Генри Киссинджер - О Китае

• Название: О Китае
• Автор: Генри Киссинджер
• Жанр: Прочая научная литература

Генри Киссинджер написал книгу о стране, которую хорошо знает и которой помог сформировать отношения с Западом.

Автор изучает ключевые моменты китайской внешней политики – с древнейших времен и до наших дней, и рассказывает о «внутренней кухне» китайской дипломатии.

Опираясь на свой богатый опыт общения с китайскими лидерами – Мао Цзэдуном, Чжоу Эньлаем и Дэн Сяопином, Киссинджер размышляет о том, какое влияние каждый из них оказал на судьбу современного Китая, а также делает собственные прогнозы о глобальном соотношении политических сил в XXI веке.

---

Англичане также приобрели право осуществлять юрисдикцию над своими соотечественниками, проживающими в китайских договорных портах. На практике это означало, что иностранные торговцы опиумом подпадали под действие законов и правил своих собственных стран, а не китайских. Этот принцип «экстерриториальности», в то время входящий в число ряда других, менее противоречивых положений договора, в будущем стали рассматривать как главное нарушение китайского суверенитета. Однако поскольку о европейской концепции суверенитета в Китае и не слышали, экстерриториальность стала символом того времени, свидетельствующим не столько о нарушении норм законодательства, сколько о падении императорской власти. Такое «урезание» Небесного Мандата привело к серии внутренних волнений.

Английский переводчик XIX века Томас Медоус отмечал, что большинство китайцев сначала не оценили последствий Опиумной войны на длительную перспективу. Они называли уступки воплощением в жизнь традиционного метода поглощения и изматывания варваров. «Огромное тело страны, – полагали они, – может воспринимать прошедшую войну как мятежное нашествие одного из варварских племен, которое, сидя в безопасности на своих мощных кораблях, напало и захватило некоторые места на побережье, им даже удалось захватить в свои руки важный пункт на Большом канале, чем они принудили императора пойти на определенные уступки»[88].

Но западные державы и не думали так легко успокоиться. За каждой китайской уступкой выдвигалось дополнительное западное требование. Договора, изначально задумывавшиеся для получения временных концессий, превратились в итоге в процесс, в результате которого цинский двор терял контроль над большей частью торговой и внешней политики Китая. Вслед за британским договором президент США Джон Тайлер в спешном порядке направил миссию в Китай, планируя получить такие же точно уступки и для американцев, положив тем самым начало политики, ставшей впоследствии известной как «политика открытых дверей». Французы провели переговоры и заключили свой договор на аналогичных условиях. Каждая из этих стран, в свою очередь, включала пункт о «наиболее благоприятствуемой нации», из чего следовало, что любая уступка, оказанная Китаем другой стране, должна также предоставляться и подписавшей данный договор стороне. (Китайская дипломатия позже использовала данное положение с целью ограничения требований, поощряя конкуренцию между различными претендентами на особые привилегии.)

Эти договора справедливо непопулярны в китайской истории как первые в серии «неравноправных договоров», заключенных под давлением иностранной военной мощи. При заключении договоров в то время больше всего копий ломалось вокруг положения о равенстве сторон. Китай долго настаивал на своей позиции превосходства, укоренившейся в его национальном самосознании и отражавшейся в системе выплаты дани. Теперь же он столкнулся с иностранной державой, настроенной решительно на то, чтобы ее название было исключено из списка «стран-данников» Китая, и применявшей угрозу силой, чтобы доказать свое равенство с Небесной Династией.

Руководители обеих сторон понимали, что этот спор выходит далеко за рамки спора о протоколе или опиуме. Цинский двор желал бы утолить аппетиты алчных иностранцев деньгами и торговлей, но если бы устанавливался принцип политического равенства варваров с Сыном Неба, то это было чревато прямой угрозой всему китайскому миропорядку; династия рисковала потерей Мандата Неба. Пальмерстон в частых едких письмах к участникам переговоров с британской стороны относился к определению суммы контрибуции как к вопросу, имеющему сугубо символический характер. Но он не упускал возможности отругать их за уступки китайским партнерам, язык которых демонстрировал «утверждение превосходства Китая» или характеризовал победившую в войне Великобританию как подчиненного просителя божественной милости императора[89]. В конечном счете взгляды Пальмерстона победили, и в Нанкинский договор включили статью, в которой ясно говорилось о том, что китайские и британские официальные лица отныне будут «сотрудничать… на основе полного равенства». Более того, китайский текст включал употребляемые в письменном языке специальные китайские иероглифы с приемлемыми нейтральными значениями. Китайские протоколы (во всяком случае, те, к которым иностранцы имели доступ) отныне не описывали англичан как обращающихся к китайским властям «просителей» или «подчиняющихся с трепетом» их «приказам»[90].

