Александр Георгиев - Беглянки

• Название: Беглянки
• Автор: Александр Георгиев
• Жанр: Попаданцы
• Год: 2017

Вот ведь как бывает – живут люди, работают, даже книги пишут, и все у них нормально… а сердце болит. Стать бы птицей, полететь к морю… Никак. Но однажды обычная девушка Симка попадает в больницу, и серая жизнь рушится. В палату привозят… гостью из другого мира, обыденность превращается в вихрь приключений. Злые маги (их здесь не было, их вообще не…) швыряются оторванными головами. Домовой требует 10 тысяч долларов. Нужно спасать друзей, и Симка отправляется в чужой, волшебный, мир – Пятизерье. Ее ждут погони и перестрелки, клады и чудеса. А навстречу ей, из Пятизерья, в наше земное «сегодня» уже спешат друзья и враги. Они перевернут вверх дном провинциальный город вместе с окрестностями. Кто-то едва не утонет в болоте, кто-то поверит в чудеса, кто-то женится на крысе-оборотне, кто-то отправится на поиски эльфов. Мечты сбудутся. Под свист стрел, под вой полицейских сирен, под градом вопросов, на которые нет ответов – все равно сбудутся.

---

Порезов и ссадин у меня оказалось столько, что медсестре хватило обрабатывать их еще минут сорок. Татьяна Андреевна ворчала, а я про себя думала, что бы она сказала, попади в меня та железяка. Пожалуй, никакая реанимация уже не помогла бы.

Под конец мне еще вкатили укол от столбняка, очень болючий, но я была такая измотанная, что почти его не ощутила. Галя притащила застиранный больничный халатик и помогла мне переодеться, прежний, весь в пятнах крови, я запихнула в пакет.

Держать карандаш руками, на которых полкило бинтов, невозможно, но Галя действительно добрая девушка. Я диктовала, а она написала записку Гвоздецкому.

«Аркашка, я опять в боксе. Выпустят – поговорим, а пока забери мои вещи, пусть временно у тебя побудут. Я выпишусь, заберу. Спасибо за яблоки».

В коридоре пахло гарью, воняло из той палаты, куда влетел огненный шар. Обломки двери уже убрали, а новую навесить пока не успели.

Ближе к отделению реанимации, напротив нашей палаты, торчала стремянка и возились двое электриков в серой одежде, меняли разбитую лампу. Они даже не удосужились подмести осколки, под колесами каталки противно захрупало. Рабочий, который стоял внизу, скользнул внимательным взглядом по моей забинтованной физиономии и коленкам, и мне сделалось противно, словно до лягушки дотронулась. Уже в боксе я сообразила – электрики почему – то одеты в костюмы, оба в белых рубашках и при галстуках.

Галя выдала мне две таблетки снотворного и велела проглотить тут же, при ней. Потом погасила свет и осторожно прикрыла дверь резервной «одиночки».

Переждав полминуты, я подкралась к раковине, выплюнула таблетки и прополоскала рот, стараясь не булькать слишком сильно.

Пока меня мазали и бинтовали, я мечтала отрубиться, чтобы ночные похождения обернулись наутро просто кошмарным сном. Но сейчас мне не лежалось. Эти странные рабочие, которые похожи на электриков, как я на космонавта – что они тут делают? И почему нет милиции – не может быть, чтобы ее не вызывали. Анатолий Францевич успел примчаться из дома, а милиция не успела?

Или они уже приехали и уехали, забрав сплющенную Лжелюбаню? Но тогда почему ни о чем не спросили меня?

Стоять босиком в лужице бледного света от заоконного фонаря было холодно. Я уже собралась юркнуть в постель и продолжать думать в тепле, когда желтый глазок замочной скважины внезапно мигнул и опять засветился. Кто-то очень тихо прошел в коридорчике за дверью.

Волосы на затылке зашевелились, как живые, я на цыпочках подкралась к скважине и скорее почувствовала, чем услышала чужое присутствие. Кто-то дышал рядом с моей дверью.

Неужели вернулись за мной? Обнаружили, что у Гелии зеркало не настоящее… как хорошо, что я сообразила оставить сумку в пакете с халатом, в процедурной. Им нипочем не догадаться, где искать.

Прижавшись ухом к скважине, я слушала изо всех сил, так что в голове начинало звенеть.

– Вы были правы. Он точно в потолке засел. Только…

– Ну?

Я едва не подпрыгнула, оказывается, совсем рядом с дверью стоял еще второй.

– Это не пуля, а болт. Арбалетный… из неизвестного сплава.

– Интересные дела происходят в городской больнице. В палате осколков, конечно, не нашли? По поводу деформированной санитарки эксперт что говорит?

– Руками разводит. Утверждает, что это не живой организм, а продукт генной инженерии. Биоробот. Кстати, эксперт обнаружил в нем точно такой же болт.

– Так. Подробный доклад мне в трех экземплярах, по санитарке отдельно, по голове – особо. Сделайте запрос в Институт мозга, пусть дадут консультацию.

Ну-с, оприходуйте вещдоки, через пятнадцать минут – запрягайте, хлопцы, коней! Подписки о неразглашении у медсестер взяли? Объясните им еще раз дополнительно – чтобы все, как следует, поняли. Я пока побеседую с заведующим.

Мимо скважины опять кто-то прошел, я ждала, скрючившись под дверью. Вот значит, какие это были электрики. Очень хотелось выглянуть, но я боялась – вдруг этот, второй, с бесцветным голосом, еще торчит поблизости?

