Игорь Соловьев - Последние рыцари. Фантастическая сага «Миллениум». Книга 1. Том 1

• Название: Последние рыцари. Фантастическая сага «Миллениум». Книга 1. Том 1
• Автор: Игорь Соловьев
• Жанр: Русское фэнтези

В начале 22 века произошел космический катаклизм, поменявший законы мироздания, и то, что раньше считалось магией, стало реальностью. За прошедшую с тех пор тысячу лет мир изменился до неузнаваемости. В центре событий – группа юных выпускников магического университета, для которых магический мир – обыденность, как для нас – электричество. Не обыденно для них другое – неожиданно для себя они попали в средоточие долгой и сложной интриги Великих Магов, длящейся не одно столетие.

---

Чем пленительны улицы Парижа – они переплетаются так, словно хранят в себе все эпохи древнего города, построенного, как говорят, за два тысячелетия до нашей эры, то есть три тысячи лет назад! Трудно поверить, что если не все, то так многое в этом городе было создано без помощи магии – руками и примитивной техникой. В это сложно было поверить, но предок человека, говорят, вообще обходился руками, палкой и камнем.

Что до улиц, то сворачивая на одну улицу, Элли видела выложенную камнями мостовую, с уютными приземистыми домиками – казалось, словно она тайком пробирается в чужой сад; другая была, напротив, идеально гладкой и широкой, блестящей хромом и многоцветными вывесками; третья – иметь явные черты помпезного стиля одной из древних эпох – кажется, она звалась Веком Приключений – о ней, как и о других временах, предшествовавших Войне, им почти не рассказывали – тем немногим знаниям, что у нее были, Элли была обязана любопытству Антуана.

А вот несколько главных улиц явно несли в себе отпечаток чего-то поистине грандиозного, одновременно пугающего, радостного и величественного. Высокие дома, черные шпили, зубчатые стены, устремленные, словно пики, к небесам, будто стремящиеся их пронзить – и величественный Нотр-Дам, разительно не похожий на Храм Всех Религий, что расположился на Площади Мира.

Последний имел округлую форму, словно обнимал посетителя стенами, как заботливыми руками великана; и мягкий белый, с оттенком ближе к бежевому, цвет. Нотр-Дам был великаном строгим и грозным, устремленным в небеса и словно отказывающимся идти на уступки и мириться, нарочито заостренный и предпочитающий голодать в отсутствие посетителей – католическая община Парижа была совсем невелика. Что-то в этой гордости импонировало Элли, хоть она никогда и не задумывалась всерьез о вере – просто, скорее всего, она и сама поступила бы так, окажись она перед выбором между одиночеством и принципами.

Нотр-Дам остался позади, а с ним и мысли о старине; еще семь минут и черепаха остановилась. Когда все вышли, она двинулась обратно, на стоянку – ждать новых гостей, что бывает чаще – туристов, решивших посетить столицу Королевства Европейского. Бар «Роза Мира» был вычурным двухэтажным зданием, завинчивающимся спиралью, подобно морской ракушке – и на вершине цвела огромная голубая роза – говорят, самая что ни на есть живая. Впрочем, сам бар уходил под землю, где желающих отдохнуть встречали все возможные виды развлечений. Сегодня, правда, ни о какой экзотике они и не думали – весь план мероприятия включал в себя лишь ужин и танцы.

Полумрак ослеплял, если заходишь днем, однако вечером разница в глаза не бросалась. Дизайн был уникален тем, что менялся в соответствии с общим настроением посетителей – уникальная особенность этого места и изобретение основателя клуба, легенды в мире моды и красоты, Рене Дюпри.

Старик, к слову, был до сих пор жив и, говорят, не упускал ни одно из удовольствий жизни – да и выглядел более чем неплохо для своих почти трехсот лет.

Вообще, продолжительность жизни была, как и прочие особенности магов, связана с врожденной силой – все люди старели, но чем сильнее был маг, тем длиннее был для него этот цикл. Если волшебники первого ранга старели около ста и доживали в среднем до ста пятидесяти, то второй ранг позволял спокойно дотягивать до двухсот и даже до двухсот пятидесяти, третий – до четырехсот, четвертый – как утверждалось, свыше пятисот, а сколько жили те, кто сильнее, точно неизвестно – говорят, что были те, кому свыше семисот лет, хотя все это неизвестно в точности. Никто не знает, сколько на самом деле лет тому же Грандмейстеру и какие эпохи он помнит: от него самого кроме шуток ничего не дождешься. …Поскольку общее настроение на этот раз было усталым, но с надеждой на веселье, стены расцветились довольно спокойными тонами, диваны приняли в мягкие объятия, а музыка началась неспешно и игриво – с тем, чтобы взорваться бешеным ритмом в момент, когда о ней все забудут.

Голем-официант подлетел тут же, едва все расселись по местам. Элли решила ограничиться простым салатом и коктейлем, остальные, за исключением Антуана (тот не обошелся без стейка), тоже заказали не слишком много.

