Народное творчество - Нюргун Боотур Стремительный

• Название: Нюргун Боотур Стремительный
• Автор: Народное творчество
• Жанр: Древневосточная литература

Величайший памятник якутского народного творчества – олонхо «Нюргун Боотур Стремительный» воссоздан на рубеже 20-30 гг. основоположником якутской советской литературы Платон Алексеевич Ойунским. В мифологизированных образах олонхо отразилась древнейшая история якутов – скотоводческого народа южного происхождения. Вот почему глубоко оригинальный якутский эпос обнаруживает родство с преданиями других тюркоязычных народов, живущих в настоящее время за несколько тысяч километров от якутов.

---

ААН АЛАХЧЫН

О-о! Дитя дорогое мое!
Горек жребий твой…
Бедами угрожает судьба
На неведомом, дальнем пути…
После долгих скитаний твоих,
После тягостных испытаний твоих,
Будешь ты
Погибать, пропадать…
Трижды жребий метала я,
Трижды опрокинулся он.
Но ты не страшись,
Душою крепись!
Трижды ты умрешь,
Трижды оживешь.
На далеком трудном пути
Доброй славою прогреми,
Одержи победу в бою,
Притеснителям отомсти!
Пусть удача сопровождает тебя,
Как чернопегий бык!
Из плена освободи
Светлоликую Туйаарыму Куо,
Ездящую на иноходце Гнедом
Прекрасную невесту твою,
Чей отец – Саха Саарын Тойон,
Чья мать – Сабыйа Баай Хотун,
Чей прославленный брат родной —
Скачущий на Серо-стальном коне
Кюн Дьирибинэ-богатырь!
В жены возьми Туйаарыму Куо,
Потомство сильное породи,
Просторный обильный дом утверди,
Великие табуны коней,
Тучные стада разведи!
Пусть изобилье в доме твоем
Не истощится за восемь веков,
Пусть удача и счастье твое
Не убудет за девять веков!
Пусть впереди на дальнем пути
Препятствий не будет тебе,
Пусть на обратном пути
Помех не будет тебе!
Пусть богиня Айыысыт
Везде охраняет тебя,
Пусть богиня Иэйэхсит
Громко прославляет тебя! —

Когда Аан Алахчын
Звучно произнесла
Напутственное благословенье свое,
Богатырь Юрюнг Уолан
Перед ней на колени пал,
У корней священного древа он
Поклонился трижды ей до земли.
Тут Аан Алахчын Хотун,
Драгоценную одежду свою приоткрыв,
Руками обеими обхватив
Похожую на кумысный бурдюк
Огромную левую грудь,
В которой кипел божественный сок,
Небесная благодать,
Влага, дарящая силу и жизнь,
Протянула ко́ рту богатыря
Большой золотой сосок.
Принялся он жадно пить и глотать
Белый божественный сок;
Так он жадно, с такою силой глотал,
Что побледнела Аан Алахчын,
Лицом побелела, как серебро;
Кровь отхлынула от ее ланит;
Оттолкнула она его,
Упершись рукою в лоб.
Отшатнулся Юрюнг Уолан
От сильного толчка,
Опомнился,
Вспомнил, что надо спешить,
Встал, осмотрелся он —
Священное древо Аар-Лууп
Стояло, как прежде, пред ним;
Тихо покачивались в высоте
Могучие ветви его,
Утренний луч играл
На серебряной широкой листве,
Шелестела, шумела без ветра она…

Дух могучий,
Хозяйка средней земли,
Защитница заповедной страны,
Аан Алахчын Хотун
Невидима стала ему;
Так и не понял он —
Наяву ли явилась она
Иль приснилась ему во сне?

К белому коню своему
Подошел он,
Прянул в седло
И поскакал, полетел,
Только ветер в ушах засвистел,
Только грянуло восемь громов,
Только девять вихрей взвилось,
Да ветвистые молнии, трепеща,
Брызнули из-под конских копыт.
На прощанье решил богатырь
Свой обширный алас обежать,
Всю объехать долину Кыладыкы
На крылатом своем коне…

* * *

Проскакав по равнине степной —
С песками, взлетающими на ветру,
С облаками, рдеющими под зарей,
С холмами, синеющими вдали,
С горами, обступающими кругозор,
С травяными лугами в цвету,
Чей беспределен простор,
Юрюнг Уолан-удалец,
Скачущий на Белом коне
Выше изгороди столбовой,
К дому приблизился своему,
Где ждали брат и сестра.
Трижды приподнял он
Трехслойный серебряный шлем
И, слегка придержав коня,
Заговорил, запел…

