Гай Гэвриел Кей - Самая темная дорога

• Название: Самая темная дорога
• Автор: Гай Гэвриел Кей
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2001
• ISBN: 5-04-007301-1

Армии правителя Айлерона и сил зла готовы сойтись в последнем бою на равнине Андарьен. Но исходы битв зависят порой не от численности войск, а от случайности, предусмотреть которую может разве что великий Ткач. Дариен, сын Ракота Могрима, Разрушителя, наделенный невероятной магической силой, и становится такой случайностью. Именно его выбор между Светом и Тьмой, между любовью и могуществом определит: существовать ли дальше миру Фьонавара или стать узором прошлого на ткани бесконечного Гобелена. Только выбор этот должен быть совершенно свободным, а для этого Дариену нужно пройти дорогой, полной боли и непонимания. В полном одиночестве…

---

В этой крепости зла Венец вспыхнул. Он загорелся светом солнца, луны и звезд, надежды и всемирной любви, светом настолько чистым, настолько ослепительным, настолько абсолютным, что Ракот Могрим ослеп от боли и закричал. Его власть над Дариеном прервалась на одно мгновение.

Но этого оказалось достаточно.

Так как в это мгновение Дариен сделал то единственное, что мог сделать, чтобы подтвердить сделанный им выбор. Он шагнул вперед, Венец на его голове победно сиял, он больше не отвергал его. Он сделал свой последний шаг по Самой Темной Дороге и упал грудью на кинжал, который держала рука отца.

На Локдал, подаренный Сейтром Колану тысячу лет назад. И Ракот Могрим, ослепленный Светом Лизен, смертный, потому что стал отцом, убил своего сына кинжалом гномов, и убил без любви в сердце.

Умирая, Дариен услышал последний вопль отца и понял, что его слышат в каждом уголке Фьонавара, во всех мирах, вплетенных во время руками Ткача: этот звук означал гибель Ракота Могрима.

Дариен лежал на полу с сердцем, пронзенным ярким клинком. Угасающим взором он посмотрел в высокое окно и увидел, что сражение на далекой равнине прекратилось. Становилось все труднее видеть. Окно дрожало, а перед его глазами все расплывалось. Но Венец все еще сиял. Он поднял руку и прикоснулся к нему в последний раз. Окно начало дрожать еще сильнее, как и пол комнаты. Сверху свалился камень. Еще один. Вокруг него начал разрушаться Старкадх. Он распадался в ничто, превращался в руины.

Дариен подумал, поймет ли кто-нибудь, что произошло. Он надеялся, что поймет. Что кто-нибудь придет со временем к его матери и расскажет ей о сделанном им выборе. О том, что он выбрал Свет и любовь.

Это правда, осознал Дариен. Он умирает с любовью, убитый Локдалом. Флидис рассказал ему, что это означает, о даре, который ему позволено сделать.

Но он не пометил ничьего лба узором на рукоятке, и в любом случае, подумал он, он не захотел бы обременять своей душой ни одно живое создание.

Это была предпоследняя мысль. Самой последней была мысль о брате, который валялся с ним в мягких сугробах, когда он еще был Дари, и Финн еще был с ним, и любил его, и успел научить его любить так, чтобы он пришел домой, к Свету.

Глава 17

Дейв услышал последний вопль Ракота Могрима, а затем услышал, как этот крик оборвался. Воцарилась тишина ожидания, и затем на них издалека, с севера, накатился рокочущий грохот обвала. Он понял, что это. Все это поняли. У него на глазах выступили слезы радости, полились по лицу, он не мог их остановить. И не хотел останавливать.

Вдруг стало легко. Он почувствовал, что с него спала тяжесть, тяжесть, о которой он даже не подозревал, бремя, которое, по-видимому, нес с тех пор, как появился здесь. И он, и все остальные, пришедшие в мир, который лежал под тенью Тьмы.

Но Ракот Могрим умер. Дейв не знал, каким образом это случилось, но знал, что это правда. Он взглянул на Торка и увидел, как по лицу друга расплывается широкая, беспомощная улыбка. Он никогда не видел Торка таким. И Дейв вдруг громко рассмеялся на поле боя от одной радости, что он жив в это мгновение.

Цверги перед ними дрогнули и побежали. Ургахи беспорядочно метались вокруг. Слоги сталкивались друг с другом, рыча от страха. Они тоже повернулись спинами к армии Света и побежали на север. Который больше не был для них раем. Дейв знал, что на них будут охотиться и найдут. Их уничтожат. Уже сейчас дальри и альвы погнались за ними. Впервые за этот долгий, ужасный день Дейв услышал, как альвы запели, и сердце его наполнилось до краев, так, словно готово было разорваться от красоты их пения.

Только волки некоторое время держались на западном фланге. Но теперь они остались одни перед превосходящими силами, и воины из Бреннина, которых вел Артур Пендрагон на своем ратиене, потрясая сияющим королевским Копьем, словно оно само было Светом, косили их ряды, как серп косит созревшую пшеницу.

Дейв и Торк, смеясь и плача, бросились вслед за ургахами и цвергами. С ними был Сорча, скачущий рядом с сыном. Слоги бегали быстрее, чем их кони, но сейчас все было наоборот. Шестиногие чудовища казались слабыми и растерянными. Они спотыкались, бросались во все стороны, сбрасывали своих всадников. Теперь биться стало легко. Вокруг пели светлые альвы, а заходящее солнце светило им с безоблачного летнего неба.