Элли приложила ладонь к терминалу в центре столика, и о формальностях можно было забыть. Вообще, удобная вещь эта печать – она является универсальным кодом доступа ко всей личной информации, служит для закрепления документов и выполнения любых банковских операций, удостоверения личности – копии этой татуировки находились в общей информационной базе, а также в банках, и были связаны заклинанием, через которое и управлялся личный счет клиента. Те же чудаки, кто не хотел «носить на себе метку», оставляли ее на карточке, которую держали при себе – раз уж не боялись потерять. Разговор начался с того, что Алекс, откинувшись в кресле и отпив коктейля, заметил: – А все-таки у этой Дианы не все дома, как мне кажется. Элли, ты ведь с ней раньше общалась? Она всегда была такой странной? – В принципе, раньше я такого… – начала было Элли, но ее перебил Давид: – А по-моему, она просто жертва и все, – сказал он, уперев локти в стол и наклонившись вперед. Он улыбался, но лишь чуть-чуть, краем губ, и взгляд его был серьезен, – видимо, ее довели, и, значит, виноваты те, кто это делал, и те, кто недоглядел. Вот и Этьен, – прости, ничего что мы о тебе так говорим? (Этьен кивнул) – и он пережил подобное и чуть было не… Скажи, как ты думаешь, кто виноват?

Тот задумался на несколько секунд, опустив голову, и наконец заговорил: – Раньше я винил всех. И людей, и себя, и весь мир. Потом пришел к мысли, что во всем этом просто нет смысла, нет причины в очередной раз просыпаться и… принял решение. Теперь я смотрю на все несколько иначе. Я ведь сам могу выбирать, чем мне жить – прошлым или будущим. Я жил прошлым, а теперь хочу попробовать что-то другое. Давид вытянулся и дружески хлопнул Этьена по плечу. – Теперь ты с нами, если что. Пусть кто-то только попробует взяться за старое, только скажи. Алекс, сидевший рядом с Этьеном, тронул его за рукав: – Слушай, ты реально не обижаешься? Я правда виноват, так что если… – Да, правда не обижаюсь! – остановил его Этьен, – ты ведь не стал бы надо мной смеяться, если бы знал… – Ну конечно! – Тогда и говорить не о чем! Давайте лучше о чем-нибудь другом. Как вам профессор Кей, вы ведь тренируетесь с ним? Остальные его как-то побаиваются. – По мне, так он просто класс, – сказал Алекс фанатично. – Да, мастер, – поддержал его Давид, и все принялись наперебой рассказывать самые забавные случаи из их тренировок, о самом первом занятии, о том, как Кей сначала швырял их по углам и какой безнадежной казалась сама идея того, что в принципе возможно сражаться с магом, настолько их превосходящим – и, тем не менее, уверенность крепла, и неверие сменилось отчаянным азартом и наслаждением. Элли краем уха уловила, что музыка сменилась на быстрый африканский ритм, а освещение засверкало оранжевым, зеленым и красным. Жажда движения и скорости наполнила Элли, и она крикнула: – Хватит занудства, пора танцева-ать!

Все с готовностью выскочили на танцпол, вытащив за руки слабо сопротивляющихся Антуана и Этьена. Музыка раскачивалась подобно маятнику, и наконец взорвалась – а с ней и Элли. Танец – это чистое ощущение жизни, чистый ее вкус, сила движения и жизни, когда нет мыслей, когда ты живешь каждой клеточкой, а твое тело сливается с потоком окружающего мира, когда наполняет бешеная энергия и все, что нужно – только успевать за ней, а то подхватит и унесет, как девятый вал. Элли танцевала для него, Давида, и он не уступал ей в скорости. Они двигались несинхронно, но при этом на одной волне – она не теряла его глаз, улыбки, его небольших, но очевидно сильных рук, – и желание заполняло ее целиком, требуя выхода, требуя близости… Она двигалась все быстрее, но каждый раз, когда они сближались, делала шаг назад – и он ее преследовал, а она отступала. Шаг навстречу будет, будет… сегодня – поняла она совершенно неожиданно, и тут танец кончился, музыка затихла, зал наполнился звуками и медленными движениями людей – остановился диск и сошли на землю, став пешеходами.

Все вернулись за столик, выпили освежающего безалкогольного лимонада – напиваться, пожалуй, рановато, так можно и самое интересное пропустить.

Какой-то общей темы уже не было, разговор распался на короткие обмены случайными репликами. Вскоре начался медленный танец, и Элли, поддавшись внезапному порыву, пригласила Этьена (очевидно, он никогда не танцевал раньше с девушкой – надо же ему когда-то начинать?). Она ощутила спиной недовольный и азартный взгляд Давида и мысленно показала ему язык. Ничего, пусть знает, что несмотря на все чувства, она не станет его собственностью.