Лернер Анатолий - Город двух лун. Первая книга романа «Завет Нового времени»

• Название: Город двух лун. Первая книга романа «Завет Нового времени»
• Автор: Лернер Анатолий
• Жанр: Альтернативная история

Древние артефакты, обнаруженные в российской глубинке, приводят героев романа к Мёртвому морю в Город двух лун, где были созданы свитки, два тысячелетия скрывающие величайшие тайны истории. На фоне рассказа о жизни ессеев, пронзительной нотой звучит лирическая история их воспитанников – Йешуа и Ребекки. Любовь, вражда, поиск несметных храмовых сокровищ, всё это не может оставить равнодушным любого читателя. Книга «Город двух лун» стала лауреатом премии «Литературное наследие» 2013 года.

---

Солнце всходило со стороны Моря соли. Оно коснулось лучами массивных ворот крепости, отразилось в оконце высокой башни форпоста и заглянуло в пристройку. В гончарной мастерской, у бассейна с глиной, несколько человек сгружали тяжёлые мешки. В печах пылал огонь, обжигающий горшки и кувшины, а из вечного тумана прачечной доносились визгливые женские голоса. Утро в Городе двух лун началось. Наёмные работники покидали свои шатры, спеша на работу в крепость, а на базарной площади уже шла бойкая торговля. В два потока шли по каменистой дороге навьюченные ослы и верблюды. Один конец дороги упирался в горную гряду, а дугой – сливался с Иерусалимским большаком.

Пробуждалась и сама крепость. Её ворота отворялись, выпуская дозорный отряд и пропуская возы с зерном к закромам и мельницам. Первый бесплатный лоток с лепёшками прямо из пекарни. Его выкатили мальчишки-подмастерья. Народ с базарной площади кинулся к лотку и вмиг всё расхватал. Из трубы кузницы вырывался едкий дым плавильной печи. Ветер уносил его, забивая запахом свежего навоза и сдобы.

Человек в грязном халате стремительно бежал через базарную площадь. Он едва успевал переставлять ноги, чтобы не попасться в лапы двух стражников, бегущих за ним по пятам.

Он расталкивал людей, и те сильно усложняли стражам преследование.

– Нет! – кричал он, унося ноги. – Вы не зелоты. Я ошибся! Вы – бабы, сукины дети!

Покинув базарную площадь, он оглянулся и увидел, что стража отстала, прекратив преследование. Сменив бег на семенящий шаг, беглец направился в сторону коновязи. Тяжело дыша, он провозился с узлом на вожжах и, наконец-то запрыгнув на осла, так наподдал ему, что бедная скотина понесла его поскорее прочь, запылив утреннюю дорогу.

– Кто это? – спросила черноокая красавица Ребекка, неизвестно к кому обращаясь.

– Мэрагель, милая, – услышала она женский голос, и обернулась. Под навесом на коврах и шитых золотом подушках девушка увидела цыганку, знаменитую диву с берегов Инда, которую на местный манер прозвали Зарой. Она лежала на цветных платках, и лицо её и тело были настежь распахнуты. Девушка стыдливо опустила глаза и отвернулась.

– Прости, – сказала она, собираясь уйти, – я не вовремя.

Её остановил голос дивы:

– Ты пришла за обманом? – спросила та, и девушка замерла.

– Осмотрись, здесь много интересного. Что-то служит обману, что-то призвано на службу истине. Голос Зары был мягок, но настойчив. Ребекка обратила внимание на камни-самоцветы, хрустальный шар, в котором она отражалась кверху ногами, колокольчики, и серебряный поднос с запрещёнными гадальными картами. Ребекка оживилась. Она подошла к подносу с картами и оглянулась на гадалку.

– Не смущайся, – сказала та, – это не страшно.

Гадальные карты, у иудеев были в опале, и это делало их популярными у жён тех самых иудеев. Женщины прибегали к цыганке и гадали по любому поводу. Любимым развлечением было пересказывать гадания и выяснять: что сбылось, а что ещё нет. Цыганку любили, но побаивались. Хорошо, если нагадает добро, а если, не приведи Господь…? Так ведь и со свету сжить может.

На подносах стояли кувшины с благовониями и маслами, корзинки со снадобьями, амулеты от сглаза, порчи и приворота. С ковра, служившего потолком, прямо у входа свисали глиняные колокольчики и, когда кто-то входил в зулу, они щебетали так, словно отсекали своим звоном все заботы человека, ненужную суету и его страх, раскрывая перед ним мир обмана, так похожий собою на сказку. Обман был самым ходовым товаром. Люди не могли и дня прожить без него, а здесь, в шатре, обмана было столько, что каждый мог выбрать его по своему вкусу. Цыганка-оракул могла легко нагадать счастье, любовь на сегодня, удачу в делах, и даже смерть врага – всё, чего ни пожелает клиент. Обманутые гадалкой и её товаром, неизменно становились счастливей…

– Это, милая, был мэрагель, – повторила цыганка, приглашая девушку удобней устраиваться на подушках. Она взяла карты с серебряного подноса и вопросительно подняла бровь, перетасовывая колоду. Девушка, молча, кивнула и оглянулась, как заговорщик. Мягко приземлившись на подушки, она охнула от удовольствия. Ей здесь всё очень нравилось. Её рука касалась нежного шёлка цветных платков, от которых в душе просыпалась нежность. Она трогала длинные павлиньи перья, и у неё менялась осанка. Теперь она с опаской гладила шкуру огромной кошки.

