Владимир Столбов - Метель на кухне. Стихи и песни

• Название: Метель на кухне. Стихи и песни
• Автор: Владимир Столбов
• Жанр: Поэзия

Может, был и для Ленина рай, Ведь не всем же Владимирам – дыба. Ты играй на гармошке. Играй, Милый мой голубой крокодайл. На виду пассажиров Транссиба Я в чехол тебе кину спасибо. Но не дай мне мотива. Не дай.

---

Метель на кухне Стихи и песни Владимир Игоревич Столбов

© Владимир Игоревич Столбов, 2017

ISBN 978-5-4485-5702-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

стихи

«Осень…»

Осень.
Лучик от солнца застыл
В запёкшихся каплях рябин,
И стыдливы пустые листы
Облаков,
Так уставшие ждать
Дождей
И ненужных признаний в любви.
Впереди —
Раскалённые вены троллей-
бусов
И недочитанных снов,
Только слов
Слишком много:
Озноб
Пробирает и пьёт
То тепло, что осталось от лета,
А где-то
Нас уже нет.
Где-то пьют.
Где-то спят.
Я – не сплю.
Я люблю,
В том числе и тебя,
и остывшие капельки света…
Я люблю
Отражение дня на стекле.
Я смотрю ему вслед.
Я люблю
Это стрёмно озябшее лето.
Я распят
На кресте своих слов:
«я люблю».

2000

дума

Нелепый бог манящего экрана
Не высосет из пальца свет зари.
Слова избиты. Как это ни странно,
У нас есть право криво говорить,

Что ночь уходит, утро наступает
На горло тем, кто не доспал до дня,
И возвращенье блудных попугаев
Пугает всех. Но только не меня.

История – спираль. Уход эпохи
Оставит нас обломками времён.
Не сделав ничего, последним вздохом
Мы всё доскажем – только не поймём,

Что нас заставило душить обрывки чувства,
Врать зеркалу и вязнуть в Интернет,
И почему в душе так глупо и так пусто,
Хотя душе ещё так мало лет…

Цитаты, двери, диски и страницы
Нам устилают путь от нас до нас.
Наследство кустаря-самоубийцы
Оставим мы потомкам – между фраз.

2001

«И смена горизонтов за окном…»

И смена горизонтов за окном,
И улетевший вдаль печальный лес,
И всё, что ждёт меня – хоть я уже исчез —
Всё жжёт меня рябиновым огнём.

Я – омертвелый город, без огней.
Я – плачущий берёзовый листок.
Я мог бы взять то, что хотел, но – видит Бог —
Я выберу лишь то, что нужно мне:

И пыльных переулков звездопад,
И яркую неоновую цветь…
Лишь то, что мне досталось спеть, дай мне ответ:
За что я обречён тебя не знать?

2001

эдип

1.

На своём же пиру – похмелье.
На своих же глазах ослеп,
Как Эдип, что в себя не верил,
А поверил в какой-то блеф.

Я хотел сам себя зарезать,
Как напившийся Дон Кихот.
Я-то думал, что выход – трезвость,
А она – это только вход.

А стихи – это только нервы,
Провода пережжённых строк.
Я не Гамлет, но я не первый
Перекрёсток чужих дорог.

И не я эту песню начал,
И не мне тасовать расклад…
Только сердце поёт и плачет:
– Как себя мне вернуть назад?

2.

Возвращаюсь к себе, своё же
Захомячивая в мешок —
Отрываю частички кожи,
Отдираю кусочки щёк.
Я иду на себя свиньёю:
Разобью, раздавлю, раздам
Всё, что знаю. А всё, что скрою,
Пусть сгниёт, обративши в хлам:
Моё тело, язык и душу —
Недовысказанное впрок
Не ценнее страданий суши,
Поджидающей ветерок.
Совесть моря и соль стихии
Воровать – не велик позор,
Но по строчкам раздать стихи им,
Всем, кто может вписаться в хор —
Это честь, это боль на плечи,
Это крест, мой косяк, порог,
Это то, за что я в ответе,
То, что я не сказать не смог.
Я приду, и – ты слышишь, сердце? —
Я отдам всё, что есть – тебя, —
Открывая страницы-дверцы.
Возвращаясь.
Смеясь.
Любя.

3.

…Я б остался с Тобой. Навеки.
Под стеной, заслонясь от ветра.
Свято место за всё в ответе —
И за зуд незнакомой веры
Перекрестит лихая вьюга,
Отсекая бутылке горло.
Не бывает порочней круга,
Чем прощенье взамен на гордость.
Будет проще распять Пилата
И заткнуть людям глотку песней —
Мир не станет по волку плакать
И благою не станет весть мне…

2002

«…Время будет моим – ему некуда деться…»

…Время будет моим – ему некуда деться,
Рукавицами пота я сожму ему лапы,
Подомну под себя, забирая в наследство
То, что люди несли по годам, как этапам,
То, что вера и страх зашивала в подушку,
То, что выжгла слеза на отметинах медных,
Ветра окрики, бившие стывшие души,
И все то, что узнаю. И все, что посмею…

2002

«Рефлекс и я. Привычка. Alter ego…»

Е.Х.

Рефлекс и я. Привычка. Alter ego.
Неверия усталые глаза.
Мой белый стих засыпан серым снегом
И строчкам больше нет пути назад.

