Роман Булгар - Убийство журналиста

• Название: Убийство журналиста
• Автор: Роман Булгар
• Жанр: Русское современное

Украина семимильными шагами мчится к первому Майдану. Убит известный журналист. Глас народа. Выразитель всех его чаяний и надежд. Кому-то выгодно обвинить в его гибели армию… Заинтересованные в провоцировании управляемого хаоса силы всеми возможными способами и средствами пытаются путем выдвижения ложных обвинений против отдельных военнослужащих дискредитировать руководство армии, что в конечном итоге приводит к трагической развязке. Продолжение повести «Пир во время чумы».

---

Мальчик учился уже в пятом классе и как-то сбежал с уроков, чтобы не писать контрольную работу по математике. Страх, как и до чего же не любил он это самое дело, уравнения и вычисления. Открыл пацан и быстро юркнул в дверь, пока его не засекла Клавка и не задала трепки.

А девки дома не было. Видно, у нее выходной. Облегченно вздохнув, Виталик успокоился, взял книжку и устроился в отцовском кабинете. Интересное чтиво. Одни «Любовники леди Чаттерлей» чего стоили…

Тихо-тихо щелкнул замок на входной двери, и тут он насторожился. В коридоре послышались негромкие голоса. Один голос, женский, явно принадлежал маме, а второй, как он догадался, Александру Николаевичу. Виталик на цыпочках пробрался и забился в уголок за диваном.

Тихий разговор переместился на кухню, а потом плавно перетек в спальню. Любознательному не по годам мальчику стало интересно, и он выбрался из своего укрытия. Неплотно прикрытая дверь привлекла его внимание. Он всунулся в щелочку одним глазком и замер.

Повсюду разбросанная валялась одежда. Мать, всегда до педантизма аккуратная, криком требовала от неряшливого отца, чтобы тот тщательно развешивал все свои вещи, чтобы ни одна складка не появилась. А тут! Почему же в полном беспорядке разбросаны ее вещи? Выходит, можно говорить одно, а самой творить вовсе другое? Интересно-интересно…

Совершенно голая, мать лежала на постели, а над ней натужно сопел дядька. Голый мужик монотонно двигался, женщина, громко и протяжно постанывая, раскинулась под ним. Раскиданные в сторону руки, пальцы судорожно сжимались. И вся она была, как одна натянутая струна, вся во власти охватившего их плотского чувства. Видно, ей оно нравится.

Совсем не то, что с мужем. Время от времени Игорь требовал своего, и она с большой неохотой, скрепя сердце, соглашалась, уступала ему.

Быстро-быстро: он, исполнив свой супружеский долг, а она – свою обязанность, они лениво откатывались друг от друга. Не получив при этом желанного удовольствия. Впрочем, ей оно и не требовалось.

Конечно, Виталик к этому времени кое о чем уже догадывался. Во многом его просветил дружок и наставник Костик. Поэтому увиденное откровением для него не стало. Лицезрел он как-то нечто подобное в их подвале, когда взрослые ребята затащили туда девчонку. Юноша не вскрикнул и тихо, затаив дыхание, досмотрел. Внутри что-то сладко заныло, когда мать застонала и выкрикнула гортанное и несвязное…

Скрежет вставляемого в замочную скважину ключа заставил пацана очнуться, отпрянуть от двери и поспешить укрыться в своем убежище. Хорошо, что он успел захватить окончание фильма. А было бы обидно…

Не сумев открыть замок, в дверь раздраженно позвонили.

– Это Игорь! – женщина в испуге прикрыла глаза.

– Он же у тебя, Наденька, в командировке, – мужчина недовольно поморщился и потянулся рукой к одежде. – Чего всполошилась? Может, прислуга ломится. Или сын из школы вернулся, уроки отменили…

– Нет, Виталька звонит по-другому. А Клавке я дала отгул…

– Может, кто-то ошибся, – Александр Николаевич пожал плечами, предусмотрительно накидывая на себя рубашку.

Снова настойчиво позвонили. У Нади сомнений не оставалось.

– Это он. Что делать? – вскакивая с широкой супружеской кровати, перепуганная, всполошенная хозяйка торопливо набросила на себя халат.

– Это, Наденька, сугубо ваши семейные проблемы. Ты меня сюда не впутывай, – мужчина, не торопясь, повязывал галстук. – Иди, открывай. А то он сейчас дверь начнет выламывать. Соседи на шум сбегутся…

Поправив прическу, Надя пошла. Щелкнул замок, на пороге возник муж с написанными на лице недоумением и искренним непониманием.

– Игорь, это совсем не то, о чем ты подумал, – ничего, кроме избитой фразы, где-то услышанной в кино, в голову женщине так и не пришло. – Александр Николаевич заехал обсудить кое-какие вопросы по поводу…

– В нашей постели, – обманутый муж в два шага достиг спальни.