— Где Айвор? — внезапно крикнул Торк. — И Ливон?

Сердце Дейва на мгновение сжал страх, но он быстро прошел. Он знал, где они должны быть. Он остановил коня, и двое других сделали то же самое. Они поехали обратно через окровавленную равнину, усыпанную телами умирающих и мертвых, к холму южнее поля битвы. Еще издалека они увидели авена, который стоял на коленях рядом с лежащим на земле младшим сыном.

Они спешились и пошли вверх по склону под лучами вечернего солнца. Казалось, это место окружено безмятежной ясностью.

Ливон увидел их.

— С ним будет все в порядке, — сказал он, подходя к ним. Дейв кивнул, протянул руку и крепко обнял Ливона.

Айвор поднял глаза. Он отпустил руку Табора и подошел к ним. Его глаза ярко блестели, сияли сквозь пелену усталости.

— С ним все будет в порядке, — повторил он. — Благодаря магу и Артуру с ним все будет хорошо.

— И Пуйлу, — тихо произнес Тейрнон. — Это он догадался. Я бы никогда не поймал его, если бы Пуйл меня не предупредил.

Дейв поискал глазами Пола и увидел, что он стоит несколько в стороне от остальных, дальше на гребне. «Даже сейчас», — подумал он. Дейв собирался подойти к нему, но не захотел нарушать его одиночества. Было что-то очень независимое, очень замкнутое в лице Пола в тот момент.

— Что случилось? — спросил кто-то. Дейв опустил взгляд. Это спросил Мабон из Родена, который лежал неподалеку на самодельном ложе. Герцог улыбнулся ему и подмигнул. Потом повторил: — Кто-нибудь знает, что именно произошло?

Дейв заметил приближающуюся к ним Дженнифер. Ее лицо излучало тихое сияние радости, но оно не скрывало глубокой грусти в ее глазах. Никто еще не успел заговорить, а у Дейва внезапно мелькнул проблеск понимания.

— Это сделал Дариен, — сказала Ким, приближаясь в свою очередь. — Но я не знаю, как. Хотелось бы мне знать.

— И мне тоже, — сказал Тейрнон. — Но я не смог заглянуть так далеко, чтобы понять, что там произошло.

— Я смог, — произнес третий голос, очень мягко, очень отчетливо.

Они все повернулись к Гиринту. И старый слепой шаман с Равнины высказал вслух предсмертное желание Дариена.

В мягком свете прочно сотканного мира, который теперь наступил, он сказал:

— Я так и думал, что должна быть какая-то причина, почему мне надо лететь с Табором. Вот в чем она. Я не мог сражаться в бою, но здесь я оказался достаточно далеко на севере, чтобы послать свое сознание в Старкадх.

Он помолчал, потом мягко спросил:

— Где королева?

На секунду Дейв растерялся, но Дженнифер ответила:

— Я здесь, шаман.

Гиринт повернулся на звук ее голоса.

— Он умер, моя госпожа. Мне очень жаль, но этот ребенок умер. Но благодаря дару моей слепоты я видел, что он сделал. Он выбрал Свет в последние мгновения. Обруч Лизен ярким светом вспыхнул у него на голове, и он бросился грудью на кинжал и умер так, что Могрим умер вместе с ним.

— Локдал! — воскликнула Ким. — Конечно. Ракот убил без любви, и поэтому он умер! Ох, Джен. Ты все же была права. Ты была так ужасно права. — Она плакала, и Дейв увидел, что Дженнифер Лоуэлл, которая была Джиневра, тоже теперь плачет, только молча.

Оплакивает своего ребенка, который прошел по Самой Темной Дороге и пришел, наконец, к ее концу в одиночестве и так далеко от нее.

Дейв увидел, как Джаэль, Верховная жрица, уже не такая высокомерно-холодная — это было видно даже по ее движениям, — подошла, чтобы утешить Дженнифер, чтобы прижать ее к себе.

Столько всего одновременно пыталось уместиться в его душе: радость и усталость, глубокая печаль, боль, бесконечное облегчение. Он повернулся и пошел вниз по склону. Он выбрал дорогу по южному краю поля, только что бывшего полем битвы, на котором Свет должен был погибнуть, и он бы погиб, если бы не сын Дженнифер. Сын Джиневры.

Дейв получил несколько ран, усталость медленно настигала его. Он вспомнил о своем отце, во второй раз за этот день, пока стоял там, на краю равнины сражения, глядя на мертвых.

Но один из них не был мертв.

Неужели прежнее отчуждение никогда не покинет его? — думал Пол. Даже здесь? Даже сейчас, в тот момент, когда рухнули башни Тьмы? Неужели он всегда будет так себя чувствовать?

Ответ, который возник у него в мозгу, был дан тоже в форме вопроса: какое право он имеет даже задавать этот вопрос?

Он остался жив по милости Морнира. Он отправился к Древу Жизни умирать вместо старого короля Айлиля, который поведал ему о цене власти за шахматной игрой; кажется, это было много столетий назад.

Он пошел умирать, но его отослали обратно. Он все еще был жив, Дважды Рожденный. Он был повелителем Древа Жизни, и за власть действительно надо платить свою цену. Он отмечен, обречен оставаться в стороне. И в этот момент, пока вокруг него сливались тихая радость и тихая печаль, Пол задрожал, ощутив внезапный прилив такой силы, какого никогда прежде не испытывал.