Валерия Лихницкая - Хилер особого назначения. Книга 1

• Название: Хилер особого назначения. Книга 1
• Автор: Валерия Лихницкая
• Жанр: Эротика

«Я не псих… Я не псих…» – убеждает себя герой романа. В этом же убеждает себя и автор. Роман-эксперимент. Здесь есть что-то от детектива, от комикса, от боевика и от пародии – на разные жанры, а также на всю нашу жизнь. Главный герой – хирург с необычным даром, который попадает в нестандартные ситуации. Что из этого происходит наяву, а что – в фантазиях героя, не всегда понятно даже автору. Роман пишется постфактум, то есть сначала автор его пишет, потом читает. Не окончен (в процессе).

---

Грэм опять хмыкнул, но уже как-то более естественно. И вышел.

Отлично!

Я не глядя протянул руку и включил музыку. Грохнули ударные, взревели басы, забилась в истерике скрипка, душераздирающе взвыла электрогитара. Все-таки я и правда маньяк – все это безумие, способное взорвать мозг нормальному человеку, меня успокаивает. Хорошо, что у меня в кабинете стены звуконепроницаемые. Вообще, надо признаться, у меня в больнице самый роскошный кабинет. Его и кабинетом назвать нельзя – скорее, комната отдыха. Здесь есть душевая, туалет, диван, кресла, столик, бар, музыкальный центр… И стены как в студии звукозаписи. Прямо VIP номер в отеле. Только без джакузи и лоджии с видом на океан.

На самом деле все это – не мои придури. Во время операции я сильно выдыхаюсь. Не знаю уж, как это все объясняется с точки зрения здравого смысла, но энергии я затрачиваю очень много. Поэтому мне надо хотя бы полчаса, чтобы придти в себя – восстанавливаюсь я, кстати, тоже быстро. Но для этого мне нужны условия. Особенные. Исключительно комфортные. Шеф это понял и без разговоров мне их предоставил. Да, такой кабинетик стоит недешево, но на мне не экономят – я приношу больнице львиную долю дохода и заменяю несколько дорогостоящих аппаратов. Причем, я намного дешевле и проще в эксплуатации. Поэтому мне прощается многое. Я это знаю и нагло пользуюсь. Ну а кто бы не пользовался? Хотя не так уж и нагло – на самом деле, я неприхотлив. Да что там, я почти аскет!

Я принял душ, оделся, тщательно вымыл руки, надел стерильные перчатки. Открыл свою «шкатулку с драгоценностями» или то, что люди обычно называют аптечкой. Но у меня назвать это аптечкой язык не поворачивается – в этой «шкатулке» каждый «драг» имеет очень большую ценность. Если не по меркам драгдилеров, то для меня лично. А также для моих пациентов и для всей клиники – одним словом, для тех, кто заинтересован в моей вменяемости. Я нашарил пару коробков своего любимого успокоительного, рассовал их по разным карманам – я теперь без запаски никуда! – и сразу почувствовал себя лучше. Что ни говори, а в затяжном прыжке для меня главное – не чувство свободного полета, а парашют за спиной и твердая уверенность в том, что в нужный момент он обязательно раскроется. Хотя чувство свободного полета мне тоже нравится. Но… В общем, видимо, я не экстремал. Ну что ж, у всех свои недостатки.

Теперь осталось выпить чашечку кофе и спасти того бедолагу, что ждет не дождется, пока «лучший врач больницы» мозги в порядок приведет. Я включил плитку, налил в турку воды, насыпал кофе. Из автомата, конечно, быстрее, но мне не надо быстро, мне надо, чтобы голова заработала.

Интересно, почему мне приснилась именно эта блондинка, которую я встретил у автомата? Да еще и в такой оригинальной роли…

Сон, это все сон. И что пациента хотят убить – это сон, и что шеф в этом замешан – тоже. Все хорошо. Никто меня не травил, не подставлял, и голову мне никто не простреливал. И вообще у меня все в порядке. И я не псих…

Я не псих…

Кофе готов. Я, в принципе, тоже. Пару глотков этого божественного нектара, и я человек – прямостоящий, прямоходящий и даже временами разумный. Вот так на примере одного глотка кофе можно проследить синтез двух теорий – эволюции и сотворения. А также убедиться в том, что я действительно быстро восстанавливаюсь.

Итак, я восстановился и эволюционировал в какое-то непонятное чудовище, которым, собственно, и являюсь. Вот и чудненько. Значит, кому-то сегодня опять повезет… Вот и посмотрим. Один взгляд в зеркало – просто чтобы убедиться, что толпящийся в коридоре народ не будет падать в обморок от моего вида, а то кардиология у нас не резиновая… Да нет, вроде все в порядке, ну так, на взгляд человека неискушенного… психиатрией. Ну и ладно. Выключаем музыку. Ваш выход, маэстро!

Джбэнь! Я с шумом распахнул двери своего кабинета. Народ привычно шарахнулся, как стая испуганных голубей, но тут же снова вернулся к своему мерному курлыканью. Надо будет спросить у шефа, что тут за столпотворение, а то вдруг у нас и правда эпидемия, а я не в курсе…

Белой чайкой подлетела ко мне какая-то медсестричка, хорошенькая-прехорошенькая!