ЮРЮНГ УОЛАН

Кэр-буу! Кэр-буу!
Крепкий силою богатырь,
Посланный охранять
Добросердечных людей
Солнечного улуса айыы
С поводьями за спиной,
Предназначенный могучей судьбой
Защитить племена
Уранхай-саха
С чембуром солнечным на хребте,
С чуткой жалостливой душой,
Ты – скачущий на Вороном коне,
Стоя рожденном
На грани небес,
Стремительный Нюргун Боотур,
Старший брат мой родной!
Коль удача мне суждена —
Я через три года вернусь;
Если ж под ударом врагов
Спотыкаться начну,
Хвататься пойду
За дерево, за траву
И, поверженный,
Ничком упаду,
Поспешай тогда,
Выручай меня!
Грозно с высоты прилети
Трехгранною острогой,
Из-под земли взлети
Шестигранною острогой!
Трижды мне выпал
Жребий дурной…
Видно, сам указал
Одун Хаан —
Трижды мне умереть
И трижды ожить,
Прежде чем совершенным
Воином стать…
Да исполнится
Веленье судьбы!
Жребий брошен,
Мне отступленья нет…

Я пущу стрелу
В широкий торец
Матицы головной
Нашего серебряного жилья.
Если буду я жив, невредим,
То спустя девяносто дней
Пущенная мною стрела,
Торчащая в матице головной,
Пухом серебряным обрастет,
Каплями жира капать начнет.
Если я за этот срок пропаду,
Если вниз лицом упаду,
То спустя девяносто дней
Пересохнет моя стрела,
Переломится в середине своей,
Капли крови
Закапают с нее…
И тогда ищите меня
По моим остывшим следам,
Помогите мне, отыщите меня
По моим горячим следам.

Желтогрудая синица моя,
Жаворонок золотой
Жаркого летнего дня,
Айталыын Куо, сестрица моя,
Красавица с восьмисаженной косой!
Спокойно живи,
Тревоги не знай,
Сердце не сокрушай!
Если даже сверху буря дохнет,
Если стужей снизу пахнет,
Защита надежная у тебя —
Старший брат Нюргун Боотур.
Прощайте на долгие годы теперь,
Не забывайте меня! —

Брату старшему и сестре
Поклонился трижды Юрюнг Уолан,
Поднял проворно
Упругий лук,
Чья основа – железной березы ядро
Из страны Кимээн-Имээн,
Обмотанная берестой тугой
Из страны Томоон-Имээн,
Лук, чьи тугие рога
Склеены из роговых пластин
Кровью пестрых железных рыб,
Обтянуты жильной струной
Из львиного живота;
Медью этот лук оковал
Грозный кузнец Таканаан,
Выточил крутые рога
Оружейник небес
Аалыс Луо,
Жильную скручивал тетиву
Сильный Кэнэгэ.
Лучшую из колчана стрелу
Достал Юрюнг Уолан,
Прицелился на скаку,
Стрелу с тетивы пустил.
Упругая черная тетива
Щелкнула, будто гром прогремел;
Молнией полетела стрела,
Рассекая воздух, гудя,
Опереньем грозным свистя,
Ударила, как небесный орел,
И впилась торчком
В широкий торец
Кровельной матицы головной.

Ускакал Юрюнг Уолан,
Расстался с домом родным,
Растаяла пыль на следу́.

Срок миновал —
Ни велик, ни мал.
С западной стороны
Внезапно ветер подул,
Тучи нагнал,
Завыл, засвистел,
Заклубил летящий песок…
С дикой северной стороны,
С великого перевала Куктуй
Леденящий, буйный вихрь налетел,
Буря черная поднялась,
Снеговая забушевала пурга…

