Анатолий Музис - СТИХИ. БАЛЛАДА О БАМе

• Название: СТИХИ. БАЛЛАДА О БАМе
• Автор: Анатолий Музис
• Жанр: Поэзия

Музис А. И. Кандидат Геол/Минер-х наук, участник ВОВ. Работал на Горном Алтае, в Северном Забайкалье, Колымской низменности. За «Карту четвертичных отложений зоны БАМ» награжден «Дипломом почета ВДНХ». Публиковался в журналах «Октябрь», «Вокруг света», «Смена», «Молодая гвардия», альманахе «Земля и люди», на радио. Издана книга путевых очерков «Горы без прикрас» и сборники «Идущие впереди века», «Колымские повести», «На берегах Угрюм-реки», «Кто приходит первый», «Баллада о Северном Транссибе».

---

СТИХИ. БАЛЛАДА О БАМе Анатолий Музис

Редактор, геолог Виктор Анатольевич Музис

© Анатолий Музис, 2017

ISBN 978-5-4474-3274-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

С Т И Х И

I. Рубцы войны

(стихи фронтовика)

1. Минск горел

Минск горел! За двадцать километров
Видно было как огонь пылал!
Черный пепел, относимый ветром,
Словно траур землю покрывал…
     Боль в груди кричала как подранок…

     Каждый кустик, каждый поворот
     Блеском угрожающих берданок
     Спрашивал тревожно: «Кто идет?!»
Да, мы идем! Мы плачем и отходим!
Но мы еще вернемся! И тогда…
Трижды страшен будет гнев народа,
Вставшего за наши города!
     Путь назад для нас не будет длинным!
     В сердце ярость! Не тоска, не грусть!
     Я не знаю, что я сделаю с Берлином…
     Если до него я доберусь.

2. Клонилась рожь…

Клонилась рожь приливом и отливом,
Тяжелый колос гнулся до земли…
И вдруг, как вши, по белорусским нивам,
Кусая смертью, танки поползли.
     За ними трав тянулся след примятый
     И по следам проложенной войны
     Прошли чужие, рыжие солдаты
     С далекой нам, враждебной стороны.
Клубился дым пиратским черным флагом
На тех местах, где цвел когда-то труд.
Им обещали, что победным шагом
Они вот так всю землю обойдут.
     Победный шаг! Чего как будто проще…
     Глядят нахально пьяные глаза…
     А населенье уходило в рощи,
     В густые белорусские леса.
Душили слезы! Волчьими зубами
Хотелось вгрызться в горло подлецов!
Зрачками дул, ружейными стволами
Смотрело Белоруссии лицо!
     Не только люди – звери, вся природа,
     Была к ним лютой яростью полна…
– Так закипал великий гнев народа!
– Так началась священная война!

3. Стихотворение про снег

Мы все морозным воздухом дышали…
Мы все любили быстрых санок бег…
И лыжный спорт, и зиму…
Но едва ли мы понимали, что такое снег!
     А в эту зиму все пошло иначе…
     Гудит война! И всхлестнутый войной
     Над миром, с диким посвистом казачьим,
     Гуляет зимний ветер ледяной!
Он бьет людей по одному и скопом,
Морозит ноги, обжигает нос…
Не в теплом доме, в поле по окопам
Переносить приходится мороз!
     А если пули над тобою свищут,
     А ты ползешь… И ледяной пыльцой
     Набьется снег тебе за голенища,
     Забьет глаза, раскровенит лицо…

Когда по этой колкой белой пыли
До дзота вражеского все же доползешь
И дзот подняв наверх гремучей силой
Ты от снегов пехоту оторвешь,
     И та пойдет вперед через ворота
     Тяжелого саперного труда,
     Ты, у тобою взорванного дзота,
     Поймешь тогда,
Тот, кто не видел черной крови сгустков,
Холодных губ и посинелых век,
Кто в зимний день не ползал по пластунски,
Нет, тот не знает, что такое снег!

4. Про деда

Высохло совсем лицо у деда,
Сморщилось от набежавших лет,
Старые глаза не видят света,
Плохо слышит, еле ходит дед.
     Но, когда мы в дедовской каморке
     На постое ночью собрались,
     Он надел разбитые опорки
     И с печи своей спустился вниз.
Глухо кашлял, словно из бочонка.
Ахал! Был он очень стар.
Внучка деда, шустрая девчонка
Быстро вскипятила самовар.
– Значит снова немец… От треклятый!
     И когда его угомонят…
     Ветер снег крутил и рвал над хатой,
     Завывая гулко, как снаряд.
Будто бы судьбу свою вручая,
Внучка чашки подносила нам.
Мы глотали воду, вместо чая
С мятною заваркой пополам.
     А потом, уже ко сну склоняясь,
     Подсмотрел я, как на образа,
     По привычке к богу обращаясь,
     Дед невидящие поднимал глаза.
Глушь… Россия…
Снег, поля да звезды.
Бездорожье девственных лесов…
Здесь пространство меряют на версты
И лампадки жгут у образов.
     Здесь глазами полными печали,
     Чувством дружеским стесняя грудь,
     На обратный путь благословляли,
     Провожая нас в опасный путь.
И хотя мне ясно и понятно:
– Бога нет!
Но в дедовской избе
Было нескрываемо приятно,
Что молились люди о тебе.

