Дуглас Коупленд - Элеанор Ригби

• Название: Элеанор Ригби
• Автор: Дуглас Коупленд
• Издательство: ACT
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-031600-3, 5-9713-0561-1, 5-9578-2554-9

Первый роман Коупленда, которому удалось превзойти успех двух его легендарных произведений — «Поколения Х» и «Рабов Майкрософта»! Книга, в которой культовый писатель ломает все представления о своем «стиле и почерке» — и дерзко врывается на новую территорию!

Как?

Красиво!!!

«Фирменный коуплендовский юмор, помноженный на весьма необычный сюжет... оригинально и весело!»

Village Voice

«Невероятный коктейль из насилия, юмора, фантасмагории и пародийной мистики, который буквально валит читателя под стол!»

San Francisco Chronicle

«Возможно, первая из великих книг третьего тысячелетия!»

Kirkus Reviews

«Зло, трогательно, умно… и невероятно смешно!»

Tribune

---

Я закусила губу.

— Вы были не в себе, а мне кажется, эту вашу сторону люди видят не часто. Вы пьете?

Райнер вопросительно изогнул бровь, но я сразу поняла, к чему клонит Клаус.

— Нет, не пью. Вы прекрасно знаете, что со мной происходит, когда такое случается.

— Ну вот, вы были неуправляемой, неуемной и попросили вас поцеловать. Я не отказался. Вы признались, что это первый поцелуй в вашей жизни, и я был очень счастлив, что для кого-то стану таким хорошим воспоминанием. Вы не захотели останавливаться на поцелуях, мы были на крыше, перед нами высился Колизей, это был Рим и мы… Что сделали, то сделали. Получилось здорово. Надеюсь, вам тоже понравилось. И хотя у меня уже был кое-какой опыт, хотелось, чтобы первый раз был именно таким. Я вкусил настоящей романтики. Мне жаль, что вы ничего не помните.

— Мне тоже.

На тему зачатия Джереми было все сказано, и вопрос потерял актуальность, как для меня, так и для Райнера. И тут, кто бы мог подумать, я зевнула, прервав затянувшееся безмолвие. Пришлось извиниться перед собеседниками:

— Совсем из колеи вышла, после того происшествия в аэропорту Франкфурта никак не втянусь в прежний ритм.

Клаус поинтересовался:

— Так и вы попали в ту переделку?

— Н-да, можно сказать и так.

Как выяснилось, Клаус был среди двух миллионов людей, пострадавших из-за того, что таможенники обнаружили в моем чемодане космический мусор. Герр Кертец встречал мать, которая возвращалась через Франкфурт из ботанической экспедиции по Исландии — изучала лишайники и мох. Клаус три раза приезжал в аэропорт, пока не прибыл ее рейс.

Он взглянул на меня, потом на Райнера и понял, что ситуация далеко не так проста, как могло показаться на первый взгляд. В итоге мы рассказали ему о метеорите и событиях, которые последовали дальше. Клаус ужаснулся. По роду деятельности он прекрасно наслышан об альфа-, бета— и гамма-лучах.

— Радиация! Вы могли облучиться! Какой вам присвоили индекс? Что сказано в документах?

— Я вообще не видела никаких бумаг.

— Это невозможно. Вам должны были выдать хотя бы справку о медицинском освидетельствовании.

— К сожалению, не выдали.

Клаус взглянул на Райнера.

— Невероятно. Каким-то образом можно получить информацию?

Райнер согласился помочь, и они оба принялись прорабатывать адресные книги и компьютерные базы данных. В результате получился приличный список адресов и телефонов. Я же тем временем пребывала в счастливом экстазе, зная, что в моем «крысином гнезде» хранится не только хлам и мусор: в глубинах подсознания таится нечто большое и светлое.

Когда Клаус с Райнером удовлетворились результатами поисков, им пришлось вывести меня из блаженного забытья.

— Да, я здесь…

Райнер предложил подбросить меня в отель.

И тут вдруг я запаниковала: снова придется остаться в просторном трехкомнатном люксе, одной в чужом городе. Моя миссия в Вене выполнена, и я снова стала собой; нет больше неразгаданных тайн, настала пора возвращаться к прежней жизни, где меня ждут только квартира и работа.

Клаус сказал:

— Позвольте пригласить вас на ужин, Лиз. Составьте мне компанию.

Я согласилась, и страхи меня покинули.

Когда я вышла из ванной и увидела мертвого Джереми, то села на стул возле его кровати, купленной всего месяц назад. Взяла сына за руку, заглянула ему в лицо и пискляво всхлипнула. Я тут же подумала: «Да, точно, кто-то пискляво всхлипывает». За окном стояло пасмурное унылое утро буднего дня. Доносились какие-то звуки: жизнь шла своим чередом, а я будто оказалась в другой галактике. Подумала о покойниках; вспомнила, как хоронили отца. Его кремировали — тела мы не увидели. Прах доставили из Гонолулу курьером; как же несправедливо, что нам не удалось в последний раз на него посмотреть. Помню, как мне нравилось разглядывать мертвецов по телевизору. Теперь эти тихие радости остались в прошлом.

Я знала, что надо кого-то оповестить, да только кого? Уильям и Нэнси с детишками отчалили в «Диснейленд». Лесли с семейством отдыхали в «Дисней уорлд». Мать на телефон не отвечала, так что я позвонила доктору Тайсон. Она-то и взяла на себя формальности: договорилась о машине и оформила необходимые бумаги.

