Николай Старинщиков - В чужой игре. Просто ужас какой-то…

• Название: В чужой игре. Просто ужас какой-то…
• Автор: Николай Старинщиков
• Жанр: Драматургия

Петенька Векшин, случайно попав в руки к оперативникам, соглашается на негласное сотрудничество по одному из дел. За первым делом следуют новые задания опера Подшивалова. И так по кругу. Наркодельца Мишу Хитрого берут во время разгрузки наркотиков. Некто Дядя, подпольный делец, пытается уничтожить агента Векшина. Агент надолго пропадает из города – ведь Подшивалов не может его защитить… И возвращается в город совершенно другим человеком.

---

– Наверняка деньги в банке хранит, – подвел итог Матрос. Ему было точно известно, что жена у прокурора являлась соучредителем одной торговой фирмы. Богатенькая, должно быть, фамилия  – и вдруг такая невезуха.

В органах массовой информации скупо сообщили о краже из квартиры прокурора и ни словом не обмолвились о долларах. Словно не было их никогда. Померещилось пацанам.

…Вовочка на этот раз приглядывал снаружи, остальная часть группы работала на объекте. Квартира принадлежала брату прокурора. Было точно известно, что в квартире богатства не меряно – электроника, одежда импортная. А главное – баксы. Стопками лежат в сейфе. Сейф вмонтирован в стену и прикрыт картиной «Иван Грозный убивает своего сына Ивана». Картина никакой ценности не представляет – это всего лишь уменьшенная копия.

Квартира у брата находилась тоже на первом этаже. Братья словно сговорились жить не выше первого этажа. Зато под балконами у обоих родственников оказались погреба.

Расположение объекта создавало трудности. Основная из них – постоянное наличие около дверей посторонних лиц. То старухи бродят сверху вниз, то пацаны бегают. Однако проникнуть в квартиру в другое время не представлялось возможным – братец любил вечерами сидеть дома, дачи не имел. Вероятно, он пересчитывал вечерами новенькие купюры, наслаждаясь запахом краски, и отправлялся после этого спать. Возможно, он даже догадывался, что о состоянии знают другие, и потому испытывал садистское наслаждение. Как бы то ни было, о состоянии теперь знала команда Матроса. Уж они точно прекратят это издевательство. Они просто обязаны.

Налет на квартиру готовился долго. Сначала ходили вокруг да около, приглядываясь издалека. Потом потеряли чувство осторожности, и стали бродить под окнами. Следовало выяснить, имеется ли сигнализация. Она могла быть и в квартире, а также у сейфа. Второе значительно осложняло вопрос, потому что подельников могли застать на самом интересном месте.

– Из квартиры должен идти провод! – брызгал слюной Жеребец. – Провода нет – значит, нет сигнализации!

– А как же сейф? – удивлялся Матрос.

– Может, нет никакого сейфа! – горячился тот. – И вообще, может, все это липа на счет квартиры. Кто тебе свистнул, что там бабки лежат? Он, может, последний хрен доедает, братец прокуроров.

Высказался и замолчал, не глядя в сторону Матроса. В электрических делах Жеребцу не было равных – хоть пусть это будет сам Матрос.

…Вовочкины «танцы» возле объекта продолжались примерно полчаса, когда из-за угла вдруг показались две гражданские автомашины – уазик и жигули. Они двигались на повышенной скорости.

«Черти разъездились!» – выругался про себя Садовский, с удивлением понимая, что у машин скрипят тормоза.

В ту же секунду дверцы отворились, на тротуар высыпало сразу несколько человек – рожи у всех озабоченные. В другую секунду Вовочка уже лежал лицом на истоптанном газоне, а ногами на твердом асфальте. Руки в плечевых суставах ломило от боли, на запястьях трещали наручники.

– Больно, гады, – успел возмутиться Садовский, прежде чем снова ударился носом в твердый грунт.

«Ладонью в затылок стукнули», – догадался он.

– Вставай Кочан! – потребовал голос.

Вовочка шевельнул головой, попытался встать, но не смог.

Безжалостные руки уцепили сзади наручники и, заставив вскрикнуть от боли, подняли Садовского кверху. Но распрямиться не позволили – перед глазами была лишь земля. От сильной боли в суставах хотелось бежать. Он кинулся вперед и, не глядя, угодил лицом в сиденье уазика.

– Скотина, – ворчал за рулем мужик. – Всю машину изгадил…

Из подъезда вывели Матроса. Вид у него был жалок. Его конвоировали через загиб руки за спину. Подвели к машине и положили. Лицом в каменный асфальт. Вовочка не верил собственным глазам.

– Какое вы имеете право! – возмутился он.

Водитель повернулся к Вовочке:

– Говорят, ты превосходный «шпилист»? Хочешь сыграть? В подкидного дурака?

Вовочка опустил голову.

– Тогда сиди и молчи…

Матроса подняли, стали сажать в машину, но тот вдруг стал вырываться. Не хотелось «крылатому» идти на нары. Он это понимал всем сердцем и потому кричал. Он просил помощи, заметив посторонних людей.

