Коллектив авторов - Полный курс уголовного права. Том I. Преступление и наказание

• Название: Полный курс уголовного права. Том I. Преступление и наказание
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-94201-542-8, 978-5-94201-541-1

Курс подготовлен известными российскими учеными в области уголовного права. В I томе курса рассматриваются понятие, предмет, метод, система, задачи, функции, наука уголовного права, показывается соотношение уголовного права с криминологией и уголовно-правовой политикой, анализируются институты и нормы, относящиеся к преступлению и наказанию, а также к освобождению от уголовной ответственности и наказания, амнистии, помилованию, судимости и др.

Для преподавателей, аспирантов и студентов юридических вузов и факультетов, работников правоохранительных органов и судов.

---

К числу негативных явлений российской уголовно-правовой ментальности можно отнести и отношение к взяточничеству. Разумеется, последнее явление никак нельзя считать специфически русским, но об определенных особенностях этой формы девиантного поведения говорить можно. Еще во времена Московской Руси выработалась особая процедура так называемого «кормления», когда не жалованье, а сама должность, точнее, выгоды, извлекаемые из занимаемой должности, должны были «кормить» чиновника. «Кормление» как часть государственной системы содержания чиновничества произошло от так называемой «почести» – формы добровольного подношения, выражающей уважение к тому, кто ее удостаивался.

По сути, государственная власть перекладывала таким образом обязанность содержания своих чиновников на местное население. Мало что в этом смысле изменилось и в следующем, XVIII в., когда система «кормлений» продолжила существовать де-факто. Во времена правления императора Николая I был учрежден Комитет для соображения законов о лихоимстве, который в Записке, составленной для государя, отмечал: «Россию нельзя сравнивать ни с каким иным Государством. В ней люди и иначе думают и иначе действуют. Что в другом Государстве считается преступлением, то в России бывает обычаем, духу народа принадлежащим; в России и добродетели и приверженности к отчизне, и преступления, собственно ей только свойственны, а потому и наказания не могут быть одинаковы с теми, какие узаконены в других государствах»[126].

Приведенные примеры, разумеется, не охватывают всей картины влияния характерных особенностей национальной этнокультурной ментальности на уголовно-правовое поведение населения, они лишь иллюстрируют зависимость эффективности действия уголовного закона от состояния уголовно-правового сознания общества.

Изложенные соображения позволяют говорить о том, что на бытие права во всех его формах оказывают значительное влияние исторические традиции, с которыми генетически связан любой культурный феномен, в том числе уголовное право. При этом так удивляющее некоторых авторов различие в функционировании сходных правовых институтов на Западе и в России может быть объяснено тем, что «при полной формальной идентичности действующих правовых норм культурное значение фиксированных правом отношений, а тем самым и самих норм, может быть совершенно различным»[127]. Но тогда следует говорить не о мнимой культурно-правовой отсталости России, а о ее уникальности, позволившей традиционным архаическим элементам обычного права синтезироваться «с ценностями самого высокого порядка» (Д. С. Лихачев). Эта точка зрения постепенно находит понимание и в отечественной правовой науке. Так, по мнению В. В. Лазарева, «правовой нигилизм, который свойствен как рядовому, так и чиновному российскому люду, одновременное стремление к свободе и власти будут объясняться особенностями поляризованного русского характера, евразийским началом вселенских стремлений восточнославянских народов»[128].

Утверждать, что во всех случаях несоблюдения правовой формы российский гражданин или правоприменитель стремится поступать во имя идеи права, морально, справедливо или целесообразно, – значит нарисовать лубочную картинку российской правовой действительности. Ссылками на широту натуры и традиции винопития можно лишь отчасти объяснять, но никак не оправдывать распространенность «бытовых» преступлений, а поиск исторических корней внесудебного уголовного преследования или повальной коррумпированности совсем не означает, что этими явлениями следует гордиться.

Проблема заключается в том, что и в настоящее время государство как законодатель и общество, которому адресованы содержащиеся в законах дозволения и запреты, далеко не всегда «понимают друг друга». Многочисленные поправки и латания Уголовного кодекса, находящегося, образно говоря, еще «во младенчестве», стремление решить за счет научно не обоснованной криминализации текущие социально-экономические проблемы лишь подтверждают присущий нашей ментальности уголовно-правовой идеализм.

