Ярослав Полуэктов - DUализмус. Трава тысячелистника

• Название: DUализмус. Трава тысячелистника
• Автор: Ярослав Полуэктов
• Жанр: Русское современное

В данный сборник автора вошли относительно «ранние» произведения малой прозы, сочинённые в 2008—10 годах. Собраны они вместе по жанровому принципу: они написаны в «мемуаристской» манере. Это вовсе не лишает характерных для автора черт: хлёсткости, юмора и самоиронии, тщательности прописки и при этом лёгкости и доверительности посыла. Ну и, конечно, главная литературная ценность: яркий персональный язык на стыке классической русской традиции и андеграунда.

---

Иваша, тем временем, после первой неудачной прогулки по компьютерным пещерам что-то придумал. Он опять разобрал комп, обмазал там что-то пастой и снова его свинтил. Потерялся важный внутренний винтик.

– Леший с ним, – скупо, но зато смачно сказал Иваша.

– Кто это, Леший? – спросил заинтригованный Никитка.

– Я так, к слову.

– А вот он, вот он, я нашёл! – закричал Никитка позднее, когда, исполняя мамино задание, поползал под столом и собрал все находившиеся там бумажки, проволочки и кусочки пластилина.

– Возьми себе на память, я уже закончил, – буркнул Иваша, – можешь пользоваться своей игрушкой.

Леший гордо спрятался в кармане Никитки: «Я его привинчу завтра сам».

С целью проверки компьютер включили. Никитку отставили в сторонку. Мама Саша ввела трижды секретный пароль. Что-то забурчало, ненадолго приоткрылось, потом щелчок… и по экрану поползли сообщения. Смысл сообщений: «дураки вы все».

Расстроенный осечкой и ругательствами жёсткого диска Иваша выключил комп. Зловеще пообещал проконсультироваться со знающими людьми.

Дядя Кирьян заскучал, пошёл за коньячком, но его уже убрали в холодильник. Морщась, огорчённый Кирьян выпил чашку зелёного чая без сахара. Так полагается, чтобы не торпедировать вкус. Так полагается пить по законам чайной церемонии каждому недавно прибывшему из Китая путешественнику.

Выпил ещё. С натянутым интересом поговорили о цене чайного вопроса.

Кирьян в последнее время предпочитал пакетики одноразового чая за девять рублей набор.

Бедная учительница, её отпрыски и пенсионерка предпочитали «принцессу Нури» за 45 р.

***

Паучок, между тем, так и не появился более.

Приближалась скукота.

Кирьян от нечего делать рванул гирю, на которой чьей-то детской рукой (уж не его ли призраком?) белой масляной краской на одной стороне написано «100 кг», а на другой пририсована ухмыляющаяся рожа. Рожа взлетела было, но одумавшись, нагло скользнула вниз, мимо уха, по пути ворчнув что-то весьма насмешливое и обидное.

Гиря была привезена когда-то крепким на выдумку студентом Кирюхой аж из Новосибирска и пешком от вокзала донесена до дому. Это километра два. Мля, неужели тут 32 кг? Но, нет: полуистлевшей ржавчиной на плоском стальном пятачке было пропечатано всего лишь 24.

– Ёпрст, ослаб старичок, – и дядя Киря сильно расстроился.

Гирю пробует поднять вдохновившийся спортивной паузой Никитка. Раздвинув ноги и изогнувшись Иваном Поддубным, он отрывает гирю от пола. Ещё пару раз.

Ну не фига! Здоровый пацан.

А что такого? Папа у него – здоровенный грузин. У папы – грузина ещё две или три семьи в разных странах ближнего зарубежья. Эту семью он посещает раз в три или в четыре года, даря велосипеды с конфетами и напоминая детям ху есть ху.

Дети растут здоровущие и разносторонние, ограняемые неугомонным ювелиром – матерью Сашей.

Любаша попробовала в своей только едва начатой жизни художественную гимнастику и танцы. На тхэквондо получила ногой в нос. Пережила. Потом подружки по спорту сломали Любе палец.

Тхэквондо закончился навсегда, не оставив в наследство даже ремешка для сандалий, не говоря уже про жёлтый или чёрный пояс.

– Никита, у тебя же грыжа! Нельзя. Потом будешь болеть всю жизнь. Яички отвалятся.

Никитка продолжает из вредности: «Но я хочу». – И вновь подвергает яички испытанию.

Получает от матери оплеуху. При всех – только словесную. Если Никитка не сообразит и не ляжет вовремя спать, дополучит по-настоящему.

Кирьян Егорыч: «Я гирю заберу себе. Буду тренироваться, а то что-то поднять не могу».

Александра: «И забирай. Давно хотела выбросить».

– Машка, можно тебе гирю в багажник положить? Не продавит, поди? Добросишь до хаты?

– Что ты, папа! Это же не тонна. – Смеётся.

Поговорили, как опасно вещи в салон класть. При торможении всяко случается. Под педаль тормоза попадёт что-то – всё, кранты!

– Мам, я засолю бочку с капустой и гирей придавлю.

Мама Вера не очень-то поверила про квашеную капусту в городской квартире сына—интеллектуала.

