А. Сметанников - Опыты морально-психологические, философические, etc.

• Название: Опыты морально-психологические, философические, etc.
• Автор: А. Сметанников
• Жанр: Философия

Основанные на личном опыте и общей гуманитарной эрудиции размышления о добре и зле, власти и мировоззрениях, истории и cовременности и о других глобальных координатах человеческих отношений.

---

Опыты морально-психологические, философические, etc. А. Н. Сметанников

Мотив самоутверждения – действительное основание абстрактного мышления. Посреди непостоянства ищется истина, подлинное основание, достоинство собственной экзистенциальности, ищется твердое, независимое, самодостаточное основание. Мышление отвергает изменчивое, бренное, многообразное, зависимое. Тот, кто мыслит, выражает мысль, которая вместе с ощущением отрицает и временность и из смены явлений производит нечто fixum.

(Гр. П. Йорк фон Вартенбург, в изложении Ф. Г. Юнгера)

Разум, как бы скептически и саркастически ни взирал он на человеческую действительность эмпирическую, в конечном счете все же порождает мощный и светлый энтузиазм, не имеющий ничего общего с прекраснодушием, питающимся иллюзиями. В самом себе находит он глубину и осознает переживания пребывания в ней как причастность некоей беспредельной Глубине, скрытой за мерзостью и скукой «мира сего».

© А. Н. Сметанников, 2016

ISBN 978-5-4483-4361-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Всякий текст говорит сам за себя, являет свое качество непосредственно – тем более опытному, искушенному читателю, по двум-трем строкам иногда способному решить, почувствовать, стоит ли ему тратить внимание, время, или деньги именно на данный конкретный духовный продукт, тем более в ситуации инфо-интерпретационного бума и перепроизводства. Предисловие – часть упаковки товара, как и название, оглавление, аннотация, это еще один шанс преподнести, подать его в возможно более выгодном свете, попытаться задать регистр восприятия, угол зрения, и т. д.

Это особенно полезно, с точки зрения автора, применительно к предлагаемому здесь букету текстов, который вполне может показаться на первый взгляд скорее охапкой «непричесанных мыслей». Почти все это публиковалось прежде в Живом Журнале, и хотя перекомпоновано и отчасти тут доработано, в целом сохраняет характер достаточно ЖЖурналистский. Многое сказано наспех, скороговоркой, намеком, и почти все – без ссылок на специальные исследования или классические труды. Аллюзии и скрытые цитаты не оговорены в примечаниях; многие утверждения выглядят неоправданно дерзкими, или слишком общими, или нелепо претенциозными – в минуты сомнений также и в моих глазах, признаться…

В этих вполне очевидных недостатках мы, впрочем, склонны видеть прежде всего провокативный момент, подвигающий самого читателя на интеллектуальную активность; текст, стало быть, тем самым становится где-то даже интерактивным (не побоимся этого слова :-) Идейное содержание не разработано систематически, а дано как набор живых интуиций, как тематизация и проблематизация вещей важнейших, но потаенных в рутине повседневности и «научной» гуманитаристики, как опыт постановки умозрения, как поиск новой духовной оптики.

Отметим главную тему, в рамках которой – несколько даже тавтологически – развиваются нижеследующие размышления и рассуждения, ставятся проблемы среды и посредственности, восстания души против социальной материи (из которой она произошла), жизни и мысли, варварства и цивилизации, тактики и стратегии поведения (постановки себя) среди других, рабства и свободы, Востока и Запада, и проч.

Люди – социальные животные. Выжить и победить в социальном мире, в среде отношений – вот жизненная задача социального животного. Борьба за самооценку и подтверждение ее в глазах других, за самоутверждение и место в иерархии, и т. д. – вот соревнование социальное универсально и человеческое par excellence. Это – мир людей, здесь наше добро и зло. Кто жил и мыслил, без подсказки Сартра знает, что коллектив, ощущаемый и превозносимый испокон веку как материнское лоно (матрица?), оборачивается нередко адом и концлагерем для некоторых своих членов.

Этот фундаментальный пласт реальности, эту поистине метафизическую ее основу следует понять и прояснить вопреки всем (quasi) религиозным телеологическим мировоззрениям, все еще довлеющим Современности. Макьявелли, Леопарди, и Ницше знали об этом куда больше, чем Гегель и Маркс; Джон Адамс разбирался в этом лучше, чем Том Пейн; «правые» видят это отчетливее «левых». «Начало зла – в душе каждого», начало «эксплуатации человека человеком» – в каждой ячейке среды общения, в любой группе, как естественной кровно-родственной, так и «искусственной», по месту жизнедеятельности (род – племя, семья – родня, деревня, двор – улица, уч. класс – школа, армейское подразделение, ВУЗ, участок – цех, и т. п.). И эта эксплуатация обходится – в России-то уж завсегда! – без механизма «прибавочной стоимости».