– Я вспомнила этого человека! – сказала девушка, принимая от цыганки финик и открывая стороннему взору лицо. – В месяце ияр он подстрекал народ к бунту.

– И я его помню, – сказала цыганка. – Но его и тогда не стали ловить, а только сделали вид. Знаешь, сегодня он пытался проникнуть в крепость. Прикинулся хворым, и стал в очередь в гарнизонный дом больных. Кто-то из стражи его признал, так он, видишь, как быстро исцелился.

– А почему его не стали ловить?

– Наверное, пожалели. Да и то, кому он нужен? Он ведь этим промыслом всю свою семью кормит.

– Ну что? – встрепенулась Зара, – тебе нравится здесь?

– Очень! – искренне ответила девушка и облизала сладкие после финика пальцы. Потом она решительно взглянула в глаза цыганки и, набравшись смелости, сказала:

– Мне бы поворожить.

Зара понимающе кивнула, снова перетасовала карты и даже дала притронуться к ним, но не разложила, а сказала:

– Ручку бы надо позолотить. Перед раскладом.

Девушка вынула из уха серьгу и протянула гадалке:

– Вот, – сказала она.

Зара осмотрела мастерскую работу, и залюбовалась.

– Не жалко? – спросила она. – Вещь красивая, дорогая.

– Бери! – с решимостью, полной воли, сказала девушка. – А верно всё скажешь, вторую отдам.

– Откуда серьги, милая? – бровь Зары снова вопросительно взлетела.

– Серьги мои! – сказала девушка, решительно поднимаясь с подушек, покрывшись пунцовыми пятнами. – Мне их дед смастерил!

– Ну, конечно! – рассмеялась Зара, возвращая серьгу. – Ты – Ребекка. Внучка мастера Давида.

– Да…

– Твой дед святой человек, драгоценная моя, и с его внучки я золота не возьму. И не спорь со мной, красавица, давай я тебе серьгу в ушко вдену. Вот так… И дед твой – не просто кузнец и мастер, – Зара улыбалась девушке, – он настоящий маг и чародей. Вся семья твоя – великие люди и большие праведники, дай вам ваш бог жизни до ста двадцати лет, и детям вашим и внукам.

Зара суетилась вокруг Ребекки, не зная, как сказать. Наконец, она налила в серебряный кубок вина и сделала большой глоток.

– Вот так хорошо, – улыбнулась она. – Бесценная моя! Я хочу, чтобы ты знала это прежде, чем я разложу тебе карты. Твой дед не одобрил бы эту твою затею.

– А мы ему об этом не скажем, – твёрдо произнесла Ребекка. – Никому не скажем!

Колокольчики зазвенели, и в шатёр заглянул бедуин. В руках он держал кувшин, покрытый испариной. Улыбнувшись беззубым ртом Ребекке, он поспешно поставил кувшин у ног девушки и, поклонившись, что-то промычал, жестами показывая в сторону Пустоши.

– Благослови тебя Всевышний, – произнесла девушка, прощаясь с немым. Она подняла с циновки кувшин и протянула его Заре.

– Вот, козье молоко, – сказала она. – Возьми. Оно холодное. Анзор хранит его в пещерах.

– Но ведь к пещерам приближаться запрещено, – удивилась цыганка. – Они охраняются гарнизоном. Там опасно.

– Так он же этого не знает! – звонко рассмеялась девушка. – Он ведь убогий – немой. От восхода и до заката ходит за своими козами и зла никому не причиняет.

– А ты откуда с ним знакома?

– Дедушка его когда-то спас. Под ним провалился песчаник, и он упал с откоса… Порезался сильно, побился о камни. Дедушка был в дозоре, когда с ним приключилась беда. Дозорная собака нашла его. Когда дедушка подбежал, та уже сожрала откушенный язык несчастного. Дедушка вытащил бедуина из расщелины и привёз пастуха в Пустошь. Анзора выходили. С тех пор в базарный день он приходит сюда продавать молоко, сыр, лабанэ, мёд. И каждый раз кого-то из нас угощает. Он – добрый.

– Как же, добрый! – послышался перезвон колокольчиков, и в шатре показалась голова торговки пряностями.

– Откуда знаешь, что он не шпионит тут? Хо-ро-ший. Втёрся в доверие к самим верхам!

– Что ты такое говоришь, Хава?

– Помолчи! Мала ещё. Если в Пустоши терпят его вонючих козлов, это ещё не значит, что мы готовы терпеть его на на-Шем базаре.

– Как такое можно произнести? – возмущалась Ребекка. – Это «лашон ра»!

– Ничего особенного я не говорю, – настаивала торговка. – Говорю то, что все кругом говорят!

– Да как ты можешь?

– Я-то? Я всё могу. А вот дед твой, похоже, теперь только и может, что охранять бедуинских коз. Охранял бы лучше дороги, чтобы разбойники честных купцов не грабили, – прошипела она.

– Ты несправедлива, Хава.