5. Ополченец

Он шел за всеми, сколько мог,
Превозмогая ног усталость.
Но не хватило сил у ног,
Их отняла седая старость.
     Года, уже не те года,
     У жизни есть свои законы…
     И он тоскливо наблюдал,
     Как уходил конец колонны.
Но к вечеру он всех нагнал
И с нами под одною крышей
Остановился на привал.
И лет семнадцати парнишка,
     Спросил его: – Послушай, дед,
     Зачем ты тянешься за нами?
     Тот только посмотрел в ответ.
     Вконец усталыми глазами.
Мы в них прочли без лишних фраз:
– Беда у общего порога!
У старика, как и у нас,
Одна судьба, одна тревога.
     А утром тот же паренек,
     Хотя и знал, что путь был труден,
     Заплечный взял его мешок,
     Сказав: – Иди, так легче будет.

6. Вдова

Зима… За дверью снег и стужа.
Холодной мглой затянут горизонт.
Полгода писем ждет она от мужа,
Он с первых дней войны ушел на фронт.
     Полгода воет сиротливо ветер…
     Жена, кормилица и мать,
     Она весь день заботится о детях,
     Стараясь мысли страшные прогнать.
Придет с работы, сына кормит грудью,
Глядит в окно на мутный небосвод
И ждет письма… Упорно ждет и ждет…
А писем нет… и, видимо, не будет.

7. Уходят жители…

Под самолетный смертоносный гуд
Дорогами, ведущими к востоку,
Как от чумы свирепой и жестокой
Уходят жители. Бегут…
Из Вильно, Каунаса, Белостока…
     Июньский воздух пылен и горяч.
     Шрапнель в нем виснет темными клочками.
     Они бегут – с корзинками, с узлами…
     И слезы женские, и детский плачь
     С автомобильными слились гудками.
А им навстречу, яростны и злы,
Не испугавшись вражьего нахрапа,
Несутся наши летчики-орлы.
И гусеничным ходом тяжелы
Упрямо танки движутся на запад.
     Войска идут, войска идут, идут…
     Их натиск грозен, их порыв неистов.
     И верят беженцы – они дойдут.
     И верят беженцы – они сметут
     С лица земли чуму фашистов!

8. Новое Бородино

Я вышел ночью. В черной стуже,
В косой дождливой полосе,
Шли машины, разгребая лужи,
Курсом на Можайское шоссе.
     Фары светом изредка мигали,
     Им вовсю светиться не дано.
     Там для немцев внуки повторяли
     Дедовское Бородино.

9. Дан приказ

Дан приказ: – Прошли ученья сроки.
Быть готовым к четырем часам…
Фронт, вчера еще такой далекий,
Вдруг приблизился сегодня к нам.
И теперь не из газет и книжек,
По гудкам я узнаю о нем.
Наш вагон качает: ближе…
                                          ближе…
                                                ближе…
День уходит в вечер, в ночь, а за окном,
Поезд провожая, в сумерках застыл
В горе и надежде отстающий тыл.

10. Наша дорога

Ремень, полушубок и ватные брюки,
Шапка ушанка, перчатки на руки,
Граната на пояс, винтовка за плечи.
Инеем звездным путь нам расцвечен.
За горизонтом находится фронт,
Наша дорога – за горизонт.

11. На-за-пад

В жаркой железной печурке
С черной трубой в потолок
Прыгает пламя по чуркам,
Вьется смолистый дымок.
Громом далеких раскатов
Кажется рокот колес.
На-за-пад…
         На-за-пад…
                     На-за-пад…
Мчится сквозь дым и мороз,
В пункт, что приказом назначен,
Теплый и темный, как сон,
Международный, телячий,
Красный товарный вагон.

12. Письма

Мой брат служил когда-то на границе
И вот, в далекой дому стороне,
На письма он исписывал страницы
И больше всех писал своей жене.
     Я часто видел письма брата,
     Но их горячность понимал едва.
     С тяжелой неуклюжестью солдата
     Он в них мешал влюбленные слова.
Сбивались в кучу строк корявых стая.
Я скоро их запомнил наизусть:
«Любимая… Хорошая… Родная…
Вернусь… Люблю… Ты жди меня… Вернусь…»
     И вот – война! Мы все теперь солдаты,
     Мы все теперь с любимыми вразброс.
     И как не вспомнить письма брата
     И тот, не высказанный в них вопрос.
Война не мир, а пушки не хлопушки
И человек пред ними одинок.
Людей телячьи красные теплушки
Несут по руслам множества дорог.
     Огонь печурок озаряет лица,
     Обогревает дымом и теплом
     И вижу я, что наяву им снится
     Родимый и далекий отчий дом.
И тряску сердца в письмах изливая,
Как брат мой, изливая грусть
Все пишут также: «Милая… Родная…
Вернусь… Ты жди… Люблю тебя… Вернусь…»
     И я вернусь! Я для тебя, родная,
     Пройду сквозь бури неизвестных гроз,
     Меня ведет вперед и сохраняет
     Вся та любовь, что я с собой унес.

13. 23 декабря