Иван Чихарев - Политическая наука № 4 / 2012 г. Мировая политическая динамика

• Название: Политическая наука № 4 / 2012 г. Мировая политическая динамика
• Автор: Иван Чихарев
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2012
• ISBN: 2012-4

Рассматриваются современные методологические подходы, достижения и проблемы в исследовании динамики мировой политики. Анализируются трансформация властных отношений, эволюция институтов глобального управления. Отдельное внимание уделяется взаимосвязанным изменениям на государственном, региональном, глобальном уровнях.

Предназначено для политологов-исследователей, преподавателей, аспирантов и студентов.

---

Naisbitt J. Megatrends. Ten new directions transforming our lives. – N.Y.: Warner Books, 1982. – 290 p.

Teilhard de Chardin P. Le phénomène humain. – P.: Seuil, 1956. – 348 p.

Turchin P. Arise cliodynamics // Nature. – L., 2008. – 3 July.

Turchin P. Historical Dynamics: Why States Rise and Fall. – Princeton: Princeton univ. press, 2003. – 264 p.

ИДЕИ И ПРАКТИКА: ДИНАМИКА ПОЛИТИЧЕСКИХ ИНСТИТУТОВ И ПРОЦЕССОВ

РОССИЯ В ГЕОПОЛИТИКЕ ЕВРОПЕЙСКОГО СОЮЗА И ПОЛЬШИ

П.А. ЦЫГАНКОВВведение

Кардинальные перемены в мировой политике, начавшиеся после окончания «холодной войны» и продолжающиеся в наши дни, постоянно повышают значение геополитической мысли, что подтверждается ростом количества геополитических центров и лабораторий как на Западе, так и в России. При этом важно определить, что понимать под этим термином, так как существует множество его интерпретаций, а предлагаемые дефиниции нередко противоречат друг другу. Часть приверженцев геополитики трактуют ее как «последнее прибежище рациональности» – т.е. научную дисциплину, опирающуюся на незыблемые объективные законы, позволяющие прогнозировать развитие международной политики (нечто вроде марксистских законов естественно-исторического прогресса). Другая часть отдают дань мистике и субъективизму, апеллируя к неподдающимся «алгебре» «гармониям души» и потусторонним силам мирового разума. Еще одно направление – постмодернистская или критическая геополитика – сосредоточивается на интерпретации и деконструкции так называемых объективных факторов, их социальном и идеологическом происхождении и их связи с властными интересами, утверждая, в частности, тесную связь – единство знания и власти.

Однако, несмотря на все их отличия, важно подчеркнуть, что при любых трактовках главным содержанием геополитики остается конкуренция властных структур, объясняемая их стремлением к контролю над пространством, ресурсами и путями их доставки. В ее основе – соперничество интересов, целей и ценностей, хотя их соотношению может придаваться разное значение в зависимости от той или иной версии геополитики. Иначе говоря, геополитика имеет прямое отношение к конфликтам. Поэтому не случайна и ее актуализация: «Глобализация, – не без оснований утверждает известный немецкий политический деятель и интеллектуал Эгон Бар, – означает также борьбу за власть и расширение зон влияния» [Бар, 2007, с. 68].

В последние годы в геополитике принято различать три структурных элемента. Это формальная геополитика, понимаемая как исследовательская дисциплина – академическая, теоретическая, аналитическая. Это практическая геополитика – соответствующая деятельность политических акторов, связанная с их властными интересами. И это популярная геополитика, связанная с распространением через средства массовой информации и массовую культуру взглядов, касающихся политического пространства [cм.: Соловьев, б.г.; Сыкульски, 2011].

При этом в настоящее время, как пишет один из влиятельных авторитетов формальной французской геополитики Филипп Моро-Дефарж, «специфические геополитические явления связаны не с любым соперничеством властных структур в территориальных вопросах, а – что является новым фактором – только с теми его формами, которые находят широкий отклик в средствах массовой информации и вызывают оживленные дискуссии в обществе…» [Моро-Дефарж, б.г.]. Другие представители формальной геополитики уточняют, что современная геополитика вооружена новейшими информационно-коммуникационными технологиями (ИКТ), что позволяет эффективно вести сетевые войны [cм.: Дергачев, б.г.]. Достижение и использование преимуществ в ИКТ дает возможность свободно формировать так называемое мировое общественное мнение, поэтому геополитика преследует цель не только популяризации определенной точки зрения, но прежде всего расшатывания иной позиции [см.: Сыкульски, 2011].

В статье ставится цель выявить общее и особенное в современной геополитике Евросоюза и Польши в отношении России. Польша является членом Европейского союза и НАТО. Вполне естественно, что она разделяет их основные внешнеполитические цели и приоритеты НАТО. В то же время Польша, как и другие члены Евросоюза, несмотря на всю глубину объединяющих их интеграционных процессов, остается суверенным государством, сохраняющим собственные национальные интересы. Поэтому не только формальная, но также практическая и популярная геополитика имеют в Польше свои особенности, в том числе – и, возможно, главным образом – именно в отношении России.

