Нестор Махно - Махновщина. Крестьянское движение в степной Украине в годы Гражданской войны

• Название: Махновщина. Крестьянское движение в степной Украине в годы Гражданской войны
• Автор: Нестор Махно
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-227-07503-1

Вольная территория, или махновщина, заселенная почти семью миллионами человек, находилась под защитой революционной повстанческой армии Нестора Махно. Нестор Махно, которого в народе называли «батько», каждый раз поворачивал оружие против тех, кто в тот момент создавал наибольшую угрозу для крестьянства, трижды подписывал договор с советской властью и трижды нарушал его.

Противостоя и красным и белым, махновцы стали создавать свое общество самоуправления. После падения режима гетмана территория была занята белыми войсками Антона Деникина. К 1920 г. войска Деникина были вытеснены с территории Красной армией в сотрудничестве с силами Нестора Махно, части которого вели партизанскую войну в тылу врага.

---

Та же сводка рисует положение в других районах. «В волости Хотове волостной совет исключительно из кулаков, крестьянская беднота совершенно бессильна бороться с советом. Отряд, посланный Демиевским военно-рев. комитетом, сделал все возможное, и по его отъезде был сорганизован комитет бедноты, идет организация ячеек».

Глевахская и Будаевская волости: «Та же картина, что и в Хотовской волости. Деревня настроена против соввласти. Требуются организаторы, литература».

Белгородская волость: «Вовсю торжествуют кулаки. Совет из кулаков. Беднота под гнетом. Сорганизовалась коммунистическая ячейка из 7 нелегально работающих человек. С одной стороны, кулаки, а с другой – партизанские отряды по ночам собирают сходы для восстания против соввласти».

Иванков Радомысльского уезда: «Организовалась коммунистическая ячейка еще до прихода соввласти, вела агитационную работу; ею был организован повстанческий отряд, который вследствие провокации атамана петлюровских войск Лазюка перешел на его сторону. Благодаря набегам атамана Струка работа ведется нелегально. В организации 10 человек».

Исключением можно считать сводки из Звенигородки, в общем и целом рисующие положение дел благополучным. «Совет еще не организован. Работает ревком из 5 человек, в ревкоме 2 левых социалиста-революционера. В 17 волостях – ревкомы… В каждом селе, каждой деревне комитеты бедноты, кулаки подавлены. Выходит газета «Коммунист». Издаются воззвания, листовки, брошюры. На 24-е назначены выборы в уездный совет, в который, вероятно, пройдут коммунисты».

Но, может быть, на местах антисоветское настроение было сильно потому, что лучшая часть деревни ушла в Красную армию? Но и в армии, крестьянской по своему составу, настроение было такое же. Наиболее революционными частями в украинской Красной армии были 1-я и 2-я дивизии, образовавшиеся в 1918 г. на нейтральной зоне из бежавших с Украины отдельных крестьян и целых отрядов. Это были закаленные в боях и лишениях воинские части, вынесшие на своих плечах в первое время борьбу с гетманщиной и Петлюрой. 3-я дивизия организована была Дыбенко, когда Красная армия подходила к станции Лозовой и уже были взяты Киев и Харьков, то есть большая часть Украины. Но и в этих дивизиях настроение было не из важных.

Секретная сводка от 30 апреля 1919 г. следующим образом характеризует настроение в полках 2-й дивизии украинской Красной армии[61].

6-й полк: «В полку сильно развит антисемитизм. Красноармейцы настроены антикоммунистически. Развиты пьянство и картежная игра. Красноармейцы производят самочинные обыски и реквизиции. Отсутствует дисциплина.

Виновником во всем этом является командный состав. Отношение командного состава к народному имуществу совершенно недопустимое: никакой описи имущества в полку нет. На полковом митинге раздавались призывы к оружию против коммунистов и евреев. Среди красноармейцев раздавались возгласы: «Да здравствует батько Махно!», «Да здравствует черное знамя!». Многие красноармейцы носят черные ленты. Улучшить положение полка можно лишь путем тщательной чистки командного состава. Отношение командира полка Киселя к политкому недопустимое: многие приказы издаются без ведома политкома».

8-й полк: «В полку имеется много темного элемента. В 3-м батальоне красноармеец Осинский объявил себя анархистом и повел антисемитскую агитацию. Весь батальон был на стороне Осинского. При попытке арестовать его батальон отказался выдать его».

Точно такие же настроения рисует сводка и в частях 1-й дивизии[62]: «Находящиеся в отпуску солдаты бригады Богунского агитируют против «москалей» и нынешней власти».

Таким образом, уже к концу апреля вся деревня настроена антисоветски. Деревня недовольна, деревня местами бунтует, но еще не собралась с силами и не выступила активно против советской власти. Первым большим выступлением было вспыхнувшее в начале мая григорьевское восстание. Оно быстро выросло, охватило территорию трех губерний, ликвидировав значительную часть наших успехов, облегчило наступление Деникина и, что самое важное, сорвало план вооруженной помощи международной пролетарской революции в лице советской Венгрии.