Повесив трубку, я снова подсела к сыну. Чувство у меня было столь странное, будто я — не я, а маленький НЛО, который завис над плечом женщины по имени Лиз. Я просидела так примерно час, не отводя глаз от Джереми. За долгие недели болезни вокруг него образовался целый натюрморт из пустых пузырьков и початых баночек с пудингом. Рядом лежали стопки журналов «Современный фермер», аккуратно сложенные одеяла, два подкладных судна и дистанционный пульт от телевизора, да еще поилка.

Тут приехала «скорая», и мальчика забрали. Вместе с ним меня покинуло и чувство отчужденности. Я пришла в себя, обвела взглядом Самую Пустую Комнату на Свете и поняла, что больше ни минуты здесь не пробуду. Схватила белую полиэтиленовую сумку, сунула в нее кое-что из ванных принадлежностей, платье, пару рубашек и поехала к матери. Она возвращалась из магазина с продуктами и, увидев, как я заруливаю во двор, сразу поняла, что стряслось.

У матери выработалась особая манера справляться с тяжелыми ситуациями. Она берет на себя какую-нибудь задачу средней сложности и в кровь разобьется, но дело сделает; в данном случае она взялась организовывать похороны. Таким образом ей удалось пережить смерть отца, а теперь и внука. Остальные члены семьи явно не хотели лишать себя земных благ и собирались нежиться на райском солнечном побережье14 до самого Рождества. Мать разозлилась, как тигрица, и устроила родичам по телефону порядочную взбучку:

— Ваш племянник и мой внук не будет лежать в глубокой заморозке, пока вы с Лесли стоите в очереди на «Волшебную гору» или в проклятый джакузи феи Динь-динь. Остальные пусть остаются, но ты, Уильям, и ты, Лесли, сейчас же возвращаетесь домой. Да, сестра все оплатит.

В итоге брат с сестрицей вернулись к 27 декабря, дню похорон.

Мать организовала службу и разместила в «Ванкувер сан» объявление о смерти. Мы обе ломали головы, кто из знакомых или членов семей Джереми объявится, увидев некролог. Хотели пригласить Кайлу из социального обеспечения, но служба была закрыта.

Мать заказала нечто — не гроб, а последнее желание панельного гомосексуалиста. Только представьте: густой, насыщенный красно-коричневый цвет с металлическими вкраплениями, дубовая лепнина, хромированные перила и орнамент на крышке. Добрый жест, хотя и несколько специфичный.

— Месяц назад на твоем дне рождения я пила красное вино, и Джереми восхитился оттенком, который дает падающий на бокал свет от люстры. Я хотела подобрать нечто похожее. Кажется, получилось довольно близко.

Матери действительно удалось воспроизвести рубиновый оттенок вина.

Рождество в том году праздновать не стали — не имело смысла. На День подарков, второй день Рождества, я немного оттаяла и более или менее взяла себя в руки. Впрочем, при мысли о предстоящем возвращении в квартиру нападала жесточайшая хандра. Пришлось матери съездить в мое покинутое жилище и забрать кое-что из вещей. Надо сказать, перспектива ее отнюдь не воодушевила. Мы поехали на ее машине и уже приближались к дому, когда мамулю прорвало на проповедь:

— Знаешь, Элизабет, тебе не помешало бы зайти. Иногда полезно побыть среди родных стен — глядишь, все в норму придет.

— Я не хочу приходить в норму. Мне жутко в квартире. Не желаю даже видеть этот дом, не оставляй там машину.

— Не устраивай сцен.

Мать свернула влево, вырулила на мою улицу, и при виде нашего многоквартирного дома у меня все сжалось внутри.

— Элизабет, поднимайся и помоги собрать вещи.

— Нет.

— Ну вот, как обычно, вечно мне самой все разгребать.

— Да, мам, сделай одолжение. — Я осталась в машине и принялась разглядывать кусты рододендрона, росшие на другой стороне улицы. Мармеладного цвета кот крался к невидимой добыче.

Если бы я зашла в квартиру, вернулись бы страхи, терзавшие меня всю жизнь. Вспомнились времена, когда у меня не было широкой двуспальной кровати и я ютилась на тесной кушетке. Что подумают гости, которых я, может быть, когда-нибудь приглашу?

Вспомнился совет покойного сына. И тут в окно постучала мать.

— Я намерена привести твое жилье в божеский вид.

— Что?

— В таком бардаке только мне под силу разобраться.

— А почему именно сейчас?

— Потому что, если я оставлю все на тебя, ты пальцем о палец не ударишь.

— Мне все равно.

Мать отлично держала себя в руках.

— Работы невпроворот. Можешь здесь посидеть, если лучшего занятия не придумала.

Сказала, и след простыл. Я вышла из авто, прогулялась до автобусной остановки и поехала к матери.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы принять боязнь собственной квартиры за страх одиночества. Пока со мной жил Джереми, я совсем забыла, что такое быть одной. Из памяти исчезло самое ненавистное: привкус желчи от мысли о предстоящем ужине и пустом вечере. Я забыла, каково просыпаться в субботу и понимать, что впереди целых два дня, которые надо чем-то заполнить. Забыла холодный свет разгорающегося утра в щелке между шторой и подоконником, навевающий мысли об отсутствии настоящей жизни. Несмотря на усилия (пусть внешне все выглядело вполне благополучно), доминантой моего настроения было неизменное одиночество, которое заглушало собой прочие краски жизни.