– Алекс… – неужели и правда ко мне? Ну надо же!

– Я тоже тебя хочу, но давай попозже, у меня операция, – не сбавляя ходу, ответил я.

– Так я насчет операции! – захлопала она ресницами, не отставая от меня ни на шаг.

– Тебе она не нужна, ты и так красивая.

– Вам просили передать, что все готово, ждут только вас.

– Как трогательно! Как приятно, когда тебя ждут! Ну тогда придется туда идти, а то я уже в баню собрался, даже халат надел…

– Простите, я не понимаю…

– И это прекрасно!

Джбэнь! Я распахнул дверь операционной. Какое-то у меня сегодня нездоровое пристрастие к шумному распахиванию дверей. А что, по-моему, эффектно. Как во дворце. Длинные-длинные коридоры и двухстворчатые двери. И вот так идешь из зала в зал, и – джбэнь! джбэнь! джбэнь! – все двери распахиваешь… Круто. Всегда так мечтал сделать… Наверное, у меня комплекс Наполеона. Только чудно как-то он выражается. Надо будет Нику порадовать новым симптомом…

– Доброе утро, господа! – ослепительно улыбнулся я. – Простите за опоздание, я тут ненароком чуть было не окочурился намедни… А у вас как дела? – обратился я к пациенту.

Парень удивленно заморгал, прямо как та птичка-медсестричка в коридоре – ну надо же, я и представить себе не мог, что у них может быть что-то общее… Ну кроме детей, имущества и венерических заболеваний.

– Так, понятно, – кивнул я. – Опустим прелюдию, перейдем к сути.

– Подождите! – почему-то остановил меня он.

– Да жду я, жду, чего вы так орете, как будто я вас резать собираюсь? – я снял одну перчатку и коснулся его запястья, со стороны это выглядело, как будто я пальпирую его пульс.

Так, что тут произошло во время моего отсутствия? Ага, опухоль обозлилась, подросла – совсем чуть-чуть, но все-таки – и активировала метастазы. И почки скоро откажут. Великая депрессия продолжается, народ безмолвствует, узурпатор сходит с ума и бесчинствует. Это плохо. Но поправимо. Это хорошо.

Я с трудом отнял руку, сделал глубокий вдох. Закрыл глаза. Рука скользнула в карман за таблетками, я открыл пузырек, но в последнюю секунду передумал – черт знает, как они на меня подействуют со всеми этими капельницами! Перед операцией лучше не рисковать. Попробую «вынырнуть» без них.

Можно и не «выныривать», но… Глубокое погружение хорошо, когда нужно выявить проблему. Когда нужно войти в мир тела пациента и понять, чем живет каждый его орган, каждая клетка. Но чтобы устранить неполадку, погружение не нужно. Это лучше делать извне. Такое состояние, в отличие от погружения, то есть полного отстранения от внешнего мира, я называю дрейфом. Это когда так же видишь чужое тело насквозь, видишь все проблемные участки, но сам при этом остаешься снаружи. То есть, живешь обычной жизнью с той лишь разницей, что на тебе как будто рентгеновские очки. Ну не совсем рентгеновские, но типа того. Чаще всего, прикасаясь к человеку, я сразу впадаю в режим дрейфа, автоматически. В этом режиме я вижу так только того, кого касаюсь, а вот если сразу ухожу в погружение, то потом какое-то время вижу так всех. И еще из погружения трудно вынырнуть. А это риск. Если пациент умрет, а я вынырнуть не успею – впаду в кому. По молодости-неопытности такое было…

– Алекс, ты здесь?

О, я слышу голос Грэма! Отлично! Значит, я «вынырнул». Можно открывать глаза. Кто-то протянул стакан воды. Я взял, выпил, вернул обратно, даже поблагодарил на радостях.

– В раковину окунуть? – любезно предложил Грэм.

– Не, не надо, – просипел я, потом откашлялся и заговорил уже практически человеческим голосом, – я сегодня уже наплавался, спасибо.

– Доктор, а что-то не так? – забеспокоился пациент.

– Да бог с вами, что тут может быть не так! – хмыкнул я. – От вас же просто так все врачи отказались… Для смеха… А так у вас все в порядке… Потому вы и здесь. У нас вообще особенная хирургия, мы режем исключительно здоровых людей.

– Да нет, простите, я не то имел в виду… – смутился пациент. – Я понимаю, что я болен…

– Это радует, – кивнул я. Все возмущенно на меня уставились, и мне пришлось уточнить, – в смысле, радует не то, что вы больны, а то, что вы это осознаете. Это говорит о вашей вменяемости, что исключает много неприятных симптомов. Что вы так смотрите, ваша болезнь далеко не самая паскудная, бывает намного хуже.

– Это радует, – в тон мне хмыкнул он. – В смысле, радует не то, что бывает много паскудных болезней, а то, что все они не у меня.

Я прищурился. А чувак молодчина.

– Вы все сказали? – уточнил я. – Мне очень приятно с вами поболтать, но прямо сейчас я занят – надо одного разговорчивого типа спасать. Не возражаете?