Александр Шмидт - Перепросмотр

• Название: Перепросмотр
• Автор: Александр Шмидт
• Жанр: Русское современное
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-9909810-2-7

Центральная тема романа – судьба человека, остро пережившего удушающую пустоту «эпохи застоя», абсурдность своей службы в органах МВД, ощутившего на себе весь трагизм «Федорчуковской волны» и последующих событий, разворачивающихся на фоне драматических переломных преобразований в жизни народа, всей страны, мутный поток девяностых и, наконец, постепенное осознание необходимости собственной духовной трансформации. Люди, подобные главному герою романа уже не жаждут активного участия в судьбе общества и тем более его изменения. Они уходят на его периферию, становясь созерцателями, магами или философами, так как жизнь в этом мире причиняет им слишком много боли, а познаваемый новый мир рождает все большие чудеса восприятия. И, тем не менее, «они наделяют глубоким смыслом то, что кажется незначительным. Их задача-привносить в этот мир просторную тишину через абсолютное присутствие во всем, что они делают. Их цель – превращать любое дело в священнодействие и оттого их влияние на мир оказывается намного глубже, чем это может показаться, если смотреть на видимую часть их жизни» – Эрхарт Толле

---

– Ты на пару? – уже спокойно и доброжелательно полюбопытствовал он.

– Да. У меня сегодня их три и вечерники.

– А… У меня тоже сегодня вечерники. Наши кабинеты рядом! Ну, пока! До встречи!

На переменах молодые люди выходили из своих кабинетов и, подойдя к окну коридорного «кармана», с удовольствием болтали, забывая обо всем.

– Так это вон то общежитие? – спросил как-то Александр, – указывая через окно на ближайшее к техникуму здание.

– Ну да. Вообще-то оно для студентов, а из преподавателей только я живу. Вон мое окно на третьем этаже. Раньше веселее было, рядом – твоя предшественница жила. Тоже преподавала электроспецдисциплины. «Электричка», одним словом. Скучновато. Иногда к подруге хожу. Вместе распределились. Из одной группы. Там живет… где ты по лужам шлепал на день учителя. Помнишь?

– Было дело! – с улыбкой сказал Александр, – всматриваясь в окно на третьем этаже.

– Магнитное поле, вектор магнитной индукции которого вращается в пространстве с постоянной частотой, называется вращающимся магнитным полем, – без особого энтузиазма читал вечерникам Клинцов.

– Бехлер! Будьте так любезны, найдите нам вектор магнитной индукции в статорной обмотке и покажите, как он изменяется.

Худой рыжий и горбоносый Бехлер, словно сошедший с полотен мастеров средневековья, обреченно двинулся к плакату, висевшему на доске, искать неведомый вектор магнитной индукции.

В это мгновенье Клинцов мельком взглянул в темноту ночи за окном и оцепенел: в заветном окне на третьем этаже Леночка вдруг ни с того, ни с сего освобождала окна комнаты от портьер, словно в затихшем театральном зале раздвигался занавес и ожидаемый спектакль на возникшей, ярко освещенной сцене, обещал множество эстетических наслаждений. И, раздвинув их, романтически замерла в ожидании, на фоне яркого электрического света. «Занавес открыт. Спектакль начался. Не опоздать бы к первому акту!» – цинично пронеслось в голове Александра.

С вектором было покончено, как с безграмотностью – быстро и решительно, и, закипающий от радости близкой встречи преподаватель, уже записывал домашнее задание на доске…

Через восемь минут, смущенно улыбаясь, он уже входил в «чертог богемы». В чертоге было по-чертогски хаотично и неуютно. Множество пустых пачек от сигарет валялось где попало; немытая посуда неряшливо и холодно притаилась в углу на подоконнике; обе кровати были небрежно покрыты казенными одеялами, что живо напомнило недавний студенческий быт. Многочисленные журналы и газеты были разбросаны и на полу и на кровати, безмолвно подтверждая свою доминирующую роль в запросах хозяйки. Скомканные фантики от конфет и разодранные обертки из под шоколада пестрым разноцветьем оживляли скудный интерьер. На полу, у ножки стола, притихли две немытые бутылки из под кефира в компании с пустой бутылкой из под водки. Обгорелая парафиновая свеча в поллитровой банке, центрированная наспех скомканной газетой, одиноко белела на столе; рядом с ней покоились останки сгоревших спичек и банка из-под сгущенного молока, доверху заполненная окурками…

Сердце носителя немецкой «голубой» крови сжалось от увиденного: в девичьих комнатах общежитий, где ему доводилось бывать – такого встречать не приходилось. «Полуфриц» ошарашенно и глупо улыбался, заробев от буйства возникших декораций.

– Ну! Что ты растерялся? Проходи! – добродушно встретила Елена, задергивая «оконный занавес» и мелькая голыми ногами из-под коротенького фланелевого халатика.

– Чай поставить?

– Да, пожалуй, поставь!

За чаепитием, непринужденно болтая, Елена стала показывать Александру фотографии своих друзей и подруг. Их было много, и они не вызывали особого интереса у парня. Зато девушка перебирала коллекцию с явным удовольствием.

– А вот этого, – указывая пальчиком на тупую физиономию парня в военной форме, – испортили девочки.

– И как же они его испортили, злодейки?

Ответа Александр не узнал, так как в комнату настойчиво постучали. Через мгновенье, по хозяйски уверенно, вошел стройный и ироничный Александр Мисюра, дежуривший в этот вечер по общежитию. Обнаружив «свое» место занятым, недовольно хмыкнул:

– Ну что, голуби, снюхались уже без меня?

