Юрий Пастернак - Цветочки Александра Меня. Подлинные истории о жизни доброго пастыря

• Название: Цветочки Александра Меня. Подлинные истории о жизни доброго пастыря
• Автор: Юрий Пастернак
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-17-102342-3

Отец Александр Мень (1935–1990) – протоиерей, богослов, проповедник, автор множества книг о религии. Он был не просто священником, а в каком-то смысле духовным отцом целого поколения. На его проповеди в подмосковном храме собирались люди со всех концов огромной страны, многие приезжали из-за рубежа.

Название книги, составленной Юрием Пастернаком, отсылает к «Цветочкам Франциска Ассизского» – средневековому своду народных преданий о наивном и мудром основателе ордена нищенствующих монахов. Открытость отца Александра, его обаяние, харизма, внутренняя сила, а главное – умение и готовность найти общий язык с каждым, независимо от образования и общественного положения, – всё это продолжает восхищать и притягивать людей даже после его мученической кончины.

В книге собраны воспоминания тех, кто лично знал отца Александра. Среди авторов – писатели Александр Солженицын, Фазиль Искандер и Людмила Улицкая, филологи Сергей Аверинцев и Вячеслав В. Иванов, актёр Сергей Юрский, бард и диссидент Александр Галич, дирижёр Владимир Спиваков, режиссёр и сценарист Андрей Смирнов и многие другие.

---

В начале июня дочери Любе исполнилось семь лет. День её рождения пришёлся на субботу, и я повёл её к первой исповеди. Служил и исповедовал отец Александр. И в это лето и в последующие Люба неоднократно исповедовалась у отца Александра, о его наставлениях и советах рассказывала нам. Запомнился один такой совет. В школе на уроках физкультуры у Любы из-под маечки выпадал крестик. Время было доперестроечное. Следовали замечания преподавателя, вопросы и даже издёвки одноклассников. Люба поделилась с отцом Александром. Он сказал: «Моя мама всегда вышивала нам с братом на маечках, в которых мы занимались физкультурой, крестики красной ниточкой. Попроси свою маму – она сделает тебе так же».[27]

Григорий Зобин

Моя мама пошла на исповедь. Было видно, что она сильно волнуется. Батюшка внимательно выслушал маму, а потом, взяв её за руку, начал беседовать с ней. Позже мама пересказала мне этот разговор. Она говорила тогда отцу Александру, что очень трудно жить, как на вулкане, с ощущением постоянного страха за близких, когда не знаешь, что будет завтра. Батюшка улыбнулся в ответ. «Вспомните XIX век, – сказал он. – Чеховские персонажи – сытые, благополучные, спокойные. Ни событий, ни желаний… Но ведь вешались же они от такой жизни! Топились, стрелялись оттого, что ничего не происходило. А мы с вами очень счастливые люди. Мы живём в трудное, но такое прекрасное, такое интересное время!» Когда мама отошла от него, я увидел её спокойной и радостной. От прежней тревоги не осталось и следа.

Вслед за мамой к батюшке подошёл я. «Батюшка, – сказал я ему, – сейчас наступают те времена, когда христианам особенно потребуется стойкость, а у меня её очень мало. Как обрести бесстрашие?» – «Не бесстрашие – мужество, – мгновенно поправил меня батюшка. – Бесстрашен осёл. Он не видит опасности и прёт напролом, вслепую. А мужество всегда должно быть зрячим». «Ничто не страшно только дураку», – вспомнил я строки из Гейне. «Да, вот именно», – сказал отец. «А как обрести мужество?» – спросил я его тогда. «Только так», – ответил батюшка и показал ладонью вверх. Его жест говорил больше любых рассуждений. «Держись за Небо», – часто повторял он.

Мучили меня в юные годы чувственные влечения. Батюшка дал мне тогда ряд советов, как с ними бороться, сформулировав при этом главную задачу – никогда не размениваться на случайные связи, ждать настоящей любви и брачного венца. «Плоть надо держать на поводке. Сорвётся – искусает», – говорил он.

Александр Зорин

Я: «Страх перед завтрашним днём – ни работы, ни денег…»

Отец Александр: «Это вам дано как регулятор жизни. Если бы у вас всё было благополучно, вы были бы похожи на розу из крема. Материальную неопределённость завтрашнего дня надо терпеть. У вас две проблемы: неведомое завтра и творчество. Первое нужно терпеть, за второе – бороться…» Он вспомнил о своей маме, цитируя Евангелие: «“Не заботьтесь о завтрашнем дне…” Ей ведь несладко жилось, нужда наступала на пятки. Бывало, скажет: “Завтра нечего есть… Ну, Бог пошлёт чего-нибудь…” Всегда была спокойна на этот счёт».

В воскресенье, на общей исповеди: «Иной грешник думает, что наказание должно последовать за прегрешением, как будто он в трансформаторную будку залез и его сейчас током убьёт. На самом деле это не так. Грех оскорбляет любящего Бога и любящее существо. Греша, мы Его и кого-то обижаем».

Николай Каретников

Я вёз Феликса Светова в Новую Деревню к отцу Александру. Мы ехали к исповеди. Я был в каком-то ясном, ровном состоянии и казался себе безгрешным. Я сказал Феликсу:

– Сегодня плохо представляю себе, в чём каяться. Не могу вспомнить, чем грешил последние две недели!

