Владимир Мешков - Большевизм (понять и преодолеть)

• Название: Большевизм (понять и преодолеть)
• Автор: Владимир Мешков
• Жанр: Философия
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-906454-86-7

Термин «Большевизм» прочно соединён с русской-советской историей, но относится он к явлению общечеловеческому, наиболее точное название которому – революционизм. Суть его в преувеличении роли внешних условий существования человека в процессе гуманизации общественных отношений. Если кто-нибудь подумает, что к большевикам можно отнести лишь членов партии РСДРП(б) – ВКП(б) – КПСС-КПРФ, то они ошибутся, так как корни революционизма (большевизма) уходят глубоко в историческое прошлое и обусловливаются особенностями человеческой психики, соответствующей уровню развития сознания человека. Любой человек по сути своей является большевиком, если причину своих проблем он видит лишь во внешних по отношению к нему условиях, тогда как большинство из них созданы самим человеком и решение их возможно лишь путём самосовершенствования, путём развития своего сознания. По сути, большевизм – это детская болезнь СОЗНАНИЯ, как индивидуального, так и общественного. Понять причину этой «болезни» и начать её «излечение» – задача каждого человека. По мере «выздоравливания» отдельных людей начнёт «выздоравливать» и всё человечество. Помочь осознать причину «недуга» и начать его преодоление – цель публикации этой брошюры.

Брошюра предназначена для широкого круга читателей, интересующихся вопросами общественного развития.

---

Нигилистический морализм есть основная и глубочайшая черта духовной физиономии «борцов за народное счастье»: из отрицания объективных ценностей вытекает обожествление субъективных интересов ближнего («народа»), отсюда следует признание, что высшая и единственная задача человека есть служение народу, а отсюда следует ненависть ко всему, что препятствует или даже только не содействует осуществлению этой задачи. Жизнь не имеет никакого объективного, внутреннего смысла. Единственное благо в ней есть материальная обеспеченность, удовлетворение субъективных потребностей, поэтому человек обязан посвятить все свои силы улучшению участи большинства. Всё, что отвлекает его от этого, есть зло и должно быть беспощадно истреблено – такова странная, логически плохо обоснованная, но психологически крепко спаянная цепь суждений, руководящая всем поведением и всеми оценками нигилиста.

Для нигилизма характерна также противокультурная тенденция (подробнее в статье С. Л. Франка).

4. О народничестве

Понятие «народничества» соединяет: а) все основные признаки описанного выше духовного склада – нигилистического утилитаризма, который отрицает все абсолютные ценности и единственную нравственную цель усматривает в служении субъективным, материальным интересам «большинства» (или народа); б) морализм, требующий от личности строгого самопожертвования, безусловного подчинения собственных интересов (хотя бы высших и чистейших) делу общественного служения, и, наконец, в) противокультурную тенденцию – стремление превратить всех людей в «рабочих», сократить и свести к минимуму высшие потребности во имя всеобщего равенства и солидарности в осуществлении моральных требований. Народничество в этом смысле есть не определённое социально-политическое направление, а широкое духовное течение, соединяемое с довольно разнообразными социально-политическими теориями и программами.

Казалось бы, с народничеством борется марксизм; и действительно, с появлением марксизма впервые прозвучали чуждые нигилистическому сознанию мотивы уважения к культуре, к повышению производительности (материальной, а с ней и духовной), впервые было отмечено, что моральная проблема не универсальна, а в известном смысле даже подчинена проблеме культуры, и что аскетическое самоотречение от высших форм жизни есть всегда зло, а не благо. Но эти мотивы недолго доминировали; победоносный и всепожирающий народнический дух поглотил и ассимилировал марксистскую теорию. Различие между народниками сознательными и народниками, исповедующими марксизм, отразилось в лучшем случае в политической программе и социалистической теории и совершенно не имеет значения принципиального культурно-философского разногласия.

Высший, самый чистый и морально ценный тип народника, так называемого «культурного работника», т. е. интеллигента, который, воодушевлённый идеальными побуждениями, шёл «в народ», чтобы помочь крестьянину в его текущих насущных нуждах своими знаниями и своей любовью, с осуждением смотрел на суетность всех стремлений, направленных на более отдалённые и широкие цели. В этом типе народническая мораль выявила и воплотила всё, что в ней было положительного; он как бы вобрал в себя и действенно развил самый питательный корень народничества – альтруизм. Общественно-моральное течение, однако, быстро иссякло и было частью вытеснено, частью искажено и поглощено другой разновидностью народничества – религией абсолютного осуществления народного счастья, которая сыграла такую неизмеримо важную роль в общественной жизни в форме революционного социализма.

