Дмитрий Иванов - Коллекционер (сборник)

• Название: Коллекционер (сборник)
• Автор: Дмитрий Иванов
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-00071-409-6

«Но всё это скоро уже будет в прошлом… не далее, как сегодня ночью…

И только одинокий бронзовый орёл над филармонией Пятигорска останется на месте с тем, чтобы гордо и величественно обозревать все памятники Лермонтову. В том числе и этот. Орлу же не объяснишь, что такое революция, и отчего вождей возносят на постамент рядом с их антиподами».

«Театр закрыл занавес. Собственно, не сам театр, а его служащие. Всё кончилось благополучно. Мир не рухнул…Ещё одной коллекцией стало меньше, коллекцией самоедских заблуждений. Думаю, не жалко…»

---

Так что и беллетрист из тебя не вышел. Неудачник. Да, неудачник. Но не боюсь и не скрываю этого. Только дурак боится признаться, что он далеко не так умён, как бы того хотелось…

Ну и что, если получается многомудро рассуждать о всякого рода понятиях. О жизни, о королях… прости меня, О’Генри, Уильям Сидни Портер… Простите меня все вместе.

Да-да, поток сознания. Кому это нынче понравится, если ты не в силах порвать кожу зубовным скрежетом и писать артериальным беспределом по вековым обоям, засиженным клопами из созвездия тех самых, не к ночи помянутых, Габсбургских паразитов времён влияния и роскошества? Самовнушённого, большею частью, влияния и попугайского роскошества.…

Помню, ты говорила… Прими в награду поцелуй воздушный… Он у тебя такой воздушный, что аж закладывает уши….

И всё. И любви нет, и не нужна она… вовсе… Только я и Высший Разум. Зачем ещё кто-то? Между нами. Не люблю, когда посредники… даже в этот чёртов четверг… Шутка. Такая нелепая. Нелепей, чем пижама из советского санатория времён торжества ВЦСПС. Теперь не ПэЭс, теперь ПиСи…. Теперь шлюзы для SQL-серверов… а раньше – для перемещения из какого-нибудь русла в очередное рукотворное водохранилище.

Из одной трубы вливается, из другой выливается…

Ферштейн? Вот именно! Как это будет по-французски? Парле ву? Будто марлю, просоленную солёными Бретонскими ветрами, порвали неосторожным движением локтя… Парле ву… Парле? Ву?

Вот видите, все остались при своих… А душа-то снова, чёрт возьми, не на месте.

И где взять того успокоительного… Где?!

Когда-то я ушла от него, потому что не могла больше жить на этом пепелище вулкана, выработанного до состояния пемзы. Но и уйдя, осталась на пепелище. Вопреки желаниям и надеждам пепелище – наша общая судьба…

Ощущала ли я приближение конца? Думаю, необратимые изменения чувств начались после потери нашего талисмана – серебряного рубля. Подумаешь, попросила помочь одноклассница. Почему он должен был пожертвовать семейной реликвией ради сомнительной болезни ее сына? Наши дети здоровы, потому что я защищала их интересы вопреки всему.

Вадим не хотел знать, какова цена нашего благополучия. Ему казалось – само собой получается, и надо помогать другим, потому что им хуже. Не признавал, что здоровье дорого стоит, что надо хорошо питаться, носить удобную одежду, жить в человеческих условиях, ездить на курорты. Слишком многого я была лишена в детстве, чтобы позволить ему оставить без необходимого наших детей. Мне жаль того неизвестного мальчика, если он был действительно болен, но разве мы вправе жертвовать близкими, чтобы помочь чужим?

Какой описал он меня в своих заметках? Признал, что любила, но обвинил в планах с норковым отливом. Смеюсь и плачу, читая эту белиберду. Разве женщине есть дело до норки, когда не хватает постельного белья и хорошей посуды? Почти пять лет мечтала о стиральной машине, и только потом приобрела импортную. Соседки завидовали. Он посмотрел и спросил:

– Зачем тебе такая огромная?

– А почему должна быть маленькая?! – возмутилась я.

Он махнул на меня рукой, как на дурочку, и опять ушел в свою библиотеку.

Думаю, наш большой разлад вырос из маленького, но принципиального расхождения: я принимала жизнь, какая она есть, он же требовал от судьбы невозможного, не соглашался со временем.

Он был бессребреником и этим делал меня алчной. Таков закон природного равновесия, который мало кто понимает.

Театр закрыл занавес. Собственно, не сам театр, а его служащие. Всё кончилось благополучно. Мир не рухнул…

Ещё одной коллекцией стало меньше, коллекцией самоедских заблуждений. Думаю, не жалко…

Завтра соберемся с детьми и помянем Вадима.

С серебряным рублем или без него, но я любила. А он? Может, так мало писал обо мне, потому что боялся вспомнить? Странно, но и сейчас – после его ухода из жизни и, возможно, на пороге собственного исчезновения – это не перестает меня волновать.

