Дмитрий Бутрин - Скреплённое

• Название: Скреплённое
• Автор: Дмитрий Бутрин
• Жанр: Публицистика

Книга заместителя шеф-редактора издательского дома «Коммерсантъ» Дмитрия Бутрина – сборник его главных статей последних лет. Они посвящены неочевидным механизмам, связям прошлого с настоящим, которые создают нынешнее российское общество. Как кефир стал маркером границ русского мира, когда российская власть превратилась в ЖЭК, как история создания «Пиноккио» помогает побороть страх перед Сталиным. История, социология и экономика, используемые не так, как принято, – это то, что вы найдете в книге.

---

Было бы глупо говорить, что это плохо: самораспустившийся ЖЭК – угроза жизни много большая, нежели деградировавшее областное законодательное собрание или спившийся губернатор. Любовь населения к «крепким хозяйственникам», в большинстве своем выживавшим в любое политическое волнение последних 20 лет, во многом должна была бы поумерить презрение к ним оппозиции, поскольку населением здесь движет банальный здравый смысл: если выбирать между свободой слова и электричеством, то осудить выбирающего электричество может только очень большой вольнолюбец. Действующая же сейчас в России власть с ее «прагматизмом», «экономоцентризмом», стремлением к «диктатуре права» в специфическом понимании сотрудника ЖЭКа (право есть обязательная к исполнению письменная инструкция прямого действия по всем возможным вопросам человеческой деятельности – бытие, не предназначенное к урегулированию законами, не существует) – это в основном то, что осталось нам в наследие от советской реальности. Это, на мой взгляд, не новообразование (во всяком случае, не «раковая опухоль»), а органическая часть прошлого. Большая часть других составляющих советской власти была или ампутирована (как, например, цельная советско-коммунистическая идеология, армия как социальный институт и как орудие внешней и внутренней политики, политическая полиция, система централизованного экономического планирования), или атрофировалась лишь с частичным замещением новыми элементами (специфическая образовательная система и система подготовки управленческих кадров, федеральное правительство и министерства, торговля и логистика, управление промышленностью и трудовыми ресурсами). Хозяйственная же инфраструктура хоть и обветшала изрядно, но осталась работоспособной: остался почти в полном одиночестве ЖЭК, на которого вся окружающая реальность, как он ее понимал, и свалилась в качестве предмета исключительного ведения. Там, где ранее управление осуществляли ответственный партийный работник, военком, чекист, генеральный директор, главврач, академик и завхоз, остался по существу один завхоз. Схватившись за голову в 1999 году, персонал ЖЭКа начал лихорадочно восстанавливать всю реальность – с результатом этого мы, по моему разумению, в каком-то смысле и имеем дело.

Я развиваю эту метафору не для того, чтобы обидеть кого-нибудь во власти, будь это Владимир Путин, Дмитрий Медведев или любой другой представитель властной элиты.

ОНИ, СЛАВА БОГУ, ЭТО ЧИТАТЬ НЕ БУДУТ, ИМ БЫ ИВАНА ИЛЬИНА ДОЧИТАТЬ, ЧТО ИМ ЭТИ МЕТАФОРЫ.

Но из соображения «российская власть есть гипертрофированный ЖЭК» вытекают некоторые, кажется, полезные следствия.

В первую очередь, в большинстве случаев достаточно бессмысленно противостояние действующей власти в поле идеологий. Как и многое другое, текущая идеология российской власти не рассматривается ею как что-то необходимое с точки зрения логики ее работы. ЖЭК в 2001—2002 годах помнил, что на месте, где с 1999 года зияла изрядная прореха (в 1991—1997 годах там шел процесс замещения одной идеологии другой, но крайне неактивный, в отличие от распада старой ткани), должно быть что-то. В отличие от фановых труб и разбитого изолятора на столбе, этому слишком большого значения не придавалось, поэтому все, что лепилось поверх второстепенными сотрудниками из подручного материала при дефиците любых ресурсов, всегда выглядело и выглядит неубедительно. Для текущей власти это поле, в сущности, неважно: какая разница, есть ли у «Единой России» план, годится и состоящий по существу из одного заголовка «план Путина», и так сойдет. Это на порядок менее важно, чем дело жизни – бесперебойное функционирование домового хозяйства.

