Ю. Тундыков - Введение в культурологию

• Название: Введение в культурологию
• Автор: Ю. Тундыков
• Жанр: Прочая научная литература

В основу пособия положены лекции, прочитанные студентам Уральского госуниверситета путей сообщения (УрГУПС). Содержит изложение курса культурологии, включая общую теорию культуры, анализ сфер ее наиболее емкого проявления (искусства, морали, религии), обзор выдающихся культурных памятников человечества (древнегреческих мифов и Библии), общую историю мировой культуры. Может быть рекомендовано также всем интересующимся теорией и практикой культуры, стремящимся повысить свой культурный уровень.

---

Ответ на вопрос, что такое искусство, предполагает по необходимости выяснение другого вопроса – что такое эстетическое как проявление духовности, ибо эстетическое неотделимо от искусства. Опять же, в силу последнего обстоятельства, оба эти понятия нередко употребляются как взаимозаменяемые: можно сказать, например, «художественно ценная вещь», и можно «эстетически значимая вещь» – разницы нет. Но при строгом подходе надо различать эстетическое, с одной стороны, и искусство как высшее, но все же частное проявление эстетического, с другой. Эстетический момент обнаруживает себя по сути в любом акте человеческой жизнедеятельности (другое дело, в какой мере). Искусство же представляет собой особую сферу (для кого-то профессиональную) проявления человека, где эстетический феномен из сопутствующего превращается в основной.

На тему о том, что такое эстетическое, написано множество статей, брошюр, книг, защищено немало диссертаций, но как раз обилие специальных трудов, посвященных ответу на вопрос о природе эстетического, свидетельствует о его сложности. Возможно, кто-то придет в недоумение от такого вывода. В самом деле, что тут сложного: эстетическое – это прекрасное, красивое, привлекательное, радующее глаз и т.п., иными словами, эстетическое – самоочевидно.

На это ответим, что в силу сложности и противоречивости мира самоочевидное нередко (как в нашем случае) оказывается далеко не простым. Во-первых, к сфере эстетического относится не только прекрасное, но и безобразное, а также трагическое, комическое и героическое (это все эстетические категории). Во-вторых, если даже, рассматривая эстетическое, ограничиться лишь прекрасным (в общем плане такое ограничение допустимо и в дальнейшем мы будем его придерживаться), то встает вопрос о том, как определить красоту вообще, отвлекаясь от конкретных ее проявлений, и определить не через слова-синонимы («принцип словаря»), а путем выявления сущностных характеристик прекрасного («принцип науки»)?

Долгое время среди философов и искусствоведов шел следующий спор. Одни из спорящих (назовем их условно объективистами) утверждали, что эстетическое является объективным качеством вещей и явлений, не зависящим от человека. По логике такого утверждения получалось, что эстетическое не только существует без человека, но и существовало до человека (как красота природы в древние геологические эпохи). Красота, таким образом, отождествлялась с физическими свойствами реального мира – гармонией, симметрией, ритмом, цветом, запахом и т.п., а переживание прекрасного не отделялось от удовлетворения биологических потребностей человека, общих у него с животными: голода, жажды, сна, отдыха и т. п.

С объективистами не соглашались субъективисты. Эти настаивали на том, что вне восприятия человеком окружающего мира и помимо сугубо человеческих (отличных от животных) переживаний красоту мыслить нельзя. Поэтому эстетическое есть нечто субъективное, не совпадающее с объективным.

Оппоненты предъявляли друг другу, как им представлялось, убедительные аргументы. Объективисты, к примеру, доказывали, что красивое лицо всецело определяется правильностью его черт (т.е. вполне объективно). Точно также, по их мнению, опираясь на объективные признаки, в т.ч. на уже упоминавшиеся гармонию, симметрию и т.п., можно доказать красоту пейзажа, архитектурных сооружений и т. п.

Субъективисты возражали: правильные с точки зрения европейца черты лица могут показаться неправильными негру зулусу из Африки (еще Вольтер заметил, что если бы черту предложили изобразить идеальное существо, то оно непременно получилось бы у него с рогами и копытами); а чем, если не субъективной природой эстетического объяснить тот факт, что разные люди по-разному воспринимают пресмыкающихся и земноводных (змей, лягушек): одни с восхищением, другие с отвращением.

