами. Тоже Люба, племянница Всеволода Петровича, студентка Хабаровского Государственного медицинского института. Комсомолка, спортсменка, отличница… Принарядилась, и высокую белую грудь слегка обнажила, расстегнув для этого лишнюю пуговицу на сарафане… При виде столичных красоток, глаза ее сразу потускнели! Она ждала Сергея, влюбленная в него по макушку, со слов Всеволода Петровича и благодаря фотокарточкам, которые большая Люба показала ей, из семейного альбома…

И Сережа первой увидел «младшую Эдду». Не зная, что она тоже Люба, почему-то так ее сразу окрестил. Баба Люба давно для него стала символом «старшей Эдды»! Он бросил спортивные сумки, буркнув попутчикам, чтобы подобрали, и побежал. Пробегая мимо Всеволода Петровича, ловко обнял его за плечи, повернул к воротам, и рванул дальше. Словно не видя, пробежал мимо «соляного столба» не сказав ни слова, и одним прыжком оказался рядом с «младшей Эддой». Схватил ее мощными руками и рывком поднял на головой, как малого ребенка! Подержал немного, смотря на нее и улыбаясь и, медленно «проволакивая» по своему телу, стал опускать на террасу. Люба смотрела на него, зачарованная и заколдованная. Так они и стояли, плотно прижавшись друг к другу, и смотря друг другу в глаза. И долго стояли, ничего вокруг не замечая. А вокруг них уже стояли смущенные Всеволод Петрович, Володя, Катя, Саша и баба Люба, чуть в стороне, возвышаясь над всей оравой, руки в боки!..

…«Удивительно то, что собаки обходили стороной плантацию. Жень-шень, ведь, над землей не пахнет. Его запах – тончайший аромат, идет от корня», – рассказывал Всеволод Петрович. И, продолжил, наливая в бокалы гостям «грушевку» – вино, которое готовила баба Люба из «дуль» – огромных, мягких и сочных груш, которые растут только на Дальнем Востоке. Бывают с головку грудного ребенка. Сок баба Люба выжимала из дуль, через несколько слоев марли, руками. Чистый сок, даже без сахара, держала в трехведерной стеклянной бутыли из темного стекла, плотно заткнутой пробкой. В пробку была ввинчена медная трубка, свободный конец которой опускался в трехлитровую банку с водой. Бутыль держалась в подполе, глубоком и с ровной температурой, не больше +12 градусов, год, не меньше…

…«Я позвонил своему давнишнему другу, познакомились на фронте, Коле Фруентову, да Любка его знает, он – профессор, заведующий кафедрой фармакологии в ХГМИ…»

«Кто в Хабаровске и во всем нашем Крае не знает, человека, который смеется!» – подтвердила слова дяди, Люба.

«Почему так, как у Гюго?»

«Получил пулю в лицо от фашиста, нерв поврежден, вот лицо и парализовано – только вечная улыбка, даже когда спит. Но, говорит четко…»

«И громко, особенно, когда ставит на экзаменах студенту „двойку“, – какой ты врач, коль рецепты выписывать не умеешь? – Студент готов разрыдаться, а профессор смеется… И когда ставит „пятерку“, и говорит, ты молодец, будешь хорошим врачом, но при этом тоже смеется… Какого?..»

«Ну, так вот, друзья и коллеги! Ждем звонка или телеграмму от Коли Фруентова! Обещал бросить все и прилететь к нам!»

«Ура!» – воскликнула Люба-младшая.

«А что это ты так возрадовалась?» – спросил ее Всеволод Петрович.

«Как не радоваться, – весело ответила Люба, – за одним столом с таким великим человеком сидеть буду…»

«Да, ладно, – ехидно сказал Володя. – Небось еще государственные экзамены ему придется сдавать и после третьего, выпускного, и после шестого курсов…»

«А, почему третий курс называется выпускным?» – поинтересовался Всеволод Петрович.

«Да потому, что после третьего курса студент не только вплотную приступает к изучению медицинской профессии, но и практика у него начинается врачебная. Если до третьего курса Люба, к примеру, прошла практику санитарки, медицинской сестры, то после третьего четвертого курса она будет уже практиковаться как врач, по всем врачебным дисциплинам: начиная с общей терапии, и кончая психиатрией…»

«А, ты, Володя, какой специальности будешь?»

«Я – психо-фармаколог…»

«То-то я не могу представить тебя ни с фонендоскопом, ни со скальпелем…»

«Ну, это Вы зря, Всеволод Петрович… психо-фармаколог должен быть и хорошим терапевтом, и хорошим хирургом, и, вообще, врачом самого широко профиля! Только поэтому он может разрабатывать лекарственные препараты, и препараты для профилактики самых различных заболеваний! Володя недавно доказал, что он не просто хороший врач, он – гений!..»

«Да ну? – недоверчиво воскликнул Всеволод Петрович, пристально глядя на Володю, который при словах Сережи слегка порозовел, – и что он такого гениального изобрел для медицины?»

«Уникальнейшие советские препараты для профилактики и лечения многих нервных расстройств и заболеваний, и очень необходимых в комплексном лечение прежде всего сердечных болезней…»

«А как называются эти лекарства? Куплю на всякий случай, а Володя даст мне на их коробочках автографы…»

«Феназепам и пиразидол… А, что касается его автографа, то каждый, кто открывает коробочку этих лекарств, получает Володин автограф… инструкции к ним написаны и подписаны Володей!»

«А как твоя фамилия, друг мой?» – уже без всякого ехидства, а скорее даже с каким-то не свойственным характеру великого тигролова, подобострастием, сказал Сысоев. «Дурного… не от слова „дурак“, а…»