Анатолий Музис - СТИХИ. БАЛЛАДА О БАМе

• Название: СТИХИ. БАЛЛАДА О БАМе
• Автор: Анатолий Музис
• Жанр: Поэзия

Музис А. И. Кандидат Геол/Минер-х наук, участник ВОВ. Работал на Горном Алтае, в Северном Забайкалье, Колымской низменности. За «Карту четвертичных отложений зоны БАМ» награжден «Дипломом почета ВДНХ». Публиковался в журналах «Октябрь», «Вокруг света», «Смена», «Молодая гвардия», альманахе «Земля и люди», на радио. Издана книга путевых очерков «Горы без прикрас» и сборники «Идущие впереди века», «Колымские повести», «На берегах Угрюм-реки», «Кто приходит первый», «Баллада о Северном Транссибе».

---

13. 23 декабря

Сегодня двадцать третье декабря.
В лесных завалах ветер воет волком.
И рядом – фронт! Ни звезд, ни фонаря,
Ночная темь и снежные иголки.
В избе тепло. Желтеет лампы глаз,
На печке валеных сапог равненье.
Вот так, сегодня, в двадцать третий раз,
Встречаю я день своего рожденья.

14. Миномет

Протяжный свист!
Земля поднялась дыбом…
Разверзлась под ногами твердь…
И из под ног,
Клубясь зловонным дымом,
Выходит смерть!
Она рычит на мир голодным волком,
Встречая все живое,
                               как врага.
И посылает черные осколки
В холодные и белые снега.
И снова тихо.
Только круг воронки
Дымится на снегу…
Но вот —
Опять протяжный посвист тонкий,
– Это миномет!

15. Передовая

Огнем озарена передовая.
Бросая блики на штыки и каски,
Горят костры,
Опасностью пренебрегая
До той поры,
Пока их не погасит гул
Артиллерийской встряски.

16. Перед атакой

Небо тучей накрыла ночь,
Стало чернее черного мрака.
Промчалась комета
Точь в точь
Как ракета перед атакой.
Выгнула в темном небе дугу,
Холодную белую линию,
И я почувствовал – не могу,
Темнота обессиливает.
Я лежал в подмосковном снегу
И ждал…
        Не рассвета,
                  нет, не рассвета…
Я ждал, когда же ракета
Всех нас подбросит
               с криком «Ура!»

И я знал – впереди враг.
Но внутри был не страх,
Потому что страшнее страшных атак
Было лежать на белых снегах.
Белых до сумасшествия,
До предела…
И я, напружиня горячее тело,
Как второго пришествия,
Ждал знака
Из мрака
За которым – атака!

17. Село Алферьево

Село Алферьево в обхвате,
На картах стрелки… как тиски.
Мы долго отступали… Хватит!
Теперь вперед! Примкнуть штыки!
     Они укрылись в старых ДОТах
     И думают – их не достать.
     А мы в снегу. Ведь мы – пехота,
     К России нам не привыкать.
А им и доты не помогут.
Куда ни кинь – повсюду клин.
Мы перекрыли им дорогу
И на Москву, и на Берлин.
     На завещания похожи
     Их письма: «Снег… Морозы… Ночь…
     Спаси нас, Всемогущий Боже!..»
     Но бог не может им помочь.
И пусть они взывают к богу,
Бессилен даже бог помочь.
Штыки закрыли им дорогу,
– С дороги прочь!

18. Воздушный бой

Я наблюдал за ними с пригорка,
Дрогнул свод голубой,
Пришла истребителей наших пятерка
И сходу вступила в бой.
Их было пять, а врагов пятнадцать,
Но летчик дал полный газ.
– Нам ли пристало врага бояться,
Когда он боится нас!
Воздух металлом дрожал и звякал
И был по весеннему чист.
Но вот, как будто зажженный факел,
Вспыхнул один фашист.

За ним, ломая рядов равненье,
И руша порядков строй,
Теряя хвоста своего оперенье,
Рухнул наземь второй.
И двое еще окутались дымом
И стали валиться на бок.
Но в этот момент, обливаясь бензином,
Вспыхнул наш «Ястребок».
Бывают в жизни такие минуты,
Когда решается жизнь.
Мгновенье… еще…, но уже с парашютом
Летчик спускался вниз.
И в поле просторном встречаясь с нами,
Как радость, как главную весть
Сказал, улыбаясь одними глазами:
– А все же четыре есть!

