Михаил Шиловский - Первая мировая война 1914–1918 годов и Сибирь

• Название: Первая мировая война 1914–1918 годов и Сибирь
• Автор: Михаил Шиловский
• Жанр: История
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-98901-180-3

В монографии предпринята попытка в постановочной форме рассмотреть следующие проблемы темы «Сибирь и Первая мировая война»: вклад сибиряков в военные действия; экономика; военная повседневность (раненые, инвалиды, семьи призванных, военнопленные, беженцы, организация помощи им); связь фронта и тыла; общественно-политическая и культурная жизнь региона.

Исследование предназначено для специалистов-историков, студентов и преподавателей истории вузов и школ, всех интересующихся историей Сибири начала ХХ века.

---

Ситуацию с отставшими от воинских эшелонов в какой-то степени проясняют материалы дознания, произведенного прапорщиком Смирновым по приказу коменданта г. Вязьма 5 января 1917 г. в отношении «доставленного без документов, который назвал себя рядовым 11-й роты 38-го Сибирского запасного полка Федором Тимофеевым Бокутиным срочной службы досрочного призыва 1918 года, происходящего из крестьян Каинского уезда Булатовской волости, деревни Оселок-Васильевский, православного, грамотного», который на станции Вязьма «самовольно от своего эшелона и от своей роты отлучился в гор. Вязьму к своей сестре на Духовщинской улице, где пробыл два дня. 5 января я выехал от своей сестры и направился на станцию, [где] меня задержали военно-полицейские патрули»[187].

По всей видимости, подобного рода случаи имели распространение, особенно среди солдат из числа переселенцев, когда они проезжали мимо своей «малой родины», и появлялся соблазн побывать у родственников и односельчан. Более того, им в этом способствовали сопровождающие офицеры. Так, командир 52-го запасного пехотного полка сообщал в Томск о том, что «командиры 73, 74, 75 и 76-й очередных рот пополнения прапорщики Сафонов, Грудачев, Расторгуев и Донской во время пути следования эшелона проводили нижних чинов через оцепление и отпускали их домой, отчего было в пути 22 самовольно отлучившихся нижних чина, из которых нагнали эшелон 14 человек»[188].

«Как ты, милая моя, поживаешь без меня» (Открытка Первой мировой войны)

Показательную историю, в этой связи, приводит в своих воспоминаниях новониколаевец С. В. Чернышев, дружину государственного ополчения которого из Читы весной 1915 г. отправили на запад. «С дороги я дал телеграмму о дне нашего прибытия в Ново-Николаевск. Почти вся наша дружина состояла из жителей Томской губернии, к которой относился и Ново-Николаевск. И у всех появилось неодолимое желание во что бы то ни стало заехать домой, несмотря на последствия такого рискованного дела. Уже перед Мариинском начался массовый побег солдат по домам. Они на ходу выскакивали из вагонов и скрывались в кустах. Остановить их никто не пытался, и только офицеры пугали страшной карой, но это никого не останавливало. Чем ближе подходил поезд к Ново-Николаевску, тем больше пустели вагоны». Здесь разбежались последние, и в Омск эшелон ушел пустой, где его загнали в тупик. Сам герой повествования «два дня гостил дома, находясь под воздействием крепкой браги, а на третий день попрощался с семьей и уехал… К этому времени на вокзале для всех беглецов был подготовлен новый поезд, на котором мы добрались до Омска, а там пересели в „свой“ поезд. И двинулись дальше». По прибытии к месту назначения, в г. Николаев, «командир дружины полковник Заингковский построил свою дружину и крепко стал распекать беглецов. В заключение обложил нас матом и дал приказ всех поставить под ружье с полной выкладкой на двенадцать часов. С перерывами через каждые два часа. Но когда мы отстояли четыре часа, командир выстроил дружину еще раз и, еще раз отругав нас, дальнейшую стоянку под ружьем отменил. Вот так легко мы отделались за самовольный побег по домам»[189].

Массовое дезертирство, а не самовольные отлучки, началось после Февральской революции в 1917 г. Всего с начала войны и до этого события дезертировало 195 130 нижних чинов, после февраля и до 15 мая 1917 г. – 85 921 чел.[190] Как конкретное подтверждение отмеченного процесса можно сослаться на телеграмму в штаб 38-го запасного полка от сопровождающего маршевую роту офицера от 3 мая 1917 г. из Барабинска следующего содержания: «Бежало 32»[191].

Помимо запасных полков (батальонов) в сибирских гарнизонах на постоянной основе располагались пешие дружины государственного ополчения по 8 рот в каждой, которые имели свою структуру управления. Так, в Омском военном округе дислоцировался 5-й корпус государственного ополчения (штаб в г. Омске), в состав которого входили два управления дивизий – 52-й (Новониколаевск) и 53-й (Омск). В Иркутском военном округе находились управления 45-й (Иркутск) и 113-й бригад (Чита). Всего в них числилось 27 пеших дружин государственного ополчения, из них 15 – в Омском и 12 – в Иркутском военных округах. Их дислокация выглядела следующим образом. Омск – 4 пеших дружины государственного ополчения (703, 705, 706, 709-я); Новониколаевск – 2 (615 и 707-я); Тюмень – 2 (700 и 710-я); Чита – 2 (609 и 714-я); по одной – Красноярск (717-я без двух рот), Ачинск (532-я и две роты 717-й), Канск (716-я без четырех рот), Барнаул (712-я), Курган (704-я), Семипалатинск (702-я), Ишим (711-я), Бийск (713-я), Тобольск (701-я), Верхнеудинск (715-я), Нерчинск (719-я), Березовский (562-я), ст. Даурия (720-я), пос. Песчанска (574-я), пос. Антипиха (550-я), ст. Маньчжурия (2 роты 720-й дружины)