Практически во всех секторах реальности мы можем наблюдать эту характерную небрежность ЖЭКа в воссоздании полной «картины власти». Возьмите кинематограф: для советской реальности столь халатное отношение к важнейшему из искусств после цирка было невозможно, это одно из важнейших направлений работы. Но по существу действующую российскую власть занимает только то, что при существовании СССР было пусть и важным, но в основном фоновым, то, что было вертикалью ЖЭКа и тогда. Кроме того, управдом, восстанавливающий почти без чертежей, по фотографиям и по интуиции, пионерскую организацию, тюрьму или молочную кухню, в любом случае будет делать это так, как принято в системе жилищно-коммунального хозяйства; главным во всех этих институтах будет не вера детей в заветы нового Ильича, не крепость запоров и не поддержка работающих женщин, а трубы и другие матресурсы, шизофренически подробная отчетность (иначе всех посадят! – Кто? – Неважно, за это сажают!), график строительных работ и непьющий бригадир, пусть и нерусский, неважно. Сущность воссоздаваемого института для откомандированного на стройку сотрудника ЖЭКа второстепенна, технологии же практически всегда заимствуются из подвала домоуправления – восстанавливается ли Русская православная церковь, Академия наук, консерватория или система подготовки олимпийского резерва. В этом – существенная слабость действующего режима: во многом восстанавливаемые им институты немощны именно в силу откровенного непонимания ЖЭКом того, что детский сад – это не просто отдельно стоящее здание, оборудованное инвентарем, транспортом, снабжением и персоналом для содержания в нем детей.

Еще одно вполне важное следствие природы действующего политического режима – это прогнозирование его приоритетов. Чем дальше от «инфраструктуры» угрожающее ему явление и чем меньше оно похоже на старую советскую полическую ткань – тем меньше к происходящему внимания. Есть вещи, в реальности для ЖЭКа не существующие. Например, я совершенно уверен в том, что протестную активность 2011—2012 годов большинство в российской власти считает проблемой именно в терминах «возмущения общественного порядка», но не «угрозы властной монополии» и т. п. Опасность видится именно в «беспорядках», в «неуправляемости», «стихийности» – стихия есть главный оппонент коммунального сотрудника: дождь, ржавчина, крысы, тараканы, холод. В целом для ЖЭКа характерна и деперсонификация угрозы. В сущности, считают там, проблема не в Навальном, не в Удальцове, не в Чириковой – нам противостоит хаос, а хаос всегда бесцелен. Думаю, именно в этой логике произведены аресты по «болотному делу», в этой логике производится борьба с инакомыслием, с НКО – что толку ловить отдельных крыс, нужно либо ловить первых высунувшихся, либо заниматься системной дератизацией – абсолютно неважно, как у них там все это устроено, и уж точно нет смысла изучать облака, проливающиеся дождем: закупаем толь, гудрон и листовую жесть, а тому, кто пытается хотя бы рассматривать облака, вызываем психиатрическую неотложку – товарищи врачи, сделайте что-нибудь, он у нас с тучами разговаривает, перетрудился.

Не должны дезориентировать и некоторые нововведения в системе управления народным хозяйством, вводимые ЖЭКом с некоторым трепетом и большими надеждами. Управдомы отнюдь не чужды прогрессу и неплохо понимают выгоды от замены устаревшей наружной проводки. Да и в целом, уверен, ЖЭК с пиететом относится к своей работе и полагает основной своей задачей именно управление жилищно-коммунальным хозяйством, а все остальное – некоторой необходимой областью занятий, которую было бы, конечно, неплохо передать куда-нибудь на аутсорсинг или даже на самоуправление, если риски не слишком велики, а мороки с этим много. Главное в этих секторах – контроль, а не управление: задача ЖЭКа в масштабах всей России – тепло, свет, вода, канализация, в общем, «экономика». Думаю, отсюда и специфическое отношение к экономическим вопросам как таковым: действующий властный режим воспринимает ее не как что-то важное, а как техническое обеспечение системы трубопроводов на вход и выход, остальное жильцы разведут сами под присмотром опытных специалистов.

