Ярослав Полуэктов - DUализмус. Семя льна

• Название: DUализмус. Семя льна
• Автор: Ярослав Полуэктов
• Жанр: Русское современное

В этот сборник вошли фрагменты из романов «ЧоЧоЧо», «Наиленивейший графоман» и несколько разрозненных историй из так называемого «Семенного фонда» для будущего льняного полотна невероятной мощи. – Для того, чтобы фокус удался, материал должен «отлежаться», – считает автор.

---

♥♥♥

«Господа» в понимании Ксан Иваныча имели только два оттенка: чёрный и белый.

Оттенки чёрного применялись по ситуации.

Протестовать и оспаривать в такой момент чёрный оттенок, дабы не огрестись чернее чёрного пздюлями, было небезопасно: каждая автоклумба обозначала экзамен плюс испытание терпимости.

Клумбы, словно ключи от тюрьмы, открывали те страницы воровского лексикона, в которых порой обозначались и начинали сверкать неожиданностью новые клички штурмана и его советника и подсказчика Бима. Бим в ранге правой руки штурмана Кирьяна Егоровича Туземского. Соответственно, – в ранге третьей – не лишней бы – руки Ксан Иваныча.

Ксан Иваныч будто наизусть знал «Книгу Тюрем». Он пользовался этим знанием на полную катушку, не разбирая должностей. И гнобя архитектурные заслуги друзей перед Отечеством.

Малёха в этой тюрьме служил сторонним надзирателем, и оскорблениям не подлежал. Его самого (нежненького такого) позволялось только ласково журить. А журить по-настоящему позволялось только папе.

Малёха был «на измене», как говаривал Бим.

– На воспитании путешествием, – поправлял справедливый, как математическая константа, Кирьян Егорович.

♥♥♥

– Только не очерк, – слегка горячился графоман Кирьян Егорович, беспокоясь о конфигурации произведения. Оно в будущем должно принести всемирную славу и денюжный запас на могилку. С мраморной крошкой в бетоне.

Естественно он знал, что лавры и деньжонки свалятся не сразу, а немного погодя – после легитимного этапа оплёвывания и ношения христонашипованой шапки страстотерпца. При всём при этом он – заядлый матершинник, извращенец фактов и неотёсанный срамоциник. Следовательно, судьбу себе готовил известную.

♥♥♥

– Я вам не Антон Павлович, чтобы коротко писать… разные там рассказики, – возмущался Кирьян Егорович по возвращению домой. – И не Мокрецкий.

Мокрецкий, повторяем, – славный наш угадайский журналист. Ему ещё попадёт за комментарий. И за опрометчивое сравнение с Джойсом тоже – это уже от ирландской культурной общественности.

– И не добрый, а правдивый и реальный, – продолжал будущий писатель. – Напишу вам повесть… Стоп! Нах повесть! Не впишемся. Много всего, мно-о-го. Вот смотрите.

И Кирьян Егорович перечислял, захлёбываясь слюной вперемежку с блядями, и загибая пальцы:

– Девять стран, блЪ. Плюс Россия, блЪ. Плюс Белоруссия, а она большая, блЪ. Плюс Татария, блЪ. А хуже их, блЪ, гаишников в мире нет. Сами знаете.

И завершал соответственно: «Бляди вы, а не друзья!»

Словно внимая предсказанию Кирьяна Егоровича, список приключений, напрашивающихся в роман, расширился благодаря изменению план-маршрута генералом.

Добавляя себе сроку, К.Е. перечислял:

– А Хельсинский паром один чего только стоит, а Киль, а Гамбург, а Прага, а Люцерн, а Брюгге! А кемпинг Зибург с нидерландскими задницами. А как я на унитазе санитарного домика ночевал за своё же бабло? Все помните?

– Ну было, – говорил Бим, – ну прости мя, а? Ты же ведь ещё тогда простил, правильно? Чё вот два раза по одному месту, ну, а-а-а?…

За вопросом с троеточием (а троеточие само по себе уже предложение) – десятки достойнейших событий, просящихся в великую литературу, а вобще-то нацеленных на собирание коллекционных, толстых, кривых, ржавых гвоздей.

Чем отчистить ржавчину, никто не знает?

