Людмила Иванова - Карельская баня: обряды, верования, народная медицина и духи-хозяева

• Название: Карельская баня: обряды, верования, народная медицина и духи-хозяева
• Автор: Людмила Иванова
• Жанр: Культурология
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-91244-150-09

Первое комплексное исследование, посвященное карельской бане, выполнено на основе материалов, выявленных в архивах Республики Карелии и Финляндии с привлечением большого количества сведений этнографии, фольклористики, лингвистики, архитектуры и других смежных дисциплин. Основное внимание уделено банным ритуалам и верованиям, бытовавшим у карелов в XIX и XX веках. Подробно рассмотрены обряды жизненного цикла, проводимые в бане, и любовная магия. Впервые исследуются мифологические представления, на которых базируется народная медицина, а также банный этикет и верования, связанные с духами-хозяевами бани. Изучение банного локуса, сакрального для карелов, позволило представить еще один аспект архаичного мировосприятия народа, демонстрирующего на обозримом этапе синкретизм языческих и христианских представлений.

---

С. Паулахарью вариант севернокарельской традиции описывает следующим образом. Повитуха, неся трехдневного ребенка в небольшой корзине vakka, приводила мать, шедшую за ней, в избу и спрашивала у свекра, свекрови и у всех взрослых, кто жил в избе (но только не у отца ребенка!): «Meillä on teällä perehen liseä. Sopiuko tänne? Suvaicooko vanhemmat?» – «У нас здесь прибавление в семье. Нужно ли оно тут? Любо ли старшим?» Получив согласие, повитуха приносила ребенка на руки свекрови, мать кланялась ей в ноги и спрашивала, будет ли она нянчить и приглядывать за ребенком «как за своим». С тем же вопросом она подходила к свекру и ко всем взрослым членам большой патриархальной семьи[238]. После этого ребенок переходил из банного пространства в локус родной избы и считался принятым в свой род.

Тверские карелы, после того как свекровь соглашалась приглядывать за внуком, приносили ей в подарок специальную веревку три-четыре аршина[239] длиной, чтобы бабушка могла ногой качать колыбель[240].

В последующем ребенка мать или повитуха носят в баню отдельно от других ежедневно до шести недель. Пока топят баню и парят ребеночка, постоянно обращаются за помощью и покровительством к Деве Марии. Просят, чтобы Она «saussuta simainen sauna, lämmitä medinen kyly medisillä halgosilla» – «разожгла медвяную сауну, натопила медовую баню медовыми дровами», принесла «медовый веник из медового леса» – «medi vasta medisestä metsäsestä», а воду – «из ближайшего родника в чистейших ведерках». Парок должен быть теплым, чтобы не обжечь ребенка, а даровать ему крепкое, «подобное железу» здоровье[241].

Моют ребенка обязательно в отдельной посудине, предназначенной только для него. Есть сведения, что воду иногда даже нагревали дома. Чтобы ребенок крепко спал, банный ритуал каждый раз завершали следующей процедурой. Боабо брала ребенка за ноги, быстро переворачивала его в воздухе так, чтобы его пяточки коснулись банной матицы, и произносила при этом: «Magoa ku moaticcuparzi, älä tiijä ni tulijoa, ni menejoa» – «Спи, как матица, не знай ни приходящего, ни уходящего»[242].

В другой заговорной формуле, произносимой в бане, говорят, чтобы ребенок спал спокойно: «как матица, как водная коряга». Как известно, в мифологических рассказах матица связана с обитанием духов-хозяев дома. В эпических песнях Вяйнямёйнен плавает по воде, являющейся некоей первоматерией, «водной корягой».

Спокойный ребенок был спасением для матери, которой через совсем короткий промежуток времени после родов приходилось приступать ко всем своим обычным делам. Поэтому было множество ритуальных действий, способствовавших тому, чтобы ребенок хорошо спал и рос спокойным. Многие из них проводились в бане сразу после родов. К примеру, мать левой пяткой легонечко наступала на ротик ребенка и трижды прижимала его. Воду после первого мытья ребенка надо было незаметно вылить в тихое место, где никто не ходит, «и закопать, как труп»[243].

Тверские карелы так описывают процесс мытья младенца: «Повитуха берет его с благословением и молитвой, свои и молитвы есть, когда ребенка парят. И затем сначала берет веник и веником трижды крестит ребенка, а потом начинает парить. А потом парит, моет, а под конец льет через свой локоть, воду пускает ребенку на головку, чтобы с локтя текло ему на голову и с головки лилось, с локтя вода стекает на всего ребенка. А затем возьмет, пососет темечко, волосики на темечке, и сплюнет в сторону, чтобы ничто не пристало, чтобы ребенок был чистый, чистенький и беленький, чтобы никакая порча не пристала, ничей сглаз не пристал, и чтобы он стал как небесный камушек. А затем она берет чистую материнскую рубаху и вытирает ребенка передом подола, и говорит: как эту рубаху никто не видел при носке, так и этого младенца пусть никто не увидит при попытке сглазить, и пусть так будет всегда»[244].