Еще один момент – скорость и последовательность реагирования на угрозы.

ЖЭК ВСЕГДА СУЩЕСТВОВАЛ И СУЩЕСТВУЕТ В РЕЖИМЕ РЕЗКО ОГРАНИЧЕННЫХ РЕСУРСОВ, ПРИВЫКНУТЬ К ТОМУ, ЧТО В ЕГО РАСПОРЯЖЕНИИ В КАКОМ-ЛИБО СЕКТОРЕ МОЖЕТ НАХОДИТЬСЯ ИЗБЫТОК РЕСУРСОВ, УПРАВДОМ НЕ В СИЛАХ.

Обеспечение чего угодно чем угодно всегда в принципе недостаточно, тарифы всегда малы, а потребление всегда нерационально и избыточно, чего бы это ни касалось – телерекламы, социального обеспечения, спортивных сооружений или святости. Кроме того, ЖЭК – организация весьма неспешная, приоритеты в его функционировании расставлены так, что лишь угрозы в основной сфере ведения способны подвигнуть его на аврал. Со всем остальным ЖЭК взаимодействует по графику: забор мы будем ремонтировать в 2017 году, а до серьезного ограничения политической активности студенчества дойдем в третьем квартале 2013 года. У этого есть не самое приятное следствие: с большой вероятностью, некоторые меры реагирования на происходившее, например, в июле 2012 года, уже определены, но улита едет небыстро – возможно, Вашу организацию уже ликвидировали в принципе, но решение об этом система, функционирующая в таком темпе, исполнит лишь через полгода. Временные лаги есть понятие, незаслуженно игнорируемое школьным образованием, – протестное движение с яростью и недоумением ищет и не находит в текущей реальности причины, вызвавшие то или иное регуляторное решение российской власти, тогда как в большинстве случаев конкретный выстрел предназначался танку, который давно уже уехал с позиции в соседнюю деревню, а то, что на этом месте уже полгода как кафе, ЖЭК совершенно не интересует. Быстрее и лучше всего система идентифицирует непосредственные «физические» угрозы – именно поэтому российские власти более беспокоят нацболы и вообще радикалы, теоретически способные взорвать что-нибудь безобидное, вроде новодельного памятника забытому самодержцу, или даже попытаться захватить что-то в сущности никому не важное, вроде собеса. Из этого не следует, что радикалы действительно более опасны для Владимира Путина, – просто гипертрофированный ЖЭК в силу своего генезиса и структуры идентифицирует такого рода действия лучше, чем много более опасные для него, но не выглядящие как физический «терроризм». Pussy Riot в этой логике виновны прежде всего тем, что проникли со своим выступлением на центральный режимный объект инфраструктуры российской духовности – а уж феминистки они там, панки или анархистки – дело десятое. С точки зрения сотрудника «большого ЖЭКа», механизм функционирования общества вообще непостижим, но в системе обеспечения всеобщей безопасности есть ключевые узлы и механизмы, определяемые по формальным признакам: все центральное функционирует в особом режиме, трубу мы починим, а вот с бойлерной – не факт, что справимся, поэтому фигура патриарха священна, как священны, например, Великая Отечественная война – главный узел восстановленной из подручного материала идеологии, как священным является пенсионный возраст, прописка по месту жительства и фигура Бориса Ельцина. Вычислить «священные зоны» с точки зрения здравого смысла, на самом деле, невозможно – зато с точки зрения, например, сантехника, представляющего мир как систему труб, очень даже просто.