Илья Бестужев - Жизнь и душа художника

• Название: Жизнь и душа художника
• Автор: Илья Бестужев
• Жанр: Русское современное

Книга рассказывает о знаменитом московском парикмахере Валентине Федоровиче Савельеве, его жизни, увлечениях, достижениях, знакомствах с интересными людьми. Помимо рассказов героя о парикмахерском искусстве в нее включены репродукции картин его кисти и написанные им стихи. Книга рассчитана на широкий круг читателей.

---

– Сегодня большинство парикмахеров оканчивают трехмесячные курсы, получают так называемый международный сертификат и считают себя мастерами, – говорит мэтр. – А тогда на овладение мастерством уходили годы учебы и практики. Я, например, почти год проходил в учениках: стоял возле кресла мастера, подавал инструменты, запоминал приемы работы. Дома упражнялся на специальных шиньончиках. И только потом попал на курсы художественной стрижки. Полугодовые курсы – специальные! – санитарии и гигиены. Это было обязательно для всех парикмахеров. Так что учился я долго…

Мама оказалась права: и к новой для себя профессии Валентин подошел творчески.

– В прическе важны мотив и время суток – вечер, утро, день. Обязательно нужно чувствовать норму. Чересчур быть не должно. У некоторых современных дизайнеров все мешается в одно. Получается однобоко и примитивно, как в кино, – «я у мамы дурочка».

Творить, правда, приходилось в своеобразной атмосфере. Начнем с того, что салонов красоты в современном понимании в СССР не было. Были просто парикмахерские, но не каждая из них могла похвастаться даже обычной вывеской с названием. Так что советские люди просто находили своего мастера в парикмахерской за углом и ходили к нему регулярно, семьями и даже поколениями.

За редчайшим исключением парикмахерские тогда представляли собой не слишком чистое помещение с двумя залами – женским и мужским и залом ожидания, по размеру не уступавшим двум другим вместе взятым: очереди в парикмахерскую были всегда, и прождать всего лишь час считалось большой удачей. Мастера работали в халатах, которые стирались раз в месяц, а руки мыли только перед едой.

И особым разнообразием услуг похвастать не могли: бритье, стрижка и маникюр (последний, естественно, только в дамском зале и далеко не в каждой парикмахерской). Назвать заведение «салоном» никому не приходило в голову, а профессия парикмахера вовсе не считалась престижной, скорее, была уделом неудачников. Опять же за редчайшим исключением.

Сейчас трудно поверить в то, что раньше многие мужчины брились исключительно в парикмахерских. Мастера работали опасными бритвами, обязательно делали горячий компресс, а после «освежали» клиента одеколоном, вне зависимости от его желания.

Появление безопасных бритв заметно уменьшило число клиентов мужских парикмахерских. А уж электробритвы, как казалось тогда, и вовсе ликвидировали необходимость в брадобреях. Порезаться электробритвой еще, кажется, никому не удавалось.

Но в последние годы вернулась мода на бритье в парикмахерских опасными лезвиями. Конечно, не за десять копеек и не в «парикмахерской за углом», а в специальных салонах с применением последних достижений парикмахерского дела.

Правильно говорят: все новое – это хорошо забытое старое. Бриться в парикмахерской, конечно же, у «своего мастера», стало очень престижным.

И все-таки было в Москве одно парикмахерское заведение, попасть в которое было непросто и считалось очень престижным. Это – парикмахерская номер один на улице Горького (теперь Тверской). Двухэтажная, с матовыми окнами и мастерами в белых халатах. Первый этаж предназначался для мужчин, второй – для женщин, а третий – секретный – для спецклиентуры, попасть в число которой было не проще, чем в престижный ВУЗ. Только критерии отбора были другими.

Кроме того, короткие женские стрижки еще не вошли в моду. Несколько лет после войны носили косы: девушки – две косы по плечам, женщины – одну косу, чаще всего, уложенную пучком на затылке или так называемую «корзиночку»: две переплетенные между собой на затылке косички, подколотые по бокам. Сейчас уже очень немногие помнят эту сверхпопулярную в то время прическу.

Но все-таки в женских парикмахерских (не во всех) производили процедуру, называвшуюся «перманент», в просторечье – «шестимесячная завивка». Громоздкая и сложная в исполнении, она давала удивительный эффект – волосы оставались кудрявыми полгода, а иногда и дольше. Даже после мытья головы. Промучившись полдня в парикмахерской с риском повредить волосы (процедура была небезопасной), модницы потом гордо встряхивали кудряшками.