Как выглядит современная российская геополитика Евросоюза? 7

В формальной геополитике Европейского союза, при ее общем критическом настрое по отношению к Российской Федерации, можно выделить два подхода: эмоционально-идеологический или ценностный, и рационально-прагматический. Дискуссии между их сторонниками чаще всего не проявляются непосредственно и не носят, как правило, характера прямого столкновения позиций и взаимной критики. Тем не менее различия между ними достаточно существенны.

Заметным является преобладание идеологического подхода. Признавая неизбежность экономического и дипломатического сотрудничества, обусловленного взаимозависимостью России и Евросоюза, его приверженцы настаивают на том, что оно должно ограничиваться рамками «избирательного совпадения» позиций. С их точки зрения, условием доверительного и стабильного сотрудничества ЕС с Россией может быть «только принятие и применение наших фундаментальных ценностей» [см.: Mongrenier, 2011].

Беспокойство представителей данного подхода вызывает то, что «едва восстановившись от всеобъемлющего кризиса, Россия стала удаляться от западной модели и ориентироваться на модель сильного национального государства» [см.: Bayou, 2010]. При этом «…логика власти в России имеет свое внешнее продолжение, и кремлевские руководители трудятся над консолидацией авторитаризма, как и своих экономических интересов… в евразийском подбрюшье (hinterland) европейцев» [см.: Mongrenier, 2011]. Иначе говоря, «…Россия сохраняет свои претензии на европейские территории, на вмешательство в европейские дела» [Besançon, 1995, p. 497].

Настойчиво звучит тема раскола, который вносит Россия своей внешней политикой в ряды Евросоюза и НАТО. С этой точки зрения Москва пытается маргинализировать обе евроатлантические организации, развивая сеть двусторонних отношений и играя на расхождении интересов между отдельными странами – членами ЕС и НАТО.

«Геоидеологи» утверждают, что Москва не только осуществля-ет экономическое давление на свое ближайшее окружение, но и, как показывает пример Грузии 2008 г., не останавливается перед прямой военной агрессией. Это должно заставить ЕС задуматься об усилении собственного силового потенциала в готовности противостоять экономическому и военному наступлению Москвы в постсоветском регионе, который отныне является «общим ближним зарубежьем». Имеющиеся здесь «замороженные конфликты» представляют собой прямую угрозу для Евросоюза. В связи с этим характерно заявление спецпредставителя ЕС по Кавказу о том, что «сегодня, в отличие от того, что было еще несколько лет назад, ЕС располагает необходимыми военными средствами для участия в их урегулировании» [цит. по: Facon, 2007, p. 636].

Антироссийская риторика еще в большей мере характерна для популярной геополитики Евросоюза. Ведущие европейские СМИ, как и лидеры отдельных стран, среди которых особенно выделяются руководители государств так называемой «новой Восточной Европы» – Польши, Чехии, прибалтийских государств, – активно муссируют темы недружественности России во взаимодействии с Западом, авторитаризма Путина и деградации всех завоеваний демократии, якобы достигнутых страной при Ельцине, диктата Москвы в отношении Грузии и Украины и нецивилизованности ее внешней политики в целом, а главное – использования «энергетического оружия» как средства политического давления и шантажа [подробнее см.: Цыганков, Фоминых, 2008].

Что касается позиций рационально-прагматического течения в рамках формальной геополитики ЕС, то их достаточно четко выразил в одной из своих статей С. Сюр: «…Лучше способствовать стабилизации страны, а для этого избегать цинично провоцировать ее старыми методами силовой политики… Европейский союз особенно заинтересован в стабильной и спокойной России как необходимом партнере в области как безопасности, так и экономики» [см.: Sur, 2007].

Современная Россия – это неустранимый актор международной сцены. Поэтому в вопросах безопасности, так же как и экономического сотрудничества, Европа должна сделать шаг навстречу ей. «Непримиримость России связана с ее восприятием ЕС, который стремится навязать ей свои ценности в одностороннем порядке и таким способом, который она считает неадекватным и унизительным» [Bayou, 2010].

Не отрицая значения ценностных расхождений, а иногда и выдвигая их на передний план в политической полемике с Россией, практическая геополитика Евросоюза также отличается более взвешенными позициями, в основе которых лежат экономические и политические интересы. Характерна в связи с этим Белая книга о внешней и европейской политике Франции на 2008–2020 гг., подготовленная комиссией под общим руководством Алена Жюппе – близкого к президенту Н. Саркози и впоследствии министра иностранных дел в его правительстве. В ней отмечается наличие разногласий, недоразумений и задних мыслей в отношениях Евросоюза и России. Вместе с тем основная мысль, касающаяся этих отношений, звучит так: «Экономическая и политическая взаимозависимость… побуждает нас к сотрудничеству с Россией по многочисленным вопросам, в которых мы имеем общие интересы – от энергетики до иранской ядерной программы» [Juppé, Schweitzer, 2008, p. 68].