Александр Пантюхин - Обновленческое движение Русской Православной Церкви в 20–40-е гг. XX в. (на материалах Ставрополья и Терека)

• Название: Обновленческое движение Русской Православной Церкви в 20–40-е гг. XX в. (на материалах Ставрополья и Терека)
• Автор: Александр Пантюхин
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-9596-1030-2

Посвящена исследованию истории формирования и развития обновленческого движения Русской Православной Церкви на Ставрополье и Тереке. Базируется на широком круге документов, извлеченных из архивных и музейных хранилищ ряда регионов России. Выявляются предпосылки и причины формирования обновленчества в регионе, связь обновленчества с церковно-революционным движением и идеями христианского социализма, особенности процесса институализации и деятельности обновленческого движения. Обновленчество рассматривается в контексте церковной жизни Северного Кавказа первой половины XX в., особенностей церковной повседневности и советской антирелигиозной политики послереволюционного периода.

Монография предназначена для исследователей-историков, преподавателей высших и средних учебных заведений, аспирантов, студентов, специалистов в области православного богословия и государственно-конфессиональных отношений, теологов, православного духовенства и широкого круга читателей.

---

Обновленцы, захватив власть в Церкви, провозгласили идею об искуплении неканоничности своих деяний заслугами в реформировании Церкви. Е.В. Иванова полагает, что таким образом советское правительство намеревалось восстановить дореволюционную синодальную систему для использования Церкви как «идеологического ведомства для влияния на верующих»[264]. С ней однозначно нельзя согласиться, потому что советская власть никогда не ставила цели создания собственной религиозной системы, тем более выходящей за рамки коммунистической идеологии. Советские религиоведы полагали, что обновленческий переворот – это естественное стремление вывести Церковь из кризиса и занять лояльную позицию по отношению к «народной» власти[265]. Разумеется, советская наука отвергала идею организации обновленческого раскола государственной властью с помощью органов ГПУ.

В мае-июне 1922 г. была развернута деятельность по вовлечению духовенства в ряды «Живой Церкви», в т. ч. с помощью обмана или ГПУ[266]. Уже в середине июня началась агитационная кампания, направленная на упрочение раскола. В пятигорской газете «Терек» были помещены публикации, констатировавшие разделение духовенства на два лагеря: «советский» и «реакционный», а также призывающие лояльное советской власти духовенство поддержать т. н. «церковную революцию» и создавать на местах ячейки «Живой церкви»[267], захватившей к тому времени центральное управление Русской Православной Церковью вопреки канонам. Предлагалось провести реформирование Церкви: устранить благолепие богослужений как имеющее якобы языческое происхождение, заменить церковнославянский литургический язык русским и другими языками крупных групп верующих, отказаться от «наслоений капиталистической эпохи» в церковной жизни.

«Горская правда» в июне 1922 г. также начала агитационную кампанию в пользу раскола Церкви. Кампания началась с выдвижения проблемы церковных реформ, аргументированной отходом Церкви от общин первых христиан и необходимостью обновления Церкви. Указывалось, что новое («советское») духовенство происходит из социальных низов, т. е. не оторвано от народных масс, и выступает за идею божественного происхождения советской власти, тогда как священнослужители, стоящие на старых позициях (поддерживающие линию патриарха Тихона), происходят из богатых слоев населения и поддерживают контрреволюционное движение[268]. То есть вновь, с помощью печати, органы советской власти, заинтересованные в церковном расколе, начали игру на социальных и религиозных чувствах верующих.

В июле 1922 г. в зале Главполитпросвета г. Владикавказа состоялась лекция ведущего публициста, занимавшегося религиозной тематикой, М. Пантюхова на тему «Новая церковь»[269], посвященная обновленческому движению, а 17 августа появилось обращение лидеров «Живой Церкви» к духовенству Горской республики с призывом к расколу. Советские агитаторы в прессе заявляли о необходимости для духовенства сделать выбор между «темным прошлым» и «светлым будущим»[270]. Во Владикавказской епархии начались действия по непосредственной организации обновленческого раскола.

В августе епископ Макарий (Павлов) самовольно оставил Владикавказскую кафедру и переселился в г. Пятигорск, основав местную группу «Живой Церкви». Именно с этого момента можно считать его уклонение в обновленческий раскол. В состав местной «Живой Церкви» вместе с епархиальным архиереем вошли наиболее авторитетные священнослужители «русской» части Владикавказской епархии: А. Шубин (будущий обновленческий епископ Пятигорский и Свято-Крестовский), В. Жуков, С. Быстров, П. Свавицкий, П. Городецкий, И. Попов, Н. Лясковский, Р. Сибирцев, В. Рождественский, Е. Никитин, К. Попов, С. Васильев, С. Доценко, Ф. Свириденко, П. Стулин, Н. Михайлов, а также некоторые псаломщики и представители низшего клира[271].