К настоящему времени спор между объективистами (их еще называли природниками) и субъективистами (их именовали общественниками) прекратился. Исследователи эстетического ныне единодушно сходятся в том, что обе точки зрения – крайние, хотя в каждой содержится рациональное зерно. Эстетическое возникает при взаимодействии человека с действительностью (в том числе с естественно-природной), и его невозможно мыслить вне этого взаимодействия. С одной стороны, эстетическое есть всегда нечто чувственно-предметное, т.е. такое, что можно, как говорится, увидеть, услышать, понюхать, пощупать и т.п., но, с другой стороны, все вещественные, чувственно осязаемые характеристики эстетического несут сугубо человеческий (и в этом смысле субъективный) смысл. Вот эту, вторую сторону эстетического понять значительно сложнее, чем первую, поэтому остановимся на ней подробнее.

Допустим, что один и тот же человек дважды оказался наедине с природой, но при разных обстоятельствах. В первом случае он заблудился в лесу в суровую погоду, не имея при себе ни пищи, ни теплой одежды, ни источника огня. Он испытал панику и страх, поэтому даже после того, как ситуация для него благополучно разрешилась, было бы нелепо и бестактно расспрашивать его о достоинствах виденных им пейзажей: в обстановке элементарного выживания не до красот окружающего мира (сколь неуютной и страшной может являться людям природа, выразительно передано в известном фильме японского режиссера А. Куросавы «Дерсу Узала»).

Во втором случае человек побывал в том же самом месте в погожую пору, а главное – хорошо ориентируясь на местности и имея при себе все необходимое для жизни. При таких обстоятельствах он мог в полной мере насладиться красками леса, голубизной неба, запахами цветов, пением птиц и т.п., словом, всеми оттенками эстетического.

Теперь логику того же подхода приложим к человеческой истории. И тогда окажется, что человек учился понимать и чувствовать красоту по мере того, как с помощью труда возвышался над природой и условиями собственного существования. Чисто утилитарное отношение к миру отходило на второй план, а на первый план выходило любование миром, его полнотой, разнообразием, целостностью, теми же самыми гармонией, симметрией, ритмом, звуками, красками и т.п., но уже очеловеченными, одухотворенными. Получалось, что, отражая мир, человек в то же время как бы переносил на него свои сущностные характеристики, охватываемые обобщающим понятием «духовность». Красота, таким образом, одновременно и открывалась человеку, и творилась им (происходила объективация субъективного и субъективация объективного).

Описываемое явление обнаруживало себя не только в актах практического отношения к миру вполне взрослых, сложившихся людей, но и в процессе воспитания подрастающего поколения. Дети учились глядеть на мир не просто как «природные» существа, а как представители рода Homo Sapiens – Человека Разумного, выделившегося из природы и ставшего над ней (равно как и над обстоятельствами, порожденными собственными отношениями).

Уместно в связи с этим вернуться к понятию субъективного. Его надо понимать не только в чисто психологическом (т.е. индивидуально неповторимом) смысле, но и в смысле социальном, общественном. Вопреки известному выражению «На вкус и цвет товарищей нет», о красоте спорят, ибо при всех индивидуальных различиях есть нечто общее в восприятии красоты у всех людей. И ныне «перевоспитавшийся» белый человек способен оценить красоту черного человека (чернокожие женщины успешно конкурируют как фотомодели с белыми женщинами), а люди черной кожи способны по достоинству оценить привлекательность людей белой кожи. Если с раннего детства приучать человека не бояться рептилий и лягушек, последние не будут порождать у него чувство брезгливости, а, напротив (возможны, конечно, исключения) – вызывать восхищение своим совершенством, гармонией.

Можно ли на этом поставить точку? Думается, что нет. Мы воспроизвели принципиальный подход к объяснению эстетического, не оспариваемый ныне большинством специалистов. Но в чем все-таки состоит специфика прекрасного, если ставить вопрос более конкретно? Ответ на него остается открытым: пространственные – на десятки страниц – вариации на тему общего подхода к проблеме эстетического, практикуемые некоторыми авторами, не прибавляют ей ясности, прекрасное продолжает таить в себе загадку. Но это не единственный случай в науке: точно также, к примеру, остается далекой от конкретной ясности природа сил тяготения, или отличие живого тела от неживого (в момент перехода одного состояния в другое химический состав его не меняется).

В последние годы при объяснении красоты некоторые авторы пытаются апеллировать к законам космоса: дескать, красота есть проявление некоей космической гармонии. Но без конкретизации этого тезиса он звучит мистически. А может быть, в мистике, религии и боге следует искать истоки прекрасного?