Повсеместное неисполнение этих же законов наглядно свидетельствует об уголовно-правовом нигилизме значительной части общества. Однако подобный нигилизм во многом объясняется тем, что правовая норма тесно связана с другими факторами социальной регуляции: моралью, идеологией, обычаями и т. д. Ее реализация без поддержки этих факторов крайне затруднена и неэффективна. Закон, если он не находит одобрения в общественном правосознании, будет нарушаться без всякого морального осуждения со стороны окружающих, так как в российском правовом сознании, практически отождествляющем право со справедливостью, отсутствие (реальное или предполагаемое) последней в законе является достаточным основанием этот закон не исполнять. Постулат римского права о необходимости соблюдения даже плохих законов, разделяемый, по крайней мере внешне, большинством западноевропейцев, совершенно неприемлем для русского человека.

Действующий Уголовный кодекс России продолжает «лататься» и «перелатываться» с частотой, вызывающей сомнения в существовании сколь-нибудь обоснованной государственной уголовно-правовой политики. В этих условиях представляется оправданным проведение реформы уголовного законодательства в целях достижения большей адекватности уголовного закона той этнокультурной среде, в которой осуществляется его реализация. В основу этой реформы должен быть положен, прежде всего, собственный исторический опыт. Зарубежный законодательный опыт может и должен использоваться ровно в той степени, в какой иностранные новации способны к ассимиляции национальной правовой культурой[129].

Глава IV История российского уголовного законодательства XX – начала XXI в.

§ 1. Предмет, значение, периодизация истории российского уголовного законодательства

Историко-сравнительный метод познания уголовного права принадлежит к числу важнейших методологических приемов. Кто не знает прошлого страны, тот плохо ориентируется в настоящем и слеп перед будущим.

Сразу определим предмет исследования. Известно, что понятием уголовного права охватывается уголовное законодательство как таковое, уголовное законодательство и порождаемые им правоотношения, фиксируемые, в частности, в правоприменительной практике, наконец, уголовное законодательство, практика его применения и уголовно-правовая теория. Последняя имеет собственный предмет и историю, не ограничивающуюся историей уголовного законодательства. В последующих параграфах данной главы речь пойдет об истории уголовного законодательства.

Следует сразу отметить, что в последнее десятилетие история в целом, история права, в том числе уголовного, стали предметом острейших дискуссий. К сожалению, споры нередко обусловлены не объективным анализом законодательства, а идеологизированным комментированием уголовно-правовой политики, не беспристрастным исследованием законов, а суждениями о них того или иного автора. Иллюстрацией к сказанному может служить сопоставление глав по истории уголовного законодательства в учебнике уголовного права по Общей части Издательства МГУ 1993 г. (автор – проф. Н. Ф. Кузнецова) и одноименном учебнике Издательства СПАРК 1996 и 1997 гг. (автор – проф. А. В. Наумов). Они различаются не только трехкратной разницей в объеме исторических глав, но и в оценках законов. Конечно, нам известно, что закон – это политика, что уголовный закон всегда и везде охраняет господствующий режим власти, экономические, социальные отношения данного государства.

Однако историческая истина требует отказа от политизированности, субъективных пристрастий комментатора к тому или иному строю. Существуют многовековые общечеловеческие принципы законности, демократизма, гуманности, справедливости, которыми и надлежит пользоваться как критериями в правовых оценках законов. Ныне в России насчитываются десятки политических партий и еще больше различных общественных объединений. Будь ты либерал, демократ, коммунист либо приверженец иных воззрений, плюрализм которых охраняется Конституцией РФ 1993 г., нельзя вместо текста закона предлагать его комментарий. В большинстве своем уголовные законы изложены достаточно ясно и в особых комментариях не нуждаются. Нельзя, например, живописать о «красном терроре», забывая о «белом терроре» и при этом не приводить текст Декрета «Об отмене смертной казни», который был принят на II Всероссийском съезде Советов в один день с Декретом о земле 26 октября 1917 г. Необъективно повторять избитые сентенции о «кровожадности» большевиков и не приводить систему наказаний, которая уже нормативно появилась в 1918–1919 гг., а позже – в УК РСФСР 1922 г., или не говорить о том, что амнистии в начале 20-х годов следовали одна за другой чуть ли не через каждые полгода. Необъективно излагать историю уголовного права России в XX в. таким образом, что у читателя, в первую очередь у студента, создается впечатление, что кроме Уголовного уложения 1903 г. вообще ни одного прогрессивного уголовного законодательства не существовало. В авторской монографии или журнальной статье такой подход, возможно, был бы оправдан, но не в учебнике для вузов, тем более если учебник коллективный и другие авторы не согласны с позицией коллеги[130].