Чем же объяснить столь резкий перелом в настроении крестьянства, еще в январе этого же года страстно ожидавшего прихода большевиков? Для этого обратимся к анализу нашей земельной и продовольственной политики в этот период.

Глава 3 Аграрная политика советской власти на Украине в 1919 г. и махновщина

Показателем настроений махновской деревни является резолюция по текущему моменту, принятая на 2-м съезде фронтовиков-повстанцев, рабочих и крестьянских советов, отделов и подотделов военно-полевого штаба Гуляйпольского района, состоявшемся в феврале 1919 г.[63] Первая половина резолюции отведена критике империализма Европы и Америки и их «русским слугам – Деникину, Колчаку, Семенову, гетману, Петлюре» – с присущей махновщине революционной словесностью о «чиновниках-дармоедах», «шкуродерах-помещиках», «мироедах-хищниках» и т. д. Во второй же половине читаем следующее: «К глубокому своему сожалению, съезд вынужден также установить, что рабочей и крестьянской русско-украинской революции, кроме внешних врагов, угрожает, может быть, еще большая опасность от собственных своих внутренних непорядков. Советское правительство России и Украины своими приказами и декретами стремится во что бы то ни стало отнять у местных советов рабочих и крестьянских депутатов их свободу и самодеятельность.

Нами не избранные, но правительством назначенные политические и разные другие комиссары наблюдают за каждым шагом местных советов и беспощадно расправляются с теми товарищами из крестьян и рабочих, которые выступают на защиту народной свободы против представителей центральной власти. Именующее себя рабоче-крестьянским правительство России и Украины слепо идет на поводу у партии коммунистов-большевиков, которые в узких интересах своей партии ведут гнусную непримиримую травлю других революционных организаций. Прикрываясь лозунгом «диктатура пролетариата», коммунисты-большевики объявили монополию на революцию своей партии, считая всех инакомыслящих контрреволюционерами. Большевистская власть арестовывает левых эсеров и анархистов, закрывает их газеты, душит всякое проявление революционного слова…

Второй районный съезд фронтовиков, рабочих и крестьян Гуляйпольского района призывает тт. крестьян и рабочих зорко следить за действиями советского большевистского правительства, которое своими действиями вызывает настоящую опасность для рабоче-крестьянской революции… Второй районный съезд фронтовиков настойчиво призывает тт. крестьян и рабочих теснее сплотиться вокруг своих местных вольных советов крестьян и рабочих, чтобы самим на местах без насильственных указов и приказов, вопреки начальникам и притеснителям всего мира, строить новое свободное общество без властителей панов, без подчиненных рабов, без богачей и бедняков».

Резолюция заканчивается рядом лозунгов, где перемешиваются явно контрреволюционные антисоветские с «революционными», представляющими ту же замаскированную контрреволюцию мелкой буржуазии. Из них самые любопытные: «долой комиссародержавие и назначенство», «долой чрезвычайки – современные охранки», или «долой соглашение с российской и международной буржуазией», «позор социалистическому правительству, ведущему переговоры с союзными империалистами».

Сама резолюция – нелепая, какая обычно свойственна анархо-левоэсеровской идеологии. Интересно лишь, почему именно крестьянство, явно сочувствовавшее советской власти в 1918 г., боровшееся за нее, голосовало в феврале 1919 г. за эту резолюцию?

Чтобы разгадать смысл этого выступления, надо обратиться к земельному вопросу, к тому, как он стоял на Украине в начале 1919 г. Именно к земельному, а не продовольственному, ибо в феврале 1919 г., когда происходил 2-й районный съезд, закон о продразверстке даже не был издан, продразверсткой и не пахло, а разногласия по земельному вопросу уже были. Съезд не обсуждал вопроса о продразверстке, который еще не стоял в поле зрения крестьянства. «Съезд протестует против правительства, – читаем мы в резолюции по земельному вопросу на том же съезде, – которое, несмотря на требования трудового крестьянства хотя бы до съезда крестьян и рабочих заменить землю национализованную и частновладельческую социализованной и способствовать свободному распространению коллективной обработки земли, снабжая как коллективное, так и трудовое единоличное хозяйство деревни семенами, техническими силами и сельскохозяйственными орудиями, необходимыми для ведения общественного и единоличного трудового хозяйства, – отказалось удовлетворить эти просьбы».

Протест был ответом на изданные Временным рабоче-крестьянским правительством Украины декларацию и декреты, в которых объявлялось, что все крупные и культурные хозяйства, принадлежавшие раньше помещикам, закрепляются за государством для организации совхозов. В декрете о национализации сахарных заводов говорилось: «Все земли, за исключением крестьянских, в севооборот которых входил в течение какого бы то ни было из последних 5 лет, т. е. с 1913–1914 гг., посев сахарной свеклы, в полном составе, со всеми угодьями, лесами, торфяными болотами и прочими полезными ископаемыми, водами и т. д., со всеми сооружениями, постройками, инвентарем живым и мертвым, независимо от того, кому бы они ни принадлежали, признаются неприкосновенным фондом национализованных сахарных заводов»[64].