– Но ведь так не может быть! Что-нибудь обязательно наскребёшь… – Ближе к концу пути он спросил меня, что я думаю об одном всемирно известном музыканте как человеке. Я знал эту знаменитость так, как, наверное, мало кто его знал, и не скрыл резко отрицательного к нему отношения, которое выразил даже весьма эмоционально.

– Ну вот! Теперь тебе есть в чём каяться, – обрадовался Феликс. – Ты судил ближнего!

Исповедуясь, я рассказал отцу Александру, что ехал к нему в безгрешном состоянии и буквально на пороге храма тяжко погрешил словом, осудив музыкальную знаменитость.

Отец Александр тихонько засмеялся и сказал:

– Николай Николаевич! Ну что вам этот музыкант? Ну что вы этому музыканту? Да плюньте вы на него и не вспоминайте!

Илья Корб

Как-то в один из приездов я взял с собой в Новую Деревню на службу одного знакомого, занимающего довольно крупный пост, и его жену. Послушав отца Александра во время исповеди, они меня спросили, не говорил ли я об их проблемах отцу Александру, так как всё, что говорилось, воспринималось как очень личное и обращённое персонально к ним. Их это потрясло. Это потрясало всех! И так каждый раз, бывая в храме, мы чувствовали не общее, а очень личное обращение, от которого все твои тревоги, сомнения, стыд о содеянном постепенно уходили из сердца, и оно наполнялось покоем и радостью.

Зоя Масленикова

Мне предстояло причащаться, а под утро приснился гнусный сон. Разбудил меня будильник. Под чарами этого сна я быстро оделась и через четверть часа была в церкви. Рассказала на исповеди сон, закончив словами:

– Ведь если верить Юнгу, это образ моей души.

– Почему же всей души? – живо возразил отец Александр. – Какой-то её части. Вы за последние годы перестроили свою жизнь, свои этические установки. Но было время, когда вы жили и думали иначе, под гнётом безнадёжности. И вот из вас выходят осколки вашего ранения. Вы отрубили змее голову, а она всё ещё шевелится, хочет обрасти телом. Это очень хорошо, что снятся такие сны. Гной выходит наружу из каких-то закоулков подсознания. А иначе вы могли бы думать, что всё благополучно, и сложить руки.

На Петра и Павла он служил в последний раз перед отпуском. Народу на исповедь пришло очень много, поэтому я была предельно кратка. Попросила у батюшки прощения.

– За что? – воскликнул он.

– За то, что столько тяжёлого идёт от меня.

– Ну, что вы! Я переживаю всё это вместе с вами, сострадаю вам, я ведь многое так же чувствую. Sancta indifferentia (лат. – святое равнодушие. – Ю.П.), – говорил он. – Sancta – страсть, indifferentia – высшая самоустранённость. Где-то между ними золотая середина.

– Этот высокий идеал не для меня. Просто я не так устроена.

– Все высокие идеалы недостижимы, а стремиться всё-таки надо. Знаете что? Я вам разрешаю забыть всё прошлое. Начнём с самого начала, вернёмся к истокам: к вере, надежде, любви.

Лада Негруль

Однажды на исповеди у отца Александра, слушая и глядя на него, я вдруг подумала: «А почему он так активно жестикулирует?» И тут же поняла… Так это я жестикулирую! Это я объясняю ему что-то про свои грехи и про то, откуда они взялись, активно «разговаривая» руками – эмоционально так, по-актёрски. А отец Александр просто говорит со мной на моём языке, чтоб я его поняла! Прямо по апостолу Павлу – «для всех я был всем…»

Как-то исповедуясь, пожаловалась на то, что мой молодой человек не хочет жениться, поскольку исповедует «свободные» отношения. Вместо того чтобы мне посочувствовать, батюшка смерил меня оценивающим взглядом с ног до головы и произнёс: «А что, какая-то дефективная?» Вот так, с юмором, одной фразой и одним жестом отец Александр вернул мне самоуважение и неприятие греха. Ведь сразу же подумалось: «Действительно, вроде я без особых дефектов, так почему же со мной надо так унизительно обращаться, и почему я это терплю?» Это подействовало на меня больше, чем просто сочувствие.

Юрий Пастернак

Те, кому посчастливилось исповедоваться отцу Александру, наблюдали феномен, о котором я хочу рассказать. Дорога в Новую Деревню неблизкая – я, например, ездил туда из Беляево. Автобус, метро, электричка, снова автобус – порой на дорогу уходило часа два с половиной. Это время было плодотворным по части подготовки к исповеди. Успеешь и списочек составить, и поразмышлять над ним, и, устыдившись, покаяться. И вот приезжаешь в Деревню, и батюшка начинает говорить подряд по твоему списку, да ещё и с деталями и частностями. И не в том дело, что «джентльменский набор грехов невелик, – как шутил батюшка, – пальцев двух рук вполне хватит для их перечисления». А в чём дело – я до сих пор не могу понять. Быть может, во время общей исповеди являлась таинственная атмосфера Божьего присутствия, где, как во время Пятидесятницы, каждый слышал отца Александра, говорящим его наречием о том, что ему было особенно важно услышать перед таинством покаяния.