Владикавказская кафедра с августа 1922 г., после переезда епископа Макария в Пятигорск, осталась вдовствующей. На территории Горской части Владикавказской и Моздокской епархии развернулось противостояние нескольких церковных групп. Епископ Макарий (Павлов), номинально управлявший епархией и во второй половине 1922 г., практически не вмешивался в дела осетинских приходов. Исключения касались покровительства некоторым священнослужителям и вопросов финансов. Например, он оказывал помощь священнику г. Грозного Н. Шумовскому[272].

В Северной Осетии, лишенной церковного руководства, 20 августа состоялось заседание духовенства благочиния, на котором священники А.Ф. Базилевич и Никольский выдвинули предложение признать власть обновленческого ВЦУ и создать местную ячейку «Живой церкви», заявив о лояльности советской власти[273]. Важно отметить, что в среде горского духовенства наблюдались две тенденции: с одной стороны растерянность, сложность выбора между обновленческим ВЦУ и предложением митрополита Агафангела (Преображенского) не признавать никакой церковной власти за исключением патриарха Тихона до созыва Поместного собора; с другой стороны, автономистские тенденции, стремление образовать собственную Горскую или даже Осетинскую епархию. В итоге, заседание духовенства благочиния от 28 августа 1922 г. постановило не принимать ни одну из сторон до получения более точной информации о внутрицерковных процессах[274]. Также в августе 1922 г. было организовано Временное церковное управление Владикавказской епархии во главе с протоиереем И.С. Ореховым.

Для решения проблем церковной жизни Горской области и Дагестана, 25 октября 1922 г. в г. Владикавказе состоялся общеепархиальный съезд духовенства и мирян. Основным вопросами стали проблемы выделения Горской епархии и избрания епископа, обновленчества и реформы Церкви. Съезд постановил образовать Владикавказскую епархию, отделив от Пятигорской территории Горской, Кабардинской и Дагестанской республик. Епархиальным архиереем был избран вдовый протоиерей А.П. Малиновский.

Епископскую хиротонию было решено принять от архиереев Патриаршей Церкви. Были избраны члены епархиального управления, а также произведено разделение новообразованной епархии на благочиннические округа: 6 округов в Северной Осетии, Кабардинский, Ингушский, Чеченский и Дагестанский.

В связи с серьезным поворотом северо-осетинского духовенства к Патриаршей Церкви, местные органы советской власти вынуждены были пойти на крайние меры. В ноябре 1922 г. был арестован избранный во епископа протоиерей А.П. Малиновский. По мнению А.А. Горобца, причиной ареста стала его деятельность по разложению обновленчества[275]. Вероятно вскоре священник А.П. Малиновский был отпущен.

На съезде «Живой церкви», прошедшем 6 августа 1922 г., получили документальное воплощение те из обновленческих идей, которые были приемлемы для советской власти: закрытие городских монастырей и превращение сельских монастырей в религиозно-трудовые коммуны, предоставление монахам права перехода в белое духовенство, ограничение прав мирян, возможность для белого духовенства принятия архиерейского сана, увольнение всех архиереев и лишение регистрации всех приходов, не признавших ВЦУ, требование суда над патриархом Тихоном (Белавиным) [276].

По мнению проф. С.В. Троицкого, комплекс принятых на съезде решений означал преобразование «Живой церкви» в узкосословный орган белого духовенства для контроля над всей полнотой церковной жизни – «поповский трест», причиной чего послужило либеральное поведение и привилегированность Петроградского духовенства в начале XX в., ставшие толчком к формированию идеи захвата контроля над всей Церковью[277].

С его точкой зрения можно согласиться относительно группы «Живая церковь», но не всего обновленчества, которые он смешивает. К августу 1922 г. прослеживалось размежевание обновленчества на три идейных лагеря: во-первых, реформирование богослужения каноническим путем с сохранением черного епископата и полным отделением от государства (епископ Антонин); во-вторых, подчинение советской власти, контроль белого духовенства над епископатом (В.Д. Красницкий); в-третьих, кардинальное реформирование Церкви под контролем советской власти (А.И. Введенский)[278].

После съезда наметился раскол обновленчества по идейным границам. 23 августа епископ Антонин (Грановский) основал «Союз церковного возрождения» (СЦВ), разорвавший отношения с «Живой церковью». Обособилась и «Петроградская группа прогрессивного духовенства» во главе со священником А.И. Введенским, в октябре образовавшая самостоятельную группу «Союз общин древлеапостольской церкви» (СОДАЦ). В ноябре появились две группы «анархического» направления: «Трудовая церковь» (ТЦ) бывшего епископа Владимира (Путяты) и «Союз религиозно-трудовых общин» (СРТО) священника Е.Х. Белкова[279]. ОГПУ, заинтересованное в преодолении «правых» настроений верующих, сделало ставку на сильное консолидированное обновленчество, и отказалось от помощи отдельным группам.