Хотя интеллектуал как-то завёл на балконе для познания живой природы своими детьми – Красной Шапочкой и Ивашкой – двух курочек. Чернушку и Белушку.

Белушка умерла естественной смертью от кота.

Чернушка после репрессирования в дедушкины огороды лишилась разума и перестала откликаться на ласковые позывные своих прежних друзей и добрых хозяев по балкону.

Там же Чернушка перекрасила перья стандартно-куриным и дурно пахнувшим цветом. Желая слиться с обществом, мимикрировала под прочее птичье стадо. Кирьян Егорович, обладающий прекрасной зрительной памятью мог бы даже скушать её по нечаянности.

Таких условий, как на городском балконе, у Чернушки до конца своих дней уже никогда не было.

Дедушка Заиль Чернушку в баню не водил, и сладкую пастилку, как некоторые сврхдобрые его внучики, в кормушку не подкладывал.

***

Поминки мягко сошли на нет.

Паучок больше так и не выполз.

Этот тайный знак знаменовал завершение поминальной сходки. Осталось ждать через паучка письма от господа.

***

Багажник в автомобиле открывать лень.

Гирю поставили в салон. Выходя, дядя Киря запутался о гирю ногой и упал в мокрый февральский снег. По-доброму, почти-что в шутку выругался.

В почтовом ящике лежало письмо от Паучка с угрозой отключить свет и отрубить Кирьян Егоровичу канализацию, если в самое ближайшее время Кирьян Егорович не оплатит долги.

Какой этот Паучок – шустрячок! Стоило ли его спасать от насилия?

Домашние тараканы в доме Кирьяна Егоровича ночью крепко спят. И, кажется, собирают чемоданы. Ну не нравятся им ГМФ-продукты!

Электричество с водой и канализацией им в такой ситуации вообще пофигу!

Место их медленно, но верно заменяют клопы. Эти твари ближе к человеку, чем даже собаки: кровь-то пока ещё не ГМФ. Они даже надеются через Кирьяна Егоровича попасть в человеческую литературу.

***

P/S

Ровно через три года, день в день с описанными поминками, в доме номер «Опять двойка – Семь лепестков» рухнула голубиная башенка спректированная архитектором-евреем Нерабиновичем.

По счастливой случайности никого не придавило.

Новый мэр чисто для симметрии снёс вторую башню.

Разбогатеет страна – приладят новые, из железа. Кирьян Егорович, похоже, этого момента уже не дождётся. Но намёк этот навсегда останется в веках. Это его лучший вклад в архитектуру.

CODA

Дада Кигян, Грунька и её мама Олеся

За YY с половиной года до знакомства с Дашкой и Жулькой, Кирьян Егорович закончил, кончил, довершил, довёл до конца, провёл жирную черту, разорвал, изодрал отношения, связи милые, грубые, всякие любовные касательства с Олесей, Олесей, Олесей, летящей в поднебесье Олесей, Олесей, Олесей.

♫♫♫

Олеся любезная 1/2Туземского подружка молоденькая женщинка девушка первое впечатление барышня красна девица с прекрасной душой и телом и талии и бедра нимфы с гладкой как ярко розовый отблеск утреннего солнца на флуоресцирующей сетчатке дорожного предупреждающего знака жаль не сообщившего о превратностях ходьбы на подмёрзшем асфальте с инеем на лунках выбоин девочка упала и проснулась по дороге в школу взламывая каблучком тонкую стекляшку льда как результат физического воздействия низкой температуры и превращения лужи в не начавшийся запоздалый ледоход вот—вот тронется студёная полувода бугристая вздыбленная осколками—корочкой полуметровой худобы над Вонь—рекой взорванной на днях агентами МЧС у Неважнецкого моста, видимого с ладони Прибрежной на фоне апрельского жемчужно—серого с многообещающими оттенками раковинного перламутра в окружении высокого берега вырезанного из неба штрих—бора который при приближенном рассмотрении оказывается всего-то навсего палевыми тополями на дальней стороне реки с каменистым берегом окраса сенбернара или сеттера или английского дога с одной тысячей борзых с проплешинами в итоге одного но огромного но одного далматинца синонима случайно не растаявшего белого какого-то ещё другого цветного снега в окружении чёрной с прошлого года весны в оврагах и в лощинах пропалённых стриженными вениками карагача на самом бледном оттенке фиолетового спектра в каталоге Тиккуриллы с картонками выкрасок можно встать рано и сфотографировать запечатлеть оцифровать и немедленно сунуть в фото—мэйл ждущий тебя на пьедестале в топе «сто лучших фото» в интернете нет ничего приятней как встать спозаранку с трубчонкой набитой доверху Капитаном Блэком и курить курить курить у приоткрытой щели деревянного окна с двойным стеклопакетом и без форточки совершенно не приспособленного для вентиляции разве что открыть настежь и впустить времена года то со снегом то жёлтыми листьями накрайняк дымящимися бычками сверху ругаться кому-то оттуда испорченным ангелицам а лучше обзывать их тварями а там не твари а суки конкретно далматинские со сворой кобелей бульдожьего вида обоссывающих дворы скверы фонари обнюхивающими следы траву ботинки кеды штанины подъюбки пальтишки и сочинять вернее лить или выплакивать текст грустный-прегрустный будто специально для гениального Романа Карцева.