– Если снюхались – то не голуби, а если уж голуби – то не снюхались, – не претендуя на остроту фразы, безразлично ответил Клинцов.

– А-а-а! – отмахнулся Мисюра.

Он весь ушел в себя и сосредоточенно, несмотря на радушную болтовню коллег, с нелепой застывшей улыбкой кивал головой. Наконец энергично поднявшись, весело произнес:

– На свадьбу-то пригласите?

– Да мы как-то… – сконфуженно пожав плечами, промямлил Александр.

– А ты подумай! Леночка у нас уважаемый человек в коллективе! Какому-нибудь первому встречному чуваку мы ее не отдадим!

– Ты на меня намекаешь!? – запальчиво произнес, сделавшись вдруг агрессивным, Клинцов.

– Я ни на кого не намекаю, – Мисюра снисходительно и понимающе улыбнулся, – я просто желаю вам добрых, серьезных отношений.

Елена в этот вечер была особенно нежна, интуитивно ощутив в Александре родственного по духу мужчину, за которого стоит побороться, поставив для себя цель довести его до полной капитуляции.

В самый неподходящий момент свеча, торчавшая в банке, (электричество, для «интима» было благоразумно отключено. Провинциальный вечер при свечах!) вдруг упала набок, и обернутая вокруг нее газета вспыхнула!

– Вот так случаются пожары! – назидательно и недовольно бурчал вскочивший Клинцов, гася огонь подвернувшейся пустой пачкой из-под сигарет. – А впрочем, это, очевидно, какой-то знак. Вот так вот просто взять упасть и загореться! Да-а-а…

Позднее, лежа в благостном умиротворении, они дымили с Еленой сигаретами и лениво переговаривались. От него последовало сакраментальное:

– У тебя было много мужчин?

– Да были, – нарочито весело и беззаботно отвечала она.

– Ты не ответила.

Девушка игриво состроила серьезную физиономию и сделала вид, что напряженно подсчитывает, загибая пальцы сначала на одной руке, потом на другой…

– Ну, были, были, – бросив подсчет, последовало легко и по-детски мило.

Александр подыгрывал подруге, непринужденно улыбаясь, однако настроение после такого интригующего ответа обреченно покатилось к нулю. Внутри зарождалось нечто тяжелое и больное.

– И здесь, в техникуме, были?

Леночка кивнула головкой и капризно надула губки, что должно было означать ее недовольство текущим моментом. Легкомысленные ужимки, надо сказать, Леночке очень не шли. В силу отягощенности интеллектом, ей всегда не удавалась роль пустенькой девочки, но, по молодости, она все же пыталась иногда себя так подать.

– И кто же? – не унимался парень.

Девушка вдруг задумалась на мгновенье и, взывая к снисхождению, произнесла:

– Ну, Саш! Ну, все! Давай закончим эту тему! Ты идешь завтра на демонстрацию?

– А что, можно не идти? У нас из ВУЗа грозились отчислить за неявку на это позорное шествие.

– А что так мрачно!? Позорное… День Октябрьской революции! Кругом красные флаги, марши – хороший праздник!

– Я так не думаю! – упрямо отрезал Клинцов. – Ну, я побрел домой! Завтра увидимся на этом шабаше!

Скрипя молодым снежком, с затертым студенческим портфелем в руке, Александр неспешно брел по темным улицам поселка. В голове снова и снова прокручивались откровения Лены, заполняя сердце горечью и досадой. Как всегда, тяжелые мысли стали притягивать себе подобные. Он вспомнил свой смешной и нелепый конфликт с парторгом техникума Данильченко. Как быстро она «раскусила» его «политическую ориентацию»!

Дело в том, что он решительно отказывался платить деньги в какие – то постоянно бедствующие фонды и общества. Отказывался сам и тем более не стал собирать их, как это было заведено, у студентов. Естественно, не от того, что ему было жалко копеек, а потому, что находил это лживым и гадким проявлением социализма, а сбор у студентов к тому же и унизительным для себя; затем, когда Данильченко предупредила всех преподавателей о необходимости оформления своих рабочих кабинетов к очередной годовщине революции, Клинцов не нашел нужным «вновь рисовать всю эту красную чехарду» и приказал своим архаровцам с четвертого курса принести из подвала старый, но добротно исполненный стенд с вождем и громкими результатами пятилеток, исправив лишь указанный на «картине» год – на текущий. Ребята, не намного отличавшиеся от него по возрасту, сущие нигилисты по духу, с пониманием и радостью выполнили это поручение, пришпандорив стенд у входа и нетерпеливо ожидая реакции коммунистов. Это был бунт в тихой педагогической заводи!

Сначала о «растленном влиянии на молодежь» пронюхала Данильченко, а потом и тяжелой походкой притащился старый ленинец – директор. Он долго брызгал слюной, поражаясь легкомысленности новоиспеченного преподавателя и тыча пальцем то в вождя, то в солдат, штурмующих Зимний. Будучи опытным педагогом, студентов он отпустил, не дав им насладиться «кипением своего возмущенного разума». На ближайшем педсовете решено было заслушать молодого бунтаря. В повестке педсовета, кроме основного пункта «Подготовка к празднованию Октябрьской социалистической революции» значилось и его «дело», ПОКА (ударение на «пока» сделала Данильченко) включенное в пункт «Разное».