Как взывающий к небу великий шаман,
Камлающий десять суток подряд,
В непрерывном круженьи своем
Длинные волосы разметав,
Яростно в бубен стуча,
Под бурей качался лес,
Ломающимися деревами треща…
Срывались обвалы в горах,
Содрогалась, гудела земля.
Силлиэмэ – долина ветров
Не помнила бури такой.
Ураган налетал,
Могущий сорвать
Голову с дюжих плеч
Болдонгоя – могучего колдуна,
Заклинателя древних времен…
Вся долина Кыладыкы
Скрылась в летящей пыли,
Забурлила – взболтанная, как вода
В берестяной бадье…
Пороша густо пошла,
По брюхо коню снега́ намела,
Град ледяной загремел,
Порывистая завыла пурга,
Скручивая коровьи рога…
Девять ярусов
Светлых небес
Заходили зыбью, словно вода
В круглой посудине берестяной.
Каменные закачались устои
Бедственных нижних бездн,
На продольных балках стальных
Проселись толстые потолки
Трех преисподних бездн…
Кони на пастбищах и лугах
Падая, сбивались в табун;
С жалобным ревом рогатый скот
Под бурей валился с ног…
Владеющий Вороным конем,
Стоя рожденным
На грани небес,
Стремительный Нюргун Боотур
Воспрянул, видя разгул пурги,
Грозным духом возликовал;
Вспыхнула в нем горячая кровь,
Жаром гнева его обдала;
Железные мышцы его напряглись,
Звездой полярной
В морозную ночь
Левый глаз его засверкал
И, налившись кровью,
Скосился вниз;
Правый глаз,
Словно огненная звезда,
Стоящая в зените небес,
К правому скосился виску;
Словно темная туча покрыла лицо,
Видом он страшен стал.
Густые черные кудри его,
Рассыпанные по плечам,
Встали дыбом,
Как грива коня,
На темени поднялись.
Синим, серным огнем
Вспыхивало лицо у него,
Искрящийся трескучий огонь
Метали его глаза:
– Наконец-то дождался я!
Наконец-то
Нагрянули гости ко мне
Из адьарайских бездн…
Позарились, как видно, они
На зычную славу мою!
Бури такой
Я вовек не видал,
Непогоды такой
Вовек не знавал…
Наконец-то удача выпала мне,
Наконец-то удастся мне
Грудь о грудь столкнуться
С достойным врагом,
Померяться силой с ним,
Потешиться в поединке с ним,
Подмять его под себя! —
Так думал Нюргун Боотур,
Разминая плечи свои,
Распрямляя руки свои,
Напрягая крепкие мышцы свои,
Звонкие сухожилья свои…

Зашатался вдруг,
Задрожал
Крепкий, просторный
Серебряный дом;
Заклубилась пыль,
Закружился вихрь,
Треснул оглушительный гром,
Сотрясая кровлю жилья;
Раскатились четыре грома подряд
Прямо над головой.
Нечто черное с высоты,
Взлохмаченное, словно шкура медвежья,
С широкими лапами и головой,
Рухнуло на широком дворе,
Грузное, как скала,
И взорвалось,
Разлетелось в пыль…
Стремительный Нюргун Боотур,
Средней земли исполин,
Левым глазом искоса поглядел
И на западной стороне
Аласа прославленного своего,
Чей необозрим кругозор,
Увидал, когда рассеялась пыль:
Нижнего мира
Чудовищный зверь,
Восьминогий Кэй-Уорук
Вдруг появился пред ним —
И породил,
Изверг из себя
Нечто мерзостное,
Безобразную глыбу,
Шевелящуюся в оболочке тройной…
Тут же в воздух взви́лся
Кэй-Уорук
И умчался, в тучах мелькнул,
Быстрее падучей звезды
Скатился за край земли,
За грань полночных небес…
В изумленьи Нюргун Боотур
Глядел, что будет теперь.
Порожденье чудовища в этот миг
Трехслойную оболочку свою
С треском разорвало́;
Мелькнул расплющенный шлем,
Подобный гнезду орла,
Заброшенному столетье назад;
Безобразное выглянуло лицо,
Выпученные глаза,
Пораженные, как будто бельмом;
Раскрылась черная пасть,
Железные блеснули клыки…
Рук чудовища не разглядел Нюргун,
Лишь взметнулись, как две лопаты больших,
Черные ладони его.
Три тени длинные пронеслись,
Изогнутая показалась спина,
Затрещал серебряный дом,
Прозвучал отчаянный, звонкий крик,
Огромная шарахнулась тень
И пропала в кромешной мгле…

* * *

Скачущий на Вороном коне,
Стоя рожденном
На грани небес,
Стремительный Нюргун Боотур
Услышал отчаянный вопль,
Смертельного ужаса полный крик
Сестры своей
Айталыын Куо.
Не успев дыхание перевести,
Проворно бросился он
Просторный осматривать дом, —
Обшарил все тридцать покоев его,
Сестры нигде не нашел…

Северное крыло
Серебряного жилья
Разрушено, снесено;
Зовет сестру —
Исчезла она,
Запустело место ее.

Ахнул Нюргун Боотур,
Ударил по бедрам себя,
В ужасе завопил:
– Беда мне!
Куда мне скакать?
Где мне сестру искать?
Сам я накли́кал горе свое!
Нагрянул к нам
Кровожадный вор,
Рожденный в мстительный век,
Разбойник о трех тенях,
Темной пропасти злобный дух —
Эсэх Харбыыр,
Тимир Дьигистэй!..
А – злодей,
Нашел на кого напасть!