♥♥♥

А ещё надо бы грохнуть карлика, отведать Фуй-Шуя, купить задарма шедевр Селифания, шмякнуть девчонку из Того, утопить Шона Пена, порадовать проституточкой Гоголя, выпить по паре бочек на каждого, пообщаться с пьяным призраком Гитлера. Порфирию надо съесть в одиночку кастрюлю улиток и отравиться, Кирьяну Егорычу – писателю заплутать в бельгийской тайге и понырять в Мамлингском болоте, Биму упасть со стула в швейцарской церкви, поболтать с наркоманочками Брюгге на предмет духовной любви, отловить в Люцернском озере лебедя, накормить уточек и приподнять их плавучий домик, спасая от наводнения, переплыть на пароме и обрызгать через перила Балтийское море, позубоскалить меж собой в другом Мэмлинге, уфотографировать Лувр на фоне Бима, выпить фонтан Найнтринквассера, сциллить в Хофброе картинку однофамильца Гёте, промокнуть под сущим ливнем то ли в Любеке, то ли в Ростоке (К.Е. путает эти приморские городишки, поэтому, доверив себя кирьяновскому джипиэсу, команда чуть не промахнулась с портом), далее дать бомжу украсть их фотоаппарат, подраться с чешскими землекопами, помочить коленки в майском Северном море, проглотить с хвостами сорок шесть волендамских селёдочек, посмотреть футбол с немецкими фанами, потерять в Праге, Париже и Амстердаме по одному разу Малёху, посолить памятник Кафке и побить на нём скорлупу, насрать на Амстердам вообще, заменив город Амстердам посиделками на одном месте с девятиградусным Амстелом, кушая фабины пирожки, куря купленное в чёрном кофе-шопе, поболтать с нидерландскими пидорами – они же передвижные строители-халтурщики, с видом на мост от знаменитого японского архитектора поковыряться в их жопах теоретически, поддаться на провокации бедного чешского шпиона Вовочки, бомжевато проживающего в Люцерне, потом заставить его отработать поваром и выделить ему в качестве платы еды и в качестве пожертвования денег на проживалово.

(Про Вовочку вообще надо писать отдельную песнь. Правительство не в состоянии оценить Вовочку за достойное пополнение страниц «Шпионского искусства Чехии». Это Кирьян Егорович запланировал «на после славы»).

Путешественники готовы побожиться, что всё, что перечислено, так оно и есть.

– И так далее… – какая, nacher, повесть!

У Кирьяна Егоровича башка пухнет только от перечисления городов и героев, не говоря уж о сохранении детективных традиций:

– Роман будем писать, – повторял он как попугай. – РО-МАН! Рома вздрогнул, извини и Рим-город. Римм уж не живой, но теперь ты, друг, увековечен на века. Друзья поймут. Читатели спросят. Кайфуллини расскажет в Энтиви и по Рентиви. Уже готовят микрофон и пишут командировочную бумажку бригаде. Дорого обойдётся романчик телевидению. Хоть TV не виновато. Роман, сокращенный до попурри и размешанный до сборной солянки. Про суффикс «ТЕ», извините за мат, дорогой Порфирий Сергеевич, обязательно вставлю. И не для вас, а для всемирной справедливости… Пусть заграница знает, что про них думает средняя часть Азии.

Средняя часть Азии по мнению Кирьяна Егоровича, это как раз Сибирь-родина и есть.

– Белоруссия это не страна, – поправляет Бим, выдернув из середины. – Это батька Лукашенко. Про него можешь не писать и в список покорённых стран не включать. Меньше будет на полста страниц. Мы же знаем, что ты развезёшь… Любишь чоль Лукашенку?

– Как, как?

– Дык к стенке ка'ком бистро прислоним. Хкек! – и Бим прикрыл рот ладонью, чтобы не слишком горько обидеть Кирьяна Егоровича.

– Мы не азиаты, – говорит дальше Ксан Иваныч. – Монголы – азиаты. А мы евразийцы.

– Посмотрим, какие мы будем евразийцы лет через пятьдесят. На Китай внимательно посмотрите. До Урала глаза у всех сузятся. Мирным путём, – возмущается Кирьян Егорович, который не желает своим детям, внукам и правнукам восточных жён и мужей; а также он сочувствует своей стране в целом.

Бима успокоило обещание про вставку в роман частички «-те», видимо, это было одним из самых приятных впечатлений от путешествия и волшебной формой, после которой любой смысл самой гнусной фразы приобретал пусть не честно заслуженный, но зато хотя бы извинительный оттенок.

– А что? Роман так роман. За язык вас, Кирьян Егорович, ведь никто не тянул, – сформулировали, подумавши, добрые друзья.

– Ты какую по счёту пьёшь?

– Шестую.

– Я седьмую кончаю.

– А я восьмую! – Это аргумент победы.

И ненадолго отстали.

– Только своё имя сократи до «К.Е.», – сказал Ксан Иваныч. – А то на него ещё плюсом полста страниц уйдёт. А Порфирия Сергеевича для краткости бумаги назови просто «Бимом».

Кирьян Егорович согласился на короткого Бима.

«Бим. Бим. Бим».

– Бим, ты доволен?

Но, иной раз спорили между собой на пивных планёрках Бим Сергеевич с Ксан Иванычем на тему «Подведёт К. Е. товарищей, или нет».

Очень уж им хотелось проведать о себе как бы со стороны побольше.

– Спорим, что не напишешь книгу. Всё это твои понты.

– Спорим, что напишу, – говорил, парируя выпады, Кирьян Егорович.

Читатель уже знает, что К.Е. не подвёл и спор выиграл, раз он добрался до этой фразы. Но наши-то герои ещё не знали! Они даже не знали, что на самом деле являются героями – и книги, и по жизни… столько всего испытать и вернуться живыми… С их характерами нужно сильно постараться… чтобы живыми и даже не подравшимися.