Возможно, я преувеличиваю значение этого фактора элементарной социальной динамики, поскольку он прошелся катком по моей собственной судьбе. Все мы – в той или иной мере подопытные в великой лаборатории жизни, но в нашей власти попробовать превратиться из объекта опыта в его субъект, перековать боль и отчаяние на ясное, окрыляющее знание и оружие для борьбы. Именно с данным аспектом нашего многогранного, прекрасного, и безумного мира связан преимущественно мой личный опыт, и его я пытаюсь осознать и выразить, сравнить и связать со всяким прочим человеческим опытом, доступным моему восприятию. И это кажется мне более перспективным занятием в контексте становящейся глобальной русферы, нежели, например, логическая разработка немецкого идеализма (секуляризованного протестантизма), классического или поставленного на уши.

Надеюсь, книга найдет своих читателей (возможно, немногих – но тех, что дороже многих) и возымеет определенный отрезвляющий и вдохновляющий эффект на родственные мне души. Был бы этому очень рад. Со мной можно связаться в ФБ, ВК, или ЖЖ, меня легко найти в Сети – пишите, если пожелаете.

А. С.

Очертания (1987—91)

1. Когда на воде волны вздымаются ветром, они не позволяют взору проникнуть в глубину ее, – и так же волнения обыденности смущают спокойствие и прозрачность поверхности нашего бытия и не дают нам узреть его содержание.

2. В душе должен быть камертон для определения чистоты или фальши доходящих до нее звуков, – нравственное чувство, здравый смысл, вкус, – и только в собственной душе должно искать ответы на вопросы человеческой жизни, злободневные и злобовечные.

3. Надо уметь различать уровни сознания и не искать в случайных словах глупца сокровенного смысла, не смотреть на пошлого циника как на пророка, возвещающего мудрость природы. В природе нет мудрости и смысла, это категории человеческие, сверхъестественные.

4. Несовершенство других уязвляет нас тем более, что мы сами находимся во власти пороков и заблуждений, и мы способны оценить в другом лишь те достоинства ума и души, которые и нам не чужды в какой-то степени.

5. В той мере, в которой другие люди властны надо мной, принуждают меня ориентироваться на чуждые мне цели, принципы, ценности, взгляды, и вкусы, помещают меня в системы рациональности, иррациональные по отношению к моему собственному бытию, объясняют меня, отводят мне место в этом мире, – в той мере я неволен, оказываясь объектом, существом страдательным, «претерпевающим». Свобода же в том, чтобы душа сама была «адекватной» причиной своих состояний и своей активности. Собственно, активность и предполагает внутреннюю причину, нелепо ведь говорить об активности неодушевленного предмета или бесхарактерного человека – тождественных друг другу, по мнению Шамфора, с которым можно согласиться, поскольку бесхарактерный человек в мире нравственном, как и неорганическое тело в мире физическом, приводится в движение игрою внешних обстоятельств, сам же по себе неподвижен, ибо не наделен сущностным значением.

Я оказываюсь субъектом, когда сам определяю свое место в мире, сознаю и контролирую каузальность своей жизни. Постигая и учитывая власть не зависящих от моей воли обстоятельств, исследуя ее механизм, я умаляю ее роль: она становится для меня понятнее, перестает быть таинственной, роковой, и зловещей, я вижу ее природу и границы, и, таким образом, моя зависимость от данных обстоятельств, бывшая прежде безусловной и неопределенной для моего сознания властью над состояниями моей души, делается двусторонней; я уже не игрушка их, но, ухватившись за незримые нити, через которые они действуют на мое положение, получаю возможность противодействия. Так рабство сменяется свободой, так мысль раскрепощает душу.

6. С увеличением сложности внутренних и внешних отношений естественно растет и их интенсивность, качество бытия:

…чем природа совершенней в сущем, Тем слаще нега в нем и боль больней.1

7. Разум, как бы скептически и саркастически ни взирал он на человеческую действительность эмпирическую, в конечном счете все же порождает мощный и светлый энтузиазм, не имеющий ничего общего с прекраснодушием, питающимся иллюзиями. В самом себе находит он глубину и осознает переживания пребывания в ней как залог существования некоей беспредельной Глубины, скрытой за мерзостью и скукой плоской обыденности, «мира сего», как причастность Ей.