Наталья Метелица - Нет мне жизни в чуть-чуть и по капле. Стихи разных лет

• Название: Нет мне жизни в чуть-чуть и по капле. Стихи разных лет
• Автор: Наталья Метелица
• Жанр: Поэзия

Книга рассчитана на великодушного читателя. Она о самых близких мне людях, о моих победах и неудачах, о силе и слабости, о надежде и отчаянии, болезни и новой жизни, о любви и обиде, вплоть до ненависти, о поисках, противоречиях, об уме и глупостях – до роковых ошибок, о страсти и апатичной пустоте, впрочем, кажущейся… Да и разложить ли душу на все эти «о…"?! Особенно там, где Он и Она… Вторая часть книги значительно меньше, но радостнее. Это стихи для детей.

---

Конечно, время идет… И дети растут… И скоро, надеюсь, у Марго своя семья, дети, самореализация. Дай Бог!

Но потерять ее из своей жизни страшно.

В этом году Рите исполнилось 20 лет! Юбилей!

Я не выкладывала никогда стихи, посвященные ей, ибо они для узкого круга. Но одно – простое, понятное посвящение все же опубликую… Меня стали спрашивать, пишу ли я на заказ. НЕТ! И если вы в самом деле хотите сделать приятное родному и любимому человеку, пишите сами, от себя… А чем проза-то не угодна! Пусть без рифмы, пусть где-то даже коряво – но это ваше послание, ваша душа, обнимающая другую душу!

Маргарите Силяевой

Пусть добрый путь тебя находит,
А от плохого берегут
Святые ангелы!.. В природе
Всегда то океан… то пруд…

И только мы решаем сами,
В какой заплыв пустить судьбу!
А маме – поседевшей маме —
За нас молиться… Есть в саду
Цветок, что манит пчел и трутней!
Цветок, что краше летних зорь!
И пусть его не тронут люди,
Кто даст заботу – но в укор!!!

Пусть тот, кто от души полюбит
И царский нрав, и детский стыд,
Не только в страсти ищет губы,
Но каждый час тебя хранит!

Пусть ошибаешься – ЖИВАЯ!
Все ошибаются весной!
Не обманись лишь, постигая,
ЗАЧЕМ рожден УМ с КРАСОТОЙ!

Авг. 2015.

«На свете доброты должно быть больше…»

На свете доброты должно быть больше,
Чем зла! По крайней мере, так
Мне верится. А ордена на гроши
Да – продают. Но реже! В орденах
Сегодня внуки чаще видят Правду
И гордость за Россию и Союз!
И слёзы деду – вечному солдату —
Утрут. А если плачет – пусть.

Не стыдно плакать мужикам, чьи раны
Латались верой в торжество добра!
Да только нынче гордого Орла
Чужое воронье кривляет! Срам —
Всем тем, кто Совесть, что рождалась детством,
Сегодня обагрил слезой детей!
Завещанное павшими в наследство
Распяли на крестах – псевдоидей!

НО доброты на свете все же больше!
И Доброта, когда с Умом – одно,
Всегда сумеет дать врагу по роже
Во имя тех, кто пал без орденов!
Во имя тех, кто в первый день весенний
Или еще в какой-то Светлый миг
Свой первый вдох свободы и смятенья
Доверил Миру, – распеваясь в крик!

Иди!

И, легкой мыслью обойдя
границы смерти,
я двигаюсь
и движусь.
Тонкий свет
влечет какие-то слова…
что языком не выучены.
Близость
спасения зовет
и поднимает
тяжелый след
вчерашнего пути.
И я шепчу себе,
себе внимая,
потрескавшихся губ
мольбу:
«Иди».

Стекает с губ тех
изумруд
болотный,
и тина застревает
словно кляп,
молчанья приговор
смертельный —
смертным,
и давит голос мой —
надежде верный друг,
а он,
задавленный,
хрипит —
через удушье —
и повторяет:
«Отболит.
Пройдет».

«А ты думал, я напишу…»

А ты думал, я напишу
«осыпаются листья»
Или просто «идут дожди» в нашем городе N…
И что «время течет»… нескончаемо – но…
очень быстро,
А в витринах стоит в распродажном тряпье манекен?!..

Нет, об этом писать я не буду… —
Как о том, что вчера говорила с собакой чужой,
Но с такими родными глазами!..
казалось,
минуту
ты собакой той был —
меж чужими
на шумном вокзале…

Я не буду писать, как вчера в
нашем маленьком
доме
Почему-то сломались все краны… и я на полу —
Опустив руки скорбно… Напротив —
в роддоме —
Свет горел.. Кто-то прибыл – ко злу
Иль добру… И я даже спросила себя —
неуместно, ей богу, —
Для чего тот несчастный узнАет любовь на земле?!

И себя возле сердца и дальше…
тобою я трогаю…
Не печалься, родная моя… Не грусти.
Не болей…

И ты думаешь, я напишу, КАК мне тут и какая
Я по счету, – другую себя, что вчера умерла,
Глупым утром собою —
живою —
сменяя…

О, не льсти так себе!.. —
каждой строчкой молчала…
Лгала!

Неэстетичное

Я
вот такая тебе —
грязная!
Плюющая в морду —
чтобы слизать!
Твой рафинад страстных клятв
наказывая!
Ты – наважденье опасное,
тать!
Я – твоя совесть,
глотай без остатка!
Ты меня чистой любить не посмел…
Вытерпи грязную исповедь матки,
Если стихи дочитать не хотел!