Небесный двор пришел к пониманию военной слабости Китая, однако не видел подходящих способов решения вопроса. Во-первых, был применен традиционный способ ведения дел с варварами. Поражения не были в диковинку на протяжении долгой истории Китая. Китайским правителям приходилось с ними сталкиваться, и тогда применялся метод «пяти искушений», описанный в предыдущей главе. Они полагали общим для всех агрессоров желание приобщиться к китайской культуре; они хотели бы поселиться на китайской земле и стать частью китайской цивилизации. Поэтому постепенно их можно, дескать, укротить какими-то психологическими способами, по типу предложенных принцем Ци Ином, и со временем они, мол, станут частью китайской жизни.

Однако европейские агрессоры отнюдь не горели таким желанием и не ограничивались такими узкими целями. Оценивая себя как более продвинутые общества, они ставили своей целью эксплуатацию Китая для получения экономических выгод, а не для того, чтобы перенять образ жизни китайцев. Их требования сдерживались только их возможностями и степенью жажды наживы. В данном случае личные отношения не имели значения, поскольку главари агрессоров не соседствовали с Китаем, а жили за тысячи миль вдали от него, где правили мотивации, далекие от тонких материй и от стратегии обходных путей, подобно той, которую применял Ци Ин.

На протяжении десяти лет Срединное государство потеряло свое превосходство и стало предметом соперничества колониальных сил. Китай, оказавшись между двумя эрами и двумя различными концепциями международных отношений, стремился обрести свою новую сущность и более всего хотел примирить обозначавшие его величие ценности с техникой и торговлей, на основе которых ему отныне придется строить свою безопасность.

Глава 3 От превосходства к закату

По мере продвижения вперед XIX века Китай пережил массу разнообразных ударов, которые изменили его исторический облик. До Опиумной войны он представлял дипломатию и торговлю в основном как формы признания превосходства Китая. В обсуждаемое нами время Китай переживал период очередной внутренней смуты, когда страна столкнулась с тремя вызовами извне; даже одного из них уже было бы достаточно, чтобы свалить династию. Эти угрозы пришли с разных направлений и в формах, прежде неизвестных истории Китая.

На Западе, за далекими морями-океанами, выросли европейские державы. Они бросали вызов, связанный не столько с защитой территорий, сколько с противоречивой концепцией мирового порядка. Западные державы, как правило, ограничивались получением экономических уступок на китайском побережье и требованиями прав на ведение свободной торговли и миссионерской деятельности. Парадоксально, но именно в этом содержалась угроза, хотя европейцы вовсе не рассматривали свои требования как захватнические. Они не стремились изменить правящую династию, они просто навязывали совершенно новый миропорядок, во всем не соответствовавший существующему в Китае восприятию мира.

С севера и запада экспансионистская и доминирующая в военном отношении Россия пыталась внедриться во внутренние районы Китая. Сотрудничество с Россией можно было бы на время купить, но она не признавала никаких границ между ее собственными владениями и внешними владениями Китая. И в отличие от предшествовавших завоевателей Россия не становилась частью китайской культуры: империя временно лишалась территорий, на которые та проникала.

И все же ни западные державы, ни Россия не помышляли свергнуть цинов и заявить права на Мандат Неба. В конечном счете они пришли к выводу, что они больше потеряют от падения цинов. У Японии, напротив, не было никаких прямых интересов в сохранении древних институтов Китая или китаецентристского миропорядка. Наступая с востока, она стремилась не только к оккупации значительной китайской территории, но и к замене Китая в качестве центра нового мирового порядка в Восточной Азии.

В современном Китае с чувством уныния вспоминают о последовавшей серии катастроф как части печально знаменитого «столетия унижений», окончившегося только с объединением страны под националистической формой коммунизма. В то же самое время эра китайского падения по многим параметрам представляется испытанием его замечательных способностей превозмочь все невзгоды, способные погубить другие общества.