В баню родственники и соседи приносили и первый гостинец, который назывался kylyhammas банный зуб[245]. Зубы, согласно верованиям, обеспечивают определенную защиту от нечистых духов. Они своеобразный показатель духовной силы человека и возможности пользоваться сакральными знаниями и способностями. Часто в качестве kylyhammas приносили выпечку. В старину это были овсянники, которые еще называли oza juodu блюдо счастья (или удачи, судьбы). Но ни в коем случае это не мог быть рыбник, который считался поминальным блюдом и мог предвещать смерть младенца[246].

В качестве сравнения укажем, что баня как место родов встречается у многих финно-угорских народов. Так, в мордовской мифологии божество Банява покровительствует матери и ребенку, уберегая их и от людского сглаза, и от нечистой силы. После трех дней, перед выходом роженицы из бани, Баняве приносят кашу и устраивают в честь нее моленья[247]. Возможно, в приношении карелами в баню kylyhammas для ребенка сохранились отголоски и кормления банных духов, бытовавшее ранее, но не зафиксированное письменными источниками.

Таким образом, во-первых, ритуал омовения и паренья в бане обеспечивал новорожденному облик, силу, статус и судьбу[248]. Во-вторых, проживание роженицы с ребенком в бане служило не только обереганием обоих от злых сил в опасный лиминальный период, но самое главное – приобщало нового члена семьи к роду, к семейному культу хозяина и хозяйки бани и культу первопредков[249]. В-третьих, баня была самым чистым и спокойным местом в крестьянской усадьбе, поэтому проведение в ней родов было целесообразно и с утилитарной точки зрения.

В банных родильных ритуалах воедино связывалось рациональное и иррациональное. Повитуха в бане массировала живот роженицы, поворачивая плод и верно направляя его движение. После родов она правила живот массажем, возвращая на место внутренние органы. Как пишет В. А. Липинская, ежедневное прогревание улучшало отделение молока, это подтверждается как народными наблюдениями, так и современной медициной[250].

В бане происходило как физическое очищение, укрепление здоровья и роженицы, и ребенка, так и духовное очищение от грехов родовой нечистоты. Этому с народной точки зрения способствовали как многочисленные заговоры, сопровождавшие весь банный родильный обряд, так и христианские очистительные молитвы, произносимые уже после выхода женщины с младенцем из бани, из иного мира, в мир людей.

Роль бани в свадебном обряде

Большое значение бане отводилось и во время другого переходного периода в жизненном цикле человека. В свадебном обряде посещением бани отмечали переход из одного социально-биологического состояния в другое.

В поморской свадьбе сохранилась специальная ритуальная выпечка, которая особым образом подчеркивает, насколько важную роль играла баня и в свадебном обряде. Она так и называлась – баенник. Это был ржаной хлеб, в верхней корке которого делалось неглубокое круглое пять-семь сантиметров в диаметре отверстие для зерен ячменя и дольки чеснока, разрезанной пополам (для предохранения молодых «от чирьев, дремоты и домашних неурядиц»), и капельки ртути (оберег от порчи колдуна). Баенников было два: один со стороны невесты, другой – жениха. Каждый зашивался в ситец или платок обязательно белого цвета и брался молодыми в церковь к венчанию. Женщины-поморки считали, что без баенников ни в коем случае нельзя выходить из родительского дома к венцу, потому что именно в них заключена «вся сила судьбы новобрачных, вся их будущая совместная жизнь». После венчания баенники приносили в дом мужа, ставили их на стол, где они и хранились в течение трех суток. После этого хлеба расшивались из оболочки и съедались новобрачными и их домочадцами. А обшивку как оберег от сглаза и болезней мать хранила до рождения первенца, а потом накрывала ею ребенка во время сна[251].

Свадебный ритуал карелов включал в себя три вида бани: невестину, женихову и для новобрачных. Каждую из них топили со своей целью, но в основе всех трех лежал тот же культ предков и почитание банных духов-хозяев. Иногда обстоятельства складывались так, что через неделю после свадьбы вместо бани для новобрачных приходилось приглашать колдуна-знахаря, который готовил специальную ритуальную баню для того, чтобы юноша смог достойно перейти в социально-биологический статус мужчины.

Девичья (невестина) баня

Свадебная баня невесты, или девичья баня neiskyly, являлась кульминацией свадьбы у многих народов: коми, мордвы, карелов и у русских, проживающих на северо-западе России.

Согласно мордовской свадебной традиции невеста жила в своей бане три дня. Туда ей приносили ритуальную кашу, здесь она гадала о характере будущего мужа, здесь же происходила замена девичьего головного убора на головной убор замужней женщины. Считалось, что невеста хоронит, оставляет божеству бани Баняве свое девичество[252].

Финские исследователи считают, что все финно-угорские народы заимствовали этот ритуал у русских[253].

У девичьей бани выделяется несколько основных функций. Это баня прощания с девичьей «волей». В причитаниях невесты неоднократно подчеркивается, что она идет в баню не мыться и не париться, а «с белой волюшкой расстаться»[254]. Финский исследователь И. Вахрос отмечал функции очищения, приобретения плодовитости, а также отчуждения (в результате отлучения невесты от статуса девушки) от своих родовых духов-покровителей[255]. Здесь же происходит прощание с духами-хозяевами бани, отлучение выдаваемой замуж девушки и от их покровительства. Эта баня была последней в ее родном доме, после свадебного обряда она больше не имела права заходить в нее[256].