Смятое постельное белье и приплюснутые подушки сами говорили за то, чем тут занимались. В его отсутствие. Пока он все бегает по полям, отыскивая ржавые осколки, выслушивая бредни выживших из ума дедов и старушек, оставшихся в живых свидетелей давно прошедшей войны.

– Дрянь! – рука оскорбленного занеслась для звонкой пощечины.

Сзади обиженно хлопнула входная дверь. Как истинный джентльмен, гость ушел по-английски, не попрощавшись, оставив их вдвоем выяснять вмиг осложнившиеся отношения. Не царское дело в навозе ковыряться.

– Дрянь! – карающая десница опустилась, и звук хлесткой оплеухи, дребезжа, поплыл по всей квартире.

– Я… дрянь? – испытав на себе праведный гнев мужа, женщина отшатнулась, уперлась в стенку, в ее глазах зажегся яростный огонь. – А ты, ты не дрянь? Ты… ты об этом ничего не знал и даже не догадывался?

– Не знал, – в голосе Игоря не осталось прежней уверенности.

– Он не знал! Думаешь, тебя, заштатного учителя, за красивые глазки пригласили в престижный институт? Дали жилье, а люди годами ждут его? Ты об этом не задумывался? Ты… ты смог бы сам защитить свою работу? Твою никчемную писанину о том, чего никогда не было. Тебе дали заказ в угоду времени, и ты его выполнил. Ты прекрасно обо всем знал и молчал. Тебе, мой дорогой Игорек, было удобно. А потому-то ты и закрывал на все глаза, охотно и старательно надевал на нос розовые очки.

– Я ничего не знал… – тупо твердил мужчина, выставляя перед собой несуществующий щит обиженной невинности.

– Ты делал вид, что ничего не знал. А теперь знаешь. Но учти, если ты еще раз мне скажешь, то… – пылающий женский взгляд, полный ненависти и презрения, в один миг разбил в дребезги все его бастионы.

Муж поднял на нее глаза, полные невысказанной муки, позора и собственного бессилия. Несколькими фразами его низвергли с высоты положения, на котором он удобно устроился в собственном мнении, в глубине души приписывая все свои успехи своим способностям. На что-то он и прикрывал глаза, почитая это за ничего не значащий флирт.

– Здесь ты жить не останешься. Квартира моя. Я ее получила. Теперь ты знаешь. В институте тебя терпят исключительно благодаря поддержке со стороны Шестакова. Выбирай. Или развод, или мы с тобой отныне делаем вид, что ничего между нами не произошло. Но ты, мой дружок, предоставляешь мне полную свободу и ни во что не вмешиваешься…

Вокруг рушился мир, еще несколько минут назад казавшийся таким весь удобно обустроенным и незыблемым. Часто-часто моргая, мужчина протянул вперед руки в надежде решить все миром, невнятно мямлил.

– А теперь ты убирайся! – брезгливо поджимая свои наполненные презрением губы, женщина вытянула решительную руку в сторону двери.

– Куда? – затряслись губы, потерянный взгляд метнулся по коридору.

– Куда хочешь, – Надя безразлично пожала гордо распрямленными плечами. – Ты еще два дня должен находиться в своей командировке. И порядочные и хорошо воспитанные люди сами заранее предупреждают об изменившихся обстоятельствах, чтобы не попасть в нежелательное и крайне неловкое положение. Через два дня придешь и дашь мне ответ. Ключи свои пока положи на стол. Может, они тебе больше не пригодятся.

Униженный и раздавленный, Игорь тихо канючил, унижался…

– Что тебе еще? – тонкие женские губы нервно искривились. – Ты что-то не понял? Повторить?

– Я… я, Наденька, согласен на все, на все, – сломленный муж упал перед женщиной на колени. – Только не прогоняй меня…

С той самой поры ложь и лицемерие поселились в их доме. На словах родители говорили одно, а сами делали совсем другое. Мальчик, как губкой, впитывал в себя всю окружавшую его атмосферу ханжества и притворства. Отец на лекциях проповедовал перед своими студентами одно, а дома сам же над всем этим едко посмеивался. На зачетах и экзаменах он строго карал за незнание истории КПСС, а сидя за своим рабочим столом, цинично хаял всю окружающую их действительность.

Быстро осмыслил Виталик, что люди делятся на разные категории. Понял, что с такими, как их домашняя прислуга, как Клава, можно особо не церемониться. Это люди второго сорта. И поступать с ними можно в соответствии с этим. С ними можно особо не считаться, на них можно кричать, срывать на них все накопившееся раздражение, вымещать свою злобу. И ничего за это не будет. Эти люди все стерпят. Смиренно утрутся они и пойдут дальше, молчаливо склонив свои покорные головы.

Однажды мать популярно объяснила ему, что, да, есть девочки, с которыми можно гулять, позволить себе с ними многое, но на которых никогда и ни при каких обстоятельствах не женятся.

Для этой цели существует девушки из их высшего общества. С ними себя следует вести в соответствии с их положением. Не грубить им, не хамить. Но если они сами этого хотят, то, извольте, почему бы и нет.