Но я выслежу,
Я настигну тебя!
Повалю тебя в грязь лицом,
Обуздаю железной уздой,
Распорю утробу твою,
Становую жилу твою разорву!
Поскачу по твоим горячим следам,
Весь материнский твой род истреблю,
Отродье отчее искореню!
В преисподней тебя догоню,
Черные своды жилья твоего,
Чертово подземелье твое
Сокрушу, хохоча,
Потушу твой священный очаг,
По ветру пепел пущу! —

Вихрем Нюргун Боотур
Устремился к коню своему,
Прянул на крутое седло,
Подобное седловине горы,
И прямо на север погнал,
Как визжащая стрела, полетел,
Только ветер в ушах завыл…
Мчался конь падучей звездой,
Рассыпая искры огня,
Рассекая воздух густой.
От богатырского скока его
Закачался высокий небесный свод,
Задрожала толща земли,
Отгулом грянул подземный мир,
Расплескиваясь, как вода
В плетенке берестяной…

Скакал Нюргун Боотур,
Взвивался вихрь по следу его;
В отчаяньи, в гневе мчался он,
Без прощанья оставив дом
И родную землю свою.
В блистающей выси небес
Стоя рожденный конь Вороной —
Когда касался земли
Четверкой стальных копыт,
Градом взлетали за ним
Грузные глыбы камней,
Тучей летели за ним
Тысячи мелких камней.
Семисаженная грива коня
Распластывалась на лету,
Черный, волнистый хвост,
Словно длинная лодка
В быстрой реке,
Со свистом ныряя, летел;
Вспыхивали синим огнем
Вспененные бока скакуна…
Белый пар дыханья коня
Облаком клубился за ним
На расстояньи трех дней пути;
С грозными воплями
Слева летел
Свирепый Осол Уола,
Справа мчалась
Визжа, хохоча,
Воинственная Илбис Кыыса.
Конь прямиком,
Без дороги скакал;
Чаща лесная встречалась ему —
Чащобу ломал,
Как траву топтал…

Вот отдалились
Всадник и конь
От восьмиободной земли;
Солнечного улуса простор
Оставили позади,
Миновали поля, леса,
Сумрачную тундру прошли,
Проехали ледяной перевал
Великой Куктуй-Хотун,
Промчались по алчному зеву ее,
По черной утробе ее.
С громом, с молнией пролетели они
Грозный, студеный путь,
С бурей, с грозой пронеслись
По дороге лютых смертей;
Где отроги гор ревут и вопя́т,
Где людоеды-деревья стоят,
Простирая железные лапы свои.
Промчались всадник и конь
Над пропастью, где извилась, как змея,
Топь Уот-Чоохурутта,
Где жуки с теленка величиной;
Пронеслись над болотом Бадылытта,
Где жабы с корову величиной;
Над пыхтящей трясиной Тынгалытта,
Где огромные ящерицы кишат,
Волоча по тине хвосты
Величиною в столетнюю ель;
Пронеслись над туманной
Муналыкы,
Которой ни края нет, ни конца…
Миновали темную Чуоналыкы,
Неуемную Чугдаарыкы,
Догоняемые с левой руки
Духом кровавых битв,
Орущим, вопящим Осол Уола,
Провожаемые с правой руки
Визжащей дочерью духа войны,
Неистовой Илбис Кыыса…

Вот перед всадником и конем
Отверзлась бездонная пасть,
Стужей подземной дохнул
Темный зияющий зев,
Дорога, ведущая по крутизне
В безвыходный Нижний мир.
Это был провал
Куохтуй-Хотун,
Где чайки кричат,
Где гагары галдят.
Сторо́жкой поступью конь,
Ступая боком, спускаться стал
По кроваво-скользкой той крутизне —
Ступенчатой, словно горло быка.
Страшно было вниз поглядеть —
Там чернела бездонная глубина…
Это – горловина была,
Ведущая в Нижний мир;
Трупным духом дышала она,
Готовая поглотить
Все, что ни попало в нее.

Чем ниже спускался Нюргун Боотур,
Тем зорче разглядывал он
Туманом окутанную страну,
Странный, подземный мир,
Похожий на страшный сон.
Призраки реяли там,
Чары веяли там;
Гул откуда-то снизу летел,
Будто прибой шумел,
Будто ветер зловеще выл.
Валялись грудами на пути
Кости раздробленные богатырей,
Человеческие черепа
На дорогу выкатывались, как шары…
Человеческие о́стовы там,
Превращенные колдовством
В шаманские чучела,
Прыгали, позвонками скрипя,
Плясали, ребрами дребезжа.
Увидал под собой богатырь
Область подземную Кынкыйатту;
Оттуда стоны неслись,
Оттуда зловонье ползло,
Смрадный клубился дым…

Там небо – черный каменный свод,
Ущербный месяц на нем

Конец ознакомительного фрагмента.