Народ толпился в стороне, смотрел во все глаза, но близко не подходил.

В машину заглянул какой-то возбужденный узкорылый мужик и спросил.

– Сидит?

– А куда он денется, – ответил водитель.

– Ушли два черта, – вздохнул мужик. Он прыгнул на первое сиденье и приказал водителю:

– Возвращаемся на базу…

– Как с остальными, Григорий Олегович?

– По-прежнему, – уклончиво ответил тот…

Вскоре Подшивалов сидел у себя в кабинете, а подозреваемый по кличке Кочан стоял перед ним у стены. Двое оперативников молча сидели по углам. Их словно бы не интересовало происходящее в кабинете. Подшивалов задавал вопросы задержанному, а тот не хотел отвечать. С какой стати он обязан. Без адвоката он вообще не пойдет на базар.

– Зря так, Володенька… – бормотал Григорий Олегович. – Мы с тобой как с человеком, а ты на контакт не идешь. Что с тобой? Тебя в детстве не роняли? Но, может, ты в погреб падал?..

– Не буду ничего говорить, – твердил Садовский.

Он был абсолютно уверен, что не добьются от него показаний. Подумаешь, какой-то Григорий Олегович лично взялся допрашивать…

– Может, ты думаешь, что ты партизан и попал в гестапо? – вновь спросил Григорий Олегович. – Тоже нет? Тогда я отказываюсь понимать. Но запомни, Володенька, времени у нас мало.

Вовочка слушал. От напряжения шевелились уши.

– Сколько человек в вашей шайке? – нажимал Подшивалов. – Сколько намолотили за сезон? Всего два вопроса. Облегчи душу. Ведь знаешь, как бывает хорошо, когда облегчишься…

Григорий Олегович продолжал бормотать. Это вообще был не человек. Это был какой-то сплошной милицейский триумф. Всё у него на своем месте лежало. Он даже судьбу Вовочки угадал, сказав, что отправит его за решетку сроком на пять лет.

Вовочка не поверил.

– Как это на пять? Я пока что не попадался…

– Вот именно… Пока что! – повысил голос Подшивалов. – Но ты позабыл, за тобой числится не одна квартира! Будешь говорить или нет?!

– Не буду! – однозначно ответил Садовский и отвернулся. Хоть на куски его режьте. Не тот он человек, чтобы своих сдавать.

– Хозяин – барин: хочет – живет, хочет – удавится… – произнес Подшивалов бесстрастным голосом. – В машину!..

Вовочку вывели в сопровождении двух молодых оперативников. Те всего года на три старше Вовочки, а ведут себя, словно только что с Марса прилетели. Или с Луны. Водитель машины тот же. Подшивалов сел спереди, положив на колени папку и портативный магнитофон.

«Музыку слушать по пути собрались, – сказал сам себе Вовочка и усмехнулся. – Нашли время…»

– Куда? – обыденным голосом спросил водитель.

– А всё туда же, – ответил Подшивалов и отвернулся к окну.

Машина выехала со двора и пошла в сторону парка «40 лет Комсомолу». Прямиком вошла с городской дороги на центральную аллею и направилась мимо беззаботных редких прохожих.

Пешеходы недовольно отходили с проезжей части. Впереди мелькнула громадная серая масса воды и снова пропала – машина повернула с аллеи направо. Мелькали сосны, кустарники.

Машина опустилась в просторную котловину, поросшую сосняком. Вокруг низины желтел высокий забор. Машина уперлась в неказистый сарай и остановилась. Когда-то в этом месте располагался пионерский лагерь.

– Вылезай, приехали…

Вовочку, словно вещь, вынули из машины, поставили спиной к широкой сосне – та росла прямо в сарае, раскинув крону высоко над крышей.

Садовского трясло. Для чего-то ведь прислонили к дереву. У корневищ торчала из земли широкая ременная петля.

– Володенька, не заставляй брать грех на душу, – принялся за старое Подшивалов. И уставился, как удав, в самую душу.

– Будем говорить? – еще раз спросил.

Однако Садовский упорствовал. Ему до лампочки ментовские штучки. Он человек слова.

– Не обижайся, но мы обязаны так с тобой поступать, потому что ты гад, Вова, – тихо говорил Григорий Олегович. – Еще раз спрашиваю – будешь говорить добровольно?

Вовочка отвернулся, лихорадочно блестя глазами.

– Ну что ж… – вздохнул Подшивалов. – Ты сам выбрал дорожку…

Садовский вдруг понял, что с ним случилось что-то нелепое. На голову ему надели какой-то мешок. На обе ноги тоже что-то надели, кажется, веревки – на манер конских пут. Менты боятся, что он сбежит. Ну и дурачье. Значит, не убьют. И если искалечат, то ответят сполна.

Уазик завелся, хрустнул коробкой передач.

– Давай по малой, – командовал Подшивалов.

«К сосне решили прижать. Машиной…» – запоздало подумал Садовский. И тут же понял, что ошибся, потому что машина шла в другую сторону. На пониженной передаче.