За чётом – нечет. Цифры в грязных стопках.
Стакан твоей недопитой судьбы.
Я был отмечен горстью томных вздохов,
Но совесть скоро стала на дыбы —

И я утерян. Громкий шепот пульса
Мне пулями насквозь прошьёт виски.
Мой вальс так верен темпу ритм-энд-блюза,
Что я опять – к себе. Взамен чужой тоски.

2001

«За уставшим перроном – пустой причал…»

За уставшим перроном – пустой причал.
Провожают не ветры платочком-пылью.
Уходил. Возвращался. Остыл вокзал.
За спиной – о тебе так мечтавшие крылья.

Я вернусь. Через месяц, а может, век.
Или год. Или день. Исследуй воздух
Взглядом окон горящих, ведь первый снег
Может выпасть всегда, засыпая прогнозы.

Ты не верь им. Обида – плохой пророк.
Возвращаются реки – и слёзы – в небо.
Уходя – ухожу. Возвращаюсь – в срок.
Возвращаюсь туда, где с тобой ещё не был.

2001

«Голод не утолялся…»

Голод не утолялся.
Старый забор уж сломан.
Старые звёзды злятся.
Город всегда спокоен.

Город вскрывает вены
Этой зиме и стуже.
По тротуару – к стенам.
По обещанью – нужен.

Нужен голодным стёклам.
Нужен подвалу дома.
Перебираю чётки.
Это давно знакомо.

Это давно сломалось.
Это грозится старость.
Смелости не осталось.
Это моя усталость.

Это моя горбушка
вкусного вечно неба.
Я не устану слушать
И оживу – нелепо.

И стану жить когда-то,
И стану петь кому-то…
Только дождусь заката —
И побегут минуты.

2002

Стихи, написанные во время бессонницы

1.

Отрава коротких гудков.
Зеро. Одиночество в кубе.
Не стало коротких гудков
И провода, жгущего губы.

И злоба находит волной
На лоб, и молчат километры
Будильником-сном надо мной.
Подушке оставив ответы

И слёзы – клепсидре, ложусь
На лживые хвойные ветки,
В надежде на утро. Но жуть
Как ночь, наплывает на веки.

2.

Снова ночь зацепилась за плетень.
Мне невмочь засыпать под этот вой,
И за то, что осыпалась сирень,
Отвечать мне придётся головой.

Горечь сцен – и просцениум берёз
Освещён красной лампочкой табу.
– Всё не так? – расплывается вопрос, —
И ответ льётся струйкою по лбу.

Снова ночь. Не уйти от духоты.
Эшафот – доказательство побед.
И вины. Ведь осыпались цветы.
Только как рассказать мне всё тебе?..

3.

Необузданным словом (тем меньше кстати)
Анафему легче шептать кровати,
Простыням, усталости, поту тела,
Говорить с укоризной: «Сама хотела»,
Отводить свой взор от дыры пространства,
Не умея глазами сказать: «Останься»,
Хоть в толпе исчезают родные лица.
Всё ж зима – это лучше чем шорох листьев,
Потому что чище. И ближе к Богу.
И не нужно уже выбирать дорогу,
Потому что хватит и тропки узкой.
И не нужно друзьям объяснять по-русски
То, что в Англии СПИД – это значит «быстро»,
Там «Good morning» с утра не звучит как выстрел,
Да и вещи проще. К примеру, Темза.
Или имя «Чарльз». Чтоб не цыкал цензор,
Королеву-мать поминать не стану,
Ибо только лишь «…aut nihil». Старым
Всё же как-то проще с землёй прощаться.
Небо тянет ввысь, как орла. Отчасти
Так же рвётся к жизни губами, кожей
Твоё тело, что жизни создать не может.

2002

холод

Алексею Илюшкину

…И некуда от холода уйти —
Промозглый ветер, пошутив, оставит
Тебе один окурок. От пути
Увидишь только фильтр. Закроешь ставни

Усталых глаз, питавшихся лишь тьмой.
Ты вспомнишь голос – провод, цепь, верёвку —
Нет, – петлю! – и комок уйдёт тайком,
Оставив двух влюблённых и неловких

Среди аукционных номеров:
«Чем больше не поймёшь, тем экономней».
Вы в лихорадке прятали любовь,
Как овдовевший Лот в пустом Содоме

Пытался спрятать соль (хотя её
И пролито, и выпито немало).
Незрячая Ассоль своё бельё
Атласно-алое искала у причала

И всё звала тебя: «Mon prince! Mon cher ami!
Я истоптала валяные туфли,
Всю сотню пар!» – а ты, прижав дверьми
Записку, что ты не наследник Тутти,

Давно ушёл. Вновь поезд, вновь вокзал,
И снова ты ошибся с опозданьем —
И спал на верхней полке, и дрожал,
Узнав свои трамвайные желанья

Про красный дом без окон – и в бреду
Ты догонял метели Белый танец,
Свой лоб прижав к обрАмленному льду
И чувствуя тот миг, когда не станет

Тебя на этом свете. Или тьме?
Неважно! Как в Истории обида,
Всё утопает в общей Колыме:
Борис и Осип, Сцилла и Харибда,

И чистый лист, а между ними – ты,
Семью слепыми смертными стихами
Ты был прикован к свету, но застыл,
Как чайка Джонатан под небесами…

Прокуренными. Комнатными. Ночь.
Ты вспоминаешь лёжа на кровати,
Что ты прошёл. Где ты ещё пройдёшь.
А на чего – и сил уже не хватит,

Лишь только памяти. Уж ветер стих.
Пусть новый бард чужую песню сложит.
И близко – точка. Запятые ложны.
…И некуда от холода уйти…

2003

тахикардия