Дружины несли главным образом караульную службу, охраняя железную дорогу, прежде всего мосты и тоннели, военные склады, лагеря военнопленных и т. д. В частности четыре роты 550-й пешей дружины охраняли железнодорожный парк близ Верхнеудинска, а такое же количество ополченцев обеспечивала охрану железной дороги от Иркутска до Боготола[192]. Дружина, в которой служил упомянутый выше С. В. Чернышев (по всей видимости 609-я) разместили сначала на ст. Иннокентьевская под Иркутском, а затем в ноябре 1914 г. отправили в Читу, где его рота охраняла железнодорожный мост, а затем тюрьму и гауптвахту в Нерчинске[193]. Всего за время Первой мировой войны в вооруженные силы Российской империи привлекли: ратников ополчения 1-го разряда, переведенных из запаса – 400 тыс. чел.; ратников ополчения 1-го разряда, не проходивших действительной военной службы – 2705 тыс.; ратников ополчения 2 разряда – 3075 тыс. чел.[194], всего 6180 тыс. чел. (40 %) из 15 378 тыс., находившихся в армии. В 1916 г. из ополченческих дружин сформировали пехотные полки третьей очереди (397–552-й), в том числе 533-й Новониколаевский и 467-й Кинбурнский, в котором продолжил службу окончивший учебную команду и произведенный в унтер-офицеры C. В. Чернышев[195]. Как считает М. В. Оськин, «к 1917 г. большая часть русской армии, а именно – пехота, насчитывавшая более 90 % в общей цифре личного состава войск, состояла из вчерашних ополченцев»[196]. Уже в октябре 1914 г. из состава Омского ВО в действующую армию отправили 18 ополченческих дружин из 28[197].

На формирование дружин «под наблюдением губернаторов» отводилось 28 дней. Их командный состав пополнялся из числа отставных офицеров в возрасте от 43 до 55 лет. Согласно информации С. В. Чернышева, «Долгое время дружина не получала никакого обмундирования, и только в начале ноября [1914 г. – М. Ш.] нам выдали очень ветхие шинели и френчи из черного сукна с шестнадцатью медными пуговицами и с разрезными хлястиками. Вместо шапок выдали старые фуражки с изношенными башлыками. Обуви же не выдали совсем, и мне пришлось отдать пятьдесят пять копеек своих денег за починку сапог, а еще я купил, тоже за свои деньги, папаху и теплые перчатки. Ружья нам выдали старинного образца, берданы, давно вышедшие из употребления». Но на этом злоключения ополченцев не закончились. Наступила зима с жестокими морозами, и, охраняя железнодорожный мост, они продолжали носить сапоги и фуражки с башлыками. «На посту нам давали старые валенки и шубу с оторванными напрочь рукавами, которую мы надевали под шинель в собранном виде, то есть сначала натягивали шубу, а потом рукава»[198].

Американские военные ботинки, привезенные с войны одним из сибирских бойцов (из коллекции Искитимского историко-художественного музея)

По мере затягивания войны в тыловых гарнизонах увеличивается прослойка нестроевых военнослужащих, признанных ограниченно годными и используемых в запасных частях на хозяйственных работах. В частности, в 38-м Сибирском запасном стрелковом батальоне на 29 сентября 1915 г. в нестроевой команде числилось 119 солдат[199]. По давней российской традиции этих военнослужащих пытались активно использовать в различного рода экономических проектах в качестве дармовой рабочей силы. Так, администрация торгового дома «Михаил Плотников и Сыновья» 20 января 1917 г. обратилась к начальнику 5-й Сибирской стрелковой запасной бригады в Томске с просьбой откомандировать в распоряжение организации «по одному нижнему чину от каждого полка из числа нестроевых», поскольку «торговый дом в декабре 1916 г. взял подряд на снабжение крупой и молотой солью полков бригады, расквартированных в Томске. Но нужны рабочие руки для ломки соли, насыпки мешков, доставки соли на мельницу и т. д.»[200].

В 1916 г. нестроевых из местных гарнизонов отправили в помощь крестьянам на уборку урожая. В самом начале 1917 г. начальник штаба Омского военного округа генерал-лейтенант А. А. Таубе направил начальнику томской 5-й запасной бригады предписание следующего содержания: «В помощь населению при предстоящих в 1917 году полевых работах предположено назначить по примеру прошлого года нижних чинов из дружин и запасных полков. Для этого потребуется из полков взять всех нижних чинов, не пригодных для отправления с маршевыми ротами. Прошу срочно сообщить сколько таких нижних чинов можно включить». Комбриг, в свою очередь, 25 января 1917 г. требует срочно информации на сей счет от командиров подведомственных ему запасных полков и предписывает «срочно сообщить мне сколько от вверенного Вам полка может быть назначено на работы нижних чинов…, имея в виду, что [каждому – М. Ш.] полку понадобится человек 200–250 рабочих для огородного дела». Командиры полков сообщаю, что от 18-го Сибирского стрелкового запасного полка может быть направлено на уборочную 1000 чел., от 25-го полка 250–300, от 32-го полка до 600 чел., от 38-го полка 200 чел.[201]