Что в нас было неправильного? Почему счастье оказалось хрупким, а потребность в нем разрушительной? И почему девочкой я была робкой, а с возрастом превратилась в бойца?

Неужели и Екатерина Великая в юности мечтала о любви, а не о славе?

Грустной получилась наша с Вадимом история, но таковы инь и ян двадцать первого века.

* * *

День стоял замечательный. Поколебавшись, Дима махнул рукой на занятия и направился в парк. Одна лекция – это такая малость, а красота уходящей натуры… Красота уходящей натуры не повторится уже никогда. Её можно только запомнить.

Монеты почти не было видно. Листья осени прикрыли матовое серебро аверса, похожее на седину надвигающейся зимы. Но Дима её заметил… Этот начавший темнеть металлический кругляк. Поднял двумя пальцами, поднёс к глазам. И вдруг неожиданно почувствовал – от монеты исходит тепло. Неужели магическое?

Мороз по коже!

Посмотрел на женский профиль: интересная тётка в буклях, кто такая? Наверное, императрица, – пришло в голову. Чей еще профиль могли отчеканить на серебряном рубле? Надо глянуть в Сети, поспрашивать на форуме нумизматов.

Серебряный рубль казался вытертым многократными ласкающими движениями пальцев. И не просто пальцев, а всей пятерни, включая ладонь. Некоторая шершавость не вызывала неприятия. Будто человек, когда-то державший в руках этот кусок формованного серебра, был ему близок. Нет, не по генетическому родству – на уровне подсознательного…

Как он сюда попал, этот рубль? Кто-то случайно обронил или выбросил намеренно – разве узнаешь?

Парень эффектно подбросил серебряную монету в воздух. А потом поймал её, будто репетировал это движение очень долго, и зашагал из парка на улицу, к автобусной остановке.

Впереди его ждали посиделки с институтскими друзьями, свидание с девушкой… Терпкий вкус только початой, пьянящей возможностями жизни коллекционера…

Шереметьевский транзит

моей однокурснице Ольге Плотниковой и её семье посвящается

«Отвалились, как Фаберже от продналога», – подумала Ольга весело, неожиданно быстро сообразив, что беруши выпали куда-нибудь за пределы её компетенции, и монотонный гул авиациионных турбин, вдохновлённый этой утратой несговорчивого пассажира, принялся совершать свои проникающие действия в области сердца и подсознательного. Вибрация фюзеляжа мелким бесом пришла на помощь двигателям и теперь не способствовала погружению в царство эллинского Гипноса, которого наши современники с большей охотой называют матричным именем Морфеус[17].

Да, собственно, и наплевать – выспалась, вроде. Получаса хватило. До Штирлица ещё далеко[18], конечно, но тоже впечатляющий результат. Одно плохо – руки и ноги затекли. Теснотища в самолёте такая – как в банке со знаменитыми балтийскими шпротами.

А казалось бы…

Ну что такое восемь дюймов? Ерунда, чуть больше двадцати сантиметров, а когда летишь без посадки больше десяти часов… Тут уж – извини-подвинься. Сейчас, правда, не так долго – до транзитного аэропорта «подскока» имени Шарля де Голля в Париже в три раза быстрее, но тоже удовольствие не выше нижней части плинтуса.

А всё этот международный стандарт туристического класса! Расстояние между креслами тридцать два дюйма… против сорока в «бизнесе». Набьют пассажиров, будто зёрна кукурузы в початок… А ещё – горячее питание. Как тут пищу принимать прикажете, когда у тебя контейнер с горячим в грудь упирается, а руки подвижны лишь в области кистей? Нет ответа у тех, кто салон лайнера компонует.

Впрочем, грех на производителя авиационной техники пенять. Производитель собирает те варианты самолётов, какие нужны заказчику. А заказчик нынешний на Руси прижимистый, алчный да и не слишком безопасностью и комфортными условиями для пассажиров озабоченный. Ему подавай подешевле и побольше. На бортах для чартеров и вовсе умудряются через 29 дюймов кресла ставить. Как-никак – лишний ряд на весь салон набегает, а если ещё туалет с буфетом убрать… Пассажир недостаточно субтильной комплекции, попадая в прокрустовы габариты, предлагаемые бюджетными авиационными перевозчиками, ощущает себя не то чтобы человеком, скорее – бруском прессованной ветчины с сомнительным составом вложения.

А ведь были времена… Помнится, выполнял рейсы на дальние расстояния замечательный лайнер ИЛ-62. В нём почти метр между рядами кресел даже в «экономе». Да и в проходе можно в настольный теннис играть, если стол в самолёт втащить. При желании, разумеется.

Говорят, на современных «аэрбасах» А-380 тоже очень просторно. Однако широкофюзеляжные монстры не настолько и рентабельны, как о том толкуют конструкторы. Большой вес центроплана приводит к повышенному старению