5. О революционном социализме

Нигилистический морализм или утилитаризм есть не только этическое учение или моральное настроение, он состоит не в одном лишь установлении нравственной обязанности служения народному благу; психологически он сливается также с мечтой или верой, что цель нравственных усилий – счастье народа – может быть осуществлена, и притом в абсолютной и вечной форме. Эта вера психологически действительно аналогична религиозной вере и в сознании атеиста заменяет подлинную религию.

Но как можно надеяться, что историческое развитие неизбежно приведёт к царству разума и устроению земного рая, если мир есть хаос и определяется только слепыми материальными силами? Однако жажда общечеловеческого счастья, потребность в метафизическом обосновании морального идеала так велика, что эта трудность просто не замечается, и атеистический материализм спокойно сочетается с крепчайшей верой в мировую гармонию будущего. В так называемом «научном социализме» этот метафизический оптимизм мнит себя даже «научно доказанным».

Социальный оптимист убеждён, что все бедствия и несовершенства человеческой жизни проистекают из ошибок или злобы отдельных людей или классов. Природные условия для человеческого счастья, в сущности, всегда налицо; нужно устранить только несправедливость насильников или непонятную глупость насилуемого большинства, чтобы основать царство земного рая.

Таким образом, социальный оптимист опирается на механико-рационалистическую теорию счастья. Проблема человеческого счастья есть с этой точки зрения проблема внешнего устроения общества; а так как счастье обеспечивается материальными благами, то это есть проблема распределения. Стоит отнять эти блага у несправедливо владеющего ими меньшинства и навсегда лишить его возможности овладевать ими, чтобы обеспечить человеческое благополучие. Таков несложный, но могущественный ход мысли, который соединяет нигилистический морализм с религией социализма. В результате воинствующее социалистическое народничество не только вытеснило, но и морально очернило народничество альтруистическое, признав его плоской и дешёвой «благотворительностью».

Социалист не альтруист; правда, он также стремится к человеческому счастью, но он любит уже не живых людей, а лишь свою идею, именно идею всечеловеческого счастья. Жертвуя ради этой идеи самим собой, он не колеблется приносить ей в жертву и других людей. В своих современниках он видит лишь, с одной стороны, жертв мирового зла, искоренить которое он мечтает, и с другой стороны – виновников этого зла. Первых он жалеет, но помочь им непосредственно не может, так как его деятельность должна принести пользу их отдалённым потомкам; поэтому в его отношении к ним нет никакого действенного результата; последних он ненавидит и в борьбе с ними видит ближайшую задачу своей деятельности и основное средство к осуществлению своего идеала. Это чувство ненависти к «врагам народа» и образует конкретную и действенную психологическую основу его жизни. Так из великой любви к грядущему человечеству рождается великая ненависть к людям, страсть к устроению земного рая становится страстью к разрушению и верующий народник-социалист превращается в революционера.

Не следует смешивать революционность как морально-общественное мировоззрение с революционной деятельностью. Можно участвовать в революции не будучи революционером по мировоззрению, и, наоборот, можно быть принципиально революционером и по соображениям тактики и целесообразности отвергать необходимость или своевременность революционных действий. В основе революционизма как мировоззрения лежит тот же мотив, который образует и движущую силу социалистической веры: социальный оптимизм и опирающаяся на него механико-рационалистическая теория счастья.

Согласно этой теории, внутренние условия для человеческого счастья всегда налицо, и причины, препятствующие устроению земного рая, лежат не внутри, а вне человека – в его социальной обстановке, в несовершенствах общественного механизма. И так как причины эти внешние, то они и могут быть устранены внешним, механическим приёмом. Таким образом, работа над устроением человеческого счастья, с этой точки зрения, есть по самому своему существу не творческое или созидательное дело, а сводится к расчистке, устранению помех, т. е. к разрушению.

Эта теория обыкновенно не формулируется отчётливо, а живёт в умах как бессознательная, самоочевидная и молчаливо подразумеваемая истина. Чтобы установить идеальный порядок, нужно «экспроприировать экспроприирующих», а для этого добиться «диктатуры пролетариата», а для этого уничтожить те или другие политические и вообще внешние преграды. Таким образом, революционизм есть лишь отражение метафизической абсолютизации ценности разрушения. Необходимо совершенно иное понимание человеческой жизни, чтобы осознать несостоятельность одних этих механических приёмов и обратиться к новому началу – началу творческого созидания.