Андрей Синельников - Наследство графа Калиостро. Мафия и масоны

• Название: Наследство графа Калиостро. Мафия и масоны
• Автор: Андрей Синельников
• Жанр: Русское современное

«Книга, которую вы сейчас открыли, не детектив, не научно-популярное издание и даже не серия очерков на тему. Это просто описание и исследование того, как появился, распространялся, угасал и вновь возрождался «Проект Калиостро». Именно так – «Проект Калиостро». Потому что зародился он именно, как проект, необходимый и созданный определенными кругами в обществе того времени, в политическом и экономическом обществе времени Вольтера, Екатерины Великой и герцогов Биронов. Или, если быть точнее, созданный латентными структурами, с вполне определенными целями и задачами. Для того, что бы понять и осознать, что все написанное здесь не мистификация и не фантастика, а уж тем более не модные сейчас мистические или оккультные романы, надо двигаться постепенно. Мы постараемся показать вам на архивном и фактическом материале, как все это организовывалось. Кто принимал в этом участие, и каких целей в каждый исторический период данный проект добивался. А так же подробно рассказать, что происходило на мировой арене при выполнении поставленных этими латентными структурами задач. В историческом, эзотерическом, геополитическом, экономическом и многих других аспектах…»

---

Впрочем, пророчества сии раздавались уже по другую сторону Ла-Манша. Дело в том, что Людовик XVI, всегда недолюбливавший Калиостро и раздосадованный его оправданием, на другой же день после его освобождения повелел ему в 24 часа покинуть Париж и в двухнедельный срок – пределы королевства. Эскортируемый, на всякий случай, группой вооруженных приверженцев-масонов, "великий кофт" отбыл в Кале, а оттуда – в Англию. Из Англии он адресовал в Париж высокопарное "Письмо к французскому народу", в котором соблаговолил поддержать едва ли не ставшие уже общим местом требования ограничения королевской власти, установления конституционного правления, реформы суда, церкви и т. п.

Особое раздражение у французской полиции вызвало то, что Калиостро обвинил в воровстве полицейские чины, производившие у него обыск на улице Сен-Клод. В скором времени французские власти, рассматривавшие теперь Калиостро как своего врага, нанесли ему удар в спину Это было сделано руками некоего де Моранда – известного своей продажностью журналиста, издававшего в Лондоне газету на французском языке "Курье де л'Эроп". В конце 1786 г. там появилась серия сенсационных статей, в которых доказывалось, что знаменитый на всю Европу граф Александр Калиостро – никакой не граф и не Калиостро. Его настоящее имя – Джузеппе Бальзамо, он сицилиец, родился в 1734 г. в Палермо, в семье не то кучера, не то лавочника. В молодые годы был странствующим художником, оставив в разных концах Европы следы всякого рода неблаговидных похождений. Кое-какими сведениями на сей счет де Моранда снабдила все та же французская полиция.

Надо сказать, что к тому времени в Европе обращалось уже немало разоблачительной литературы о Калиостро, вроде "Исповеди лжемага", "Шарлатана, выведенного на чистую воду" и тому подобных книжек и брошюр. Объектом разоблачений была преимущественно "магическая" практика Калиостро; его личность, его происхождение оставались совершенной загадкой. После статей в "Курье де л'Эроп" противники Калиостро получили на руки крупный козырь; фигура мага и "великого кофта" обзавелась против своей воли "шлейфом" сомнительного прошлого.

Сам Калиостро категорически отрицал, что он – Джузеппе Бальзамо. Он высокомерно отвечал через газеты де Моранду, что незачем лезть из кожи и доказывать, что никаких графов Калиостро никогда не было на свете. Он сам с легким сердцем готов признать, что он не Калиостро; он просто "благородный странник", желающий сохранить свое инкогнито, и вообще он выше каких бы то ни было титулов и собственных имен. Все-таки в их газетной дуэли перевес остался за де Морандом. Его злые издевки "снижали" роль великодушного альтруиста, усвоенную его противником, а вернее жертвой. Уже дело об ожерелье повредило репутации Калиостро, несмотря ни на что, в глазах значительной части публики. Разоблачения де Моранда, действительные или мнимые, нанесли ей еще больший урон. Звезда "великого кофта" несколько потускнела.

В ту пору путешествовавший по Италии Гёте предпринял, говоря современным языком, небольшое "частное расследование", пытаясь выяснить, насколько лондонские разоблачения соответствуют истине. В Палермо, где он побывал весной 1787 г., Гёте испытал, по его словам, "необыкновенное приключение": разыскав семью Джузеппе Бальзамо, он себя выдал за друга Калиостро, чтобы разведать, действительно ли Калиостро и Бальзамо – одно и то же лицо. В общем, однако, ни близкие, ни земляки Бальзамо, которые давно о нем позабыли, сами ничего толком не знали. Кстати, Гёте услышал, что он уже не первый иностранец, интересующийся данным вопросом. В "Путешествии в Италию", где описан этот эпизод, автор "Фауста" уже подводил некоторый итог деятельности человека, которого можно было бы назвать карикатурой на Фауста. Констатировав, что "в течение многих лет обманутые, полуобманутые и обманщики относились с почтением к этому человеку и его проделкам", Гёте вместе с тем отметил, что это "благоговейное затмение" уже подходит к концу.

Дело тут было даже не в каких-то отдельных разоблачениях. "Путешествие в Италию" писалось в начале 90-х годов, когда и общий климат общественной и культурной жизни Европы переменился, и сам "великий кофт" вновь угодил за решетку – на сей раз уже прочно. Гёте выразил общее мнение, когда написал, что совсем не ждал того, чтобы покаравший Калиостро меч направлялся дряхлеющей рукою "матери-церкви". Не ждал этого, очевидно, и сам Калиостро, поселившийся в мае 1789 г. в папском Риме. Когда в последних числах декабря того же года он внезапно был арестован и препровожден в тюрьму Сант-Анджело, то можно было подумать (судя по характеру предъявленных ему обвинений), что никаких особо серьезных последствий арест для него иметь не будет. Но вышло иначе.

За те полгода, что Калиостро прожил в Риме, во Франции разразилась гроза революции, своими громами переполошившая старую Европу. События развивались с захватывающей дух стремительностью. Кончилось время предвосхищений и смутных ожиданий, пришла пора свершений, пора жестоких политических битв. Развитие и углубление революции вело к решительному размежеванию и поляризации общественных сил. Подымалась, собиралась с силами и ожесточалась идеологическая реакция, в чем, разумеется, католическая церковь играла далеко не последнюю роль. Маленькая пестрая фигурка шарлатана с громким европейским именем пала жертвой ожесточенных католических иерархов, вчера еще смотревших на его проделки сквозь пальцы. Папа Пий VI лично наметил жертву и распорядился учинить суд и расправу без всяких послаблений.

Калиостро был судим в обеих своих ипостасях: мага и "великого кофта". Относительно первой инквизиторы колебались, то ли обвинять Калиостро в занятиях черной магией и, следовательно, в связи с нечистой силой, то ли считать его лжемагом, а значит мошенником. В конце концов, его обвинили и в том, и в другом: и в мошенничестве, и в связи с нечистой силой. Объявив, что под личиной графа Калиостро скрывается Бальзамо, суд получил основание обвинять его в безнравственности. Об этом Бальзамо папские ищейки выведали все, что только было возможно, и, по-видимому, еще и приписали ему кое-что, чего за ним не водилось.

Бальзамо представал беспардонным негодяем, с отроческих лет приохотившимся к разного рода жульническим махинациям, а в бытность странствующим художником, не брезговавшим и кражами и еще приторговывавшим своей собственной красавицей-женой. Трудно сказать, насколько такой портрет соответствовал оригиналу, но, судя по всему, Бальзамо и вправду был весьма сомнительной личностью.

Заметим, что прошлое графа Калиостро так и осталось невыясненным до конца. Скорее всего, он действительно был Бальзамо. Но если это и так, остается загадкой история превращения бродячего маляра в того импозантного чародея, каким вдруг объявился он в 1777 г. в Лондоне. Данное "недостающее звено" даже папские ищейки не сумели обнаружить.

Римский "Компендий" (официальная книга материалов о деле Калиостро) переполнен "охами" и "ахами" по поводу того, что такой-де отъявленный мошенник имел в продолжение долгих лет столь необычный успех. "Мифическая Паллада, сошедшая с небес, не встретила бы того приема, тех оваций, какие встречал Калиостро" в городах и весях Европы. Сие пагубное легковерие "святые отцы" объясняли отпадением от "истинной веры", каковое, в свою очередь, приписывалось ими в основном проискам масонских лож. На Калиостро указывали, как на самый яркий пример масонских злостных заблуждений, масонской безнравственности. Изъятый у него при аресте вместе с корреспонденцией список разбросанных по всей Европе лож "египетского ритуала" фигурировал в качестве доказательства его "заговорщической" деятельности, направленной будто бы против церкви и освященных ею порядков.

Пикантность состояла в том, что масонская "скверна" проникла и в самую церковь, до самых высоких ее инстанций. В числе своих друзей и поклонников Калиостро называл на суде даже кое-кого из римских кардиналов. Правда, теперь это уже было делом прошлого. Революция так перепугала духовенство, что оно спешно стало покидать масонские ложи, даже самые безобидные. Вообще же в результате революции масонство, как целое, заметно утратило свое былое значение. Хотя оно, как известно, не только выжило, но и дожило на Западе до нашего времени, его "золотой век" остался за порогом 1789 г.

Калиостро пробовал защищаться от обрушившихся на него обвинений, говорил, что его масонская деятельность, как и его "магическая" практика, имела целью восславить господа – его обрывали, требуя, чтобы он не кощунствовал, не примешивал господа к чернокнижию и к "масонским оргиям". Он пытался уверить, что он "добрый христианин" – его уличали в том, что он путается в самых элементарных молитвах и не в состоянии перечислить семь смертных грехов. Особое раздражение у инквизиторов вызывало то, что Калиостро в свое время "напророчил" созыв Генеральных штатов и падение Бастилии. В их глазах сей "пророк" выглядел прямо революционером и чуть ли не виновником названных событий. Разумеется, Калиостро был революционером ни чуть не более, чем та аристократическая клиентура, на которую он всю жизнь ориентировался. И если он и не походил на "доброго христианина", то и противником церкви не был. Характерно, что в период якобинской диктатуры последователи Калиостро в Лионе (а там еще были таковые) активно выступали против декретированного конвентом упразднения католической церкви.