Не поверите, до сих пор сохранились такие парикмахерские – пережитое советское прошлое. И тетушки советской закалки ходят туда на эту самую «химию» и сидят под такими же еще работающими (!) колпаками, которые выпускались в нашей стране энное количество лет назад!

На привычные уже тогда бигуди все-таки закручивали волосы те, кто способны были вынести пытку спанья на железной или резиновой арматуре, покрывавшей голову. К утру волосы высыхали и терпеливые дамы становились обладательницами «естественно» вьющихся волос, что ценилось гораздо выше, чем перманент.

– Желание клиента, конечно, закон, но лично я перманент не любил. Возни много, а индивидуальности, стиля практически никакого. Кудрявый барашек. На мое счастье, довольно скоро после того, как я стал парикмахером, появилась химическая завивка. Довольно дорогая – препараты для нее привозили из ГДР – но сразу ставшая безумно популярной. И прически на ее основе можно было делать самые разнообразные.

Примерно в то же время было принято решение создать, наконец, парикмахерскую высшего класса не для избранных, а для всех. Собрать в ней лучших мастеров, сшить для них красивую форму, снабдить лучшими средствами и аппаратурой. И – главное – ввести демократическую запись к мастеру по телефону, чтобы каждая женщина, вне зависимости от своего социального положения, могла быть красивой.

Такую парикмахерскую создали. На Кузнецком мосту, рядом с Выставочным залом Союза художников появился «Салон» с матовыми стеклами, на которых были изображены изящные женские головки. Мастера там действительно собрались прекрасные: в считанные недели «Салон» стал невероятно популярным в Москве и дозвониться туда «на запись» стало, мягко говоря, проблематично.

– Нет, в модных салонах я не работал. Предпочитал тишину и отсутствие показухи. Красота – дело тонкое, интимное, из этого нельзя делать представление. Как говорили старые московские цирюльники, когда речь заходила о никуда негодном парикмахере, таких нужно гнать в три места: в харю, в спину и в двери!

– Так ведь трудно, наверное, сделать хорошую прическу из неважных волос?

– Было бы желание – будет и хорошая прическа. Это я к тому, что из любого положения можно выйти победителем. И пользоваться можно любыми средствами, если они украшают клиента. Достаточно уловить направление моды, а дальше плясать от конкретного лица и того, куда это «лицо» с такой прической пойдет. То, что годится для ночного клуба, вряд ли будет уместно на работе. И наоборот, конечно.

При нынешнем разнообразии красок, оттеночных шампуней, всевозможных средств для укладки, закрепления, блеска, ну и так далее, трудно себе представить те ухищрения, на которые приходилось идти парикмахерам. Оттенок седым волосам, например, придавали либо марганцовкой, либо… обыкновенными лиловыми чернилами. А вместо лака для волос использовали смесь канифоли со спиртом. Какой «аромат» источала после этого прическа, можно себе вообразить.

Доходило до курьезов. В рыжий цвет волосы обычно красили хной, но некоторые мастера использовали краску для меха – фуксин. Оттенок получался более живым и насыщенным, но нужно было скрупулезно соблюдать дозировку, иначе волосы можно было сжечь. Кстати, так однажды и произошло с другой краской для меха – урзолом. Вместо того, чтобы превратиться в жгучую брюнетку, клиентка… облысела. После этого рискованные эксперименты с краской прекратили.

Были и другие анекдотические случаи. Я вот, например, помню, что когда наступала весна, в магазинах нельзя было достать гипосульфит – этим препаратом закрепляли фотографии, а мы использовали его для электрического перманента. А укладку на пиво – не угодно? Между прочим, локоны неплохо держались, даже лаком фиксировать было не нужно. Начесать слегка – и на маневры. Это у меня такая присказка, так я своих клиенток всегда напутствую. Они же у меня все – красавицы, и были, и есть, хоть чернилами крась, хоть «Л'Ореалем».

Все красавцы и красавицы рано или поздно становились добрыми знакомыми Валентина Федоровича. Дома у него хранится толстый альбом с автографами тех, кто в этом доме бывал, начиная с 1972 года. Каждый вышел отсюда помолодевшим, повеселевшим, похорошевшим. Жанна Болотова и Николай Губенко, Мария Миронова и Ирина Меньшикова, Михаил Шатров и Александр Арбузов, Юрий Никулин, Ирина Мирошниченко.

Список постоянных клиентов Валентина Савельева (многие из них стали уже его добрыми приятелями) может занять не одну страницу. А книги, подаренные писателями-приятелями, занимают целый книжный шкаф.