Я ль не талант твой —
на лезвии остром?!
Как же мне льстит отвращенье твое!
Нежный. Читаешь. Целуешь.
Как поздно…
Рас-ХА-ХА-чусь! Оттолкну! —
Не моё!
!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
…А после – отмывшись своим оди-ночь-ем,
Любовью стирая проклятий плевок,
Прочту твою душу – до вздоха, до точки,
Вплетая доверчивых грёз завиток!
…
(но грёзы – не грязь…)

Любить

Я любить не могу иначе.
Даже если рекою стану,
Даже если как дождик заплачу
Или камнем под реку кану.

Я любить не смогу иначе.
Выбегая на встречу с тобою,
Я забуду в трамвае взять сдачу
И на две остановки зимою
Раньше времени выйду, как будто
Обгоню я трамвай тот тщедушный.
И ведь правда смогу! Вот где чудо,
Когда кто-то тебе очень нужный!

Я любить не могу иначе.
Если мне ты с порога не радый,
Я увижу: здоров! Много ль надо
Для любви, что не требует сдачи?!

Если ты меня нА руки сходу,
Разом облаком стану без веса!
Может, кто-то в любовь – как в охоту:
Ради жертвы и интереса?

Я иначе любить не умею.
Даже если ты облаком станешь,
Я, как небо, тотчАс поседею,
Чтобы жить там, где ты обитаешь.
……
(Но почему так много Я?)

Необратимое

Всё помнит разбитое сердце
(Банальность прости – уместна),
И даже уже не верится,
Что были когда-то мы вместе.

Всё помнит рассудок глубокий,
Растущий в живом обрамленьи,
И даже нехудшие строки
Тебе посвящал скромный гений.

Но сам ты однажды ответил,
Что всё в этом мире проходит, —
И я для тебя как ветер,
Как временный плод в огороде.

А дважды войти в ту же реку?
(Прости вновь банальность – уместна).
И мы – человек с человеком:
Расстались – Влюбились – Не вместе —

Расстались. И хочется, чтобы
Мой ветер вновь дул в твои окна.
А я прячу вечером обувь —
Остаться любовью высокой.

Твой разум со мною согласный.
Ты знаешь, как люди уходят.
Подумаешь, глупые страсти
В такой многосложной породе.

«Разве чайки тебе не сказали, как я пахну…»

Разве чайки тебе не сказали, как я пахну,
какая на вкус, наевшись холодного хлеба
за пустым и длиииинным столом
в середине какой-то зимы,
где кончаются числа,
в которых гнездилась вся жизнь,
рожденная каждое утро,
где ты снова заваривал чай
с бергамотом
искусственно терпким,
как искусственен шелк утрамбованной пудры на скулах, —
зализать одиночество дней
до вечерней зари,
где ты делал мне чай бестолковый
и тебя я кормила израненно-сочной картошкой,
утопающей в холоде соуса —
жар тот гасить…

Ты добавки просил из мясного, целуя мне губы,
что пропахли тобой, аспириновой болью, когда
среди ночи ты имя чужое не слышал
в своих снах на губах,
что пропахли другою…
чужою…

А потом я ходила на берег, знакомый ночами,
где так лАстился шепот большой уцелевшей любви, —
но не нашей, а той, что звала впереди и манила
незнанием сладким, соленой водою… —
и пошла я туда, и не знала, что там жизнь другая:
нет людей бестолковых
с чаЯми и именем горьким,
но тебя тоже нет!.. и вернуться уже захотела
с прощающей мукой —
и пойти снова в ночь, аспирином бессонным пропахшей,
но тут я поняла, что вернуться – и больно, и тщетно:
умерла, пока ты целовал ее имя морское…

Разве чайки тебе не сказали, как пахну,
какая на вкус…

«В занавесках едва ли полуденный свет…»

И вновь позволю себе вольность – дождевую, но оптимистичную

В занавесках едва ли полуденный свет…
Будто всем облакам перебили все их плавники —
и закончилось чистое небо…
Дождь – такая морока для шляпок,
еще не гулявших по аллеям
с распахнутым взглядом листвы!..
Еще эти ценники пахнут
той модой на женщин,
всегда покупающих шляпки!

Самый длинный свой день не залечишь!..
Длиннее работать… но и то не успеть,
если день упирается сам
потолком – в смерть бульонных озер,
где так шли облака косяками
на нерест под солнцем!

Разгонять эти тучи?!..
Искать, где у ночи под сердцем ДВЕ ночи?!
Забавно!..
но глупо…

Вредный дождь будет вешать себя
на канатах тягучих соплей!
Люди будут дрожать от брезгливой, синеющей муки,
обходя этот дождь —
и опять промокая под ним,
и плеваться: «Когда же закончатся
грязные лужи?!..»

Не спешите!..
Всему наказанию время и место под ним!
Каждой радости после него – высота в синеву высотой,
не больной и покойной, как будто губами покойник
целовал этот мир!.. нет! не та высота и обитель!
После долгих дождей выйдет солнце, укутавшись в шарф
среди осени тронной, – и себе удивится,
снимая веревку с груди из туманных дождей
да проклятий!..

Отбросит!
Жарко! Жарко!
Светло!
До того, что дождя вновь попросит
человек, не желающий ждать каждой муки черед
и ее исцеляющей сути!..

Люди! Люди!
Дождям эта слава —
в искупляющий праздник растраты —
и новой души!
Дайте время им жить —
так, как хочет природа, скорбя!
Дайте время СЕБЕ поскучать
да отвыкнуть от радости тоже —
чтоб потом эту радость признать,
открывая глаза в новый день,
не похожий на тот,
что пел слёзы!

«Я понесла забытые слова…»