19. Баллада о последнем патроне

Уже в агонии упрямый
Сраженья близился конец,
И был развешанный на граммы
Дороже золота свинец.
     Он был один. Бинты налипли
     И коркой к ране приросли.
     Его товарищи погибли,
     Не может быть, чтоб отошли.
Он в тот момент о них не думал.
Он пулю пуле гнал вослед.
Но вот, проклятье, пуст подсумок,
И нет гранат, и смерти нет.
     Он видел их. Блестя штыками,
     Чуть отрываясь от земли,
     Серо-зелеными комками
     Они ползли, к нему ползли.
– Не лучше ль смерть?
                    Но в черном дуле
Нет утешенья для бойца.
А он желал одной лишь пули,
Всего лишь девять грамм свинца.
     И вдруг – нашел… На спуск рукою
     Нажать… Дороги нет назад.
     И в тот же миг, над головою,
     Увидел он – чужой солдат!
Покатый лоб под низкой каской
И свастики паучья мразь,
И поросячьи злые глазки.
И хриплый возглас: – Русс, сдавайсь!
     И блеск штыка, и взмах приклада —
     Решай, секунда дорога.

     Всю мощь последнего заряда
     Он вбил в покатый лоб врага.

20. О непобедимом лейтенанте

В гуще боя помнил он едва ли
Боль в руке, свинца водоворот,
Как его бойцы перевязали
И как снова он бежал вперед.
А когда пробило пулей каску,
Он упал, но, призывая в бой,
Руку в окровавленной повязке
Он поднял как знамя над собой.
…Над селом отбитым сном и миром
Месяц всплыл, костров поднялся дым.
За непобедимым командиром
Мы идем вперед и – победим!

21. Комиссар

Машина попятилась прямо к обрыву —
В грязи не сдержали колес тормоза…
Попутчикам
                     сразу,
                               животным порывом,
Расширило страхом смертельным глаза…
     Уже показалось – качнулись вершины,
     В сознанье мелькнуло —
                                           паденье,
                                                           удар…
     Как птицы метнулись они из машины…
     Остался с шофером один. Комиссар!
Ему, как и всем, была гибель известна,
Но, страстно желая шоферу помочь,
Он все же не кинул опасного места,
Не бросил машину, не выпрыгнул прочь.
     Что чувствовал он —
                                   никому не известно,
     Но, страшным виденьем осталось у всех:
     Колеса,
                  помедлив,
                                   взметнулись над бездной
     И фары нелепо вдруг вздернулись вверх.
И только тогда, когда черною глыбой
Машина метнулась и воздух стал пуст,
Видя свою неизбежную гибель
Он выпрыгнул и ухватился за куст.
     Машина над краем дугу описала,
     Грозой пронеслась над его головой,
     Ударилась боком об острые скалы
     И снова взлетела на воздух дугой.
Потом повернулась, ломая дверцы,
И стала боком катиться вниз…
А он успокоил дрожавшее сердце
И вылез к попутчикам на карниз.
     Он вылез, как прежде, суров и спокоен
     И только сказал: – «Пойдемте пешком».
     Он был большевистской армии воин —
     Упрямый, настойчивый, смелый во всем.
И смелость такая, и воля такая
Других, увлекая, зовут за собой.
С такими людьми никогда не пугают
Ни срыв, ни война, ни решающий бой.
     И путь не бывает ни страшен, ни труден,
     Когда по дорогам в победный маршрут
     Упрямые, сильные, смелые люди
     В опасные рейсы машины ведут!

22. В разведке

Полей белоснежные скаты
Бесстрастны движенью войны
И люди в защитных халатах
На белых снегах не видны.
     И все же мы движемся ночью,
     В лощинах встречая рассвет,
     А Фриц обнаружить нас хочет
     И светит шипучкой ракет.
Он жжет на окраинах хаты
И страх не сумев превозмочь,
Нервозным огнем автоматов
Пугает безмолвную ночь.
     Пугает… Но пришлому Фрицу
     Вдвойне наши ночи страшны
     И сам он смертельно боится
     Халатов с другой стороны.

23. Волоколамское шоссе

Здесь немец был, хозяйничал немного,
Но вскоре нами выбит был назад.
Повсюду по обочинам дороги
Машины вдрызг разбитые лежат.
Немым свидетелем того, что днем и ночью
Четыре дня здесь время шло в боях.
Свисают проволоки спутанные клочья
На телеграфных стынущих столбах.
Простор полей печален и пустынен,
Мост взорван и лежит в снегах.
Повсюду надпись: «Мины», «Minen»,
На русском и немецком языках.
Родной мой край!
Прекрасный, мудрый, древний!
Ты стал суровей, горечь пережив.
Стоят полуразбитые деревни,
Глазницы окон досками закрыв.
На огонек мы в хату завернули.
Я пить спросил, мне дали молока.
– Бери, бери… Вы больше нам вернули —
Услышал я. – Не жалко для сынка…
Каким огнем запали в сердце гневном
Хозяйки ласковые теплые слова.
Она, в великой простоте душевной,
Сама не знает до чего права.
Не только дом, ухват, корову, пожить,
Не только кочергу и решето —
Мы ей вернули Родину!
А что,
Для человека Родины дороже!

24. Поэма об учителе