Я ждала целую вечность. В коридоре вдруг хлопнуло, и заговорили сердито и громко. Я узнала голос Анатолия Францевича, не выдержала и выглянула. Они стояли на пороге ординаторской – толстый, багровый от гнева Францевич и сухощавенький дядька с белесыми волосами, зачесанными на просвечивающую лысину, в неприметном, но явно дорогом костюме.

– Я вам повторяю – в боксе лежат люди в крайне тяжелом состоянии! Я только что вывел пациенток из комы! Они ничего не помнят, и попытка заставить их вспомнить может завершиться летальным исходом. Я, как врач, не позволю вашему ведомству проводить эксперименты над больными! Слышите, вы? Не позволю!

– Позволять нашему ведомству или не позволять, это, господин заведующий отделением реанимации, не в вашей компетенции. Допрос будет проведен, в ближайшее время, как только женщины очнутся. А вам я советую, – белесый поднялся на цыпочки и процедил Францевичу прямо в лицо, – ПОМАЛКИВАТЬ! Иначе, мы будем вынуждены, в интересах государственной безопасности, принять соответствующие меры в отношении всех, находившихся на данном этаже этой ночью!

Он сделал четко «кругом», я едва успела спрятаться, и беззвучным шагом покинул отделение. С аккуратным щелчком сработал замок, потом я услыхала вздох, и что-то тяжелое рухнуло на пол. Это упал, съехав по дверному косяку, Анатолий Францевич, уже не багровый, а белый, как мел.

В три прыжка я очутилась рядом и отчаянно затрясла тяжелую, как будто ватную, руку.

– А, Серафима… а я вот, как видишь … отказал мой пламенный мотор. Наташу зови, тебе волноваться …нельзя. Помни – ночью ты ничего не видела и ничего не знаешь. Выбежала на шум в коридор и поскользнулась на осколках. Кто бы ни спрашивал, Сима – ты поняла…?

Анатолия Францевича, конечно, спасли. К одиннадцати часам он почти оклемался, и даже пытался шутить с заплаканной Наташей и бледным от ответственности Арсением, вторым врачом реанимации. Потом увидел меня и рассердился, велел немедленно уползать в палату и не высовываться, а то будет хуже.

– Переведу из одиночки в общую, к Тимченко с Кругликовой!

Я сделала испуганное лицо и послушалась.

В «одиночке» было так тихо и обыкновенно, что все недавние события показались мне сном. Я подумала, что если сейчас лягу в постель, поверю в это уже окончательно, и тогда серый осенний денек за стеклами станет совсем беспросветным. Если бы у меня хоть сумка Гелии была при себе, чтоб вытащить из нее что-нибудь волшебное. Только не меч – хватит с меня этого средневекового арсенала: мечи, арбалеты, болты… Вот если бы достать Драконье Зеркало… интересно, какое оно? А вдруг я бы смогла увидеть в нем живого дракона?!

Об стекло со стуком ударился голубь, прошелся по карнизу, топоча коготками, поглядывая на меня круглым оранжевым глазом. Если присмотреться, в этой птице тоже есть нечто драконское. Как радужно отливают перья на изогнутой шее, будто и не перья, а чешуя. И глаз не птичий, бешеный… А что, если он «оттуда», принес мне весть от Гелии?

Я осторожно постучала пальцем по стеклу.

– Эй! Ты ко мне? Ты меня навестить явился?

– Виниться я пришел, Серафима.

Голос у голубя сиплый, простуженный, и говорит он, не разевая клюва. Телепатия, что ли?

– Подвел я тебя, Серафима, ты и не знаешь, как подвел!

Голубь был ни при чем, голос раздавался с другой стороны. Я обернулась – в дверях стоял дядя Паша. Вид плачевный, глаза – красные, плечи ссутулены, и весь он – как простуженный воробей.

– Дядя Паша? Что это с вами? Вам же курить нельзя?

От дяди Паши отчетливо пахло табаком.

– Ничего себе! А если я сейчас медсестре нажалуюсь? Вы же умереть можете!

Дядя Паша безнадежно махнул рукой.

– Я, может, потому и смолю, совесть меня заедает. Ты, Серафима, знай – все это через меня вышло. Я тебя подвел, если ты меня теперь и знать не захочешь – права будешь! Так мне, дурачине, и надо! Заслужил!

– Да чем заслужили – то? Что вы такое сделали? Не понимаю…

Дядя Паша смотрел на меня унылыми собачьими глазами. Извлек из кармана недокуренный чинарик, повертел в пальцах, понюхал и убрал обратно. Казалось, он всеми силами стремится отсрочить признание. У меня мелькнула дикая мысль, уж не являлся ли дядя Паша тайным агентом похитителей?

Ну что же… Я плотнее закрыла дверь и строгим голосом спросила.

– Так в чем вы меня подвели? Рассказывайте уж, раз начали.

Он набрал в грудь побольше воздуха и выдохнул.

– Про сушилку – то ведь это они через меня разузнали.

– Как? Вы сказали про ключ этой, санитарке?

Дядя Паша заерзал шеей, как будто воротник пижамы на нем раскалился.

– Ведь как все получилось-то. Ключ этот я у Ерофеича выиграл…

Тут я совсем удивилась. Я-то думала, что никто из нынешних больных про домового не знает.

– Вы знакомы с больничным?

– Да было дело, скорефанились. Я ж здесь не первый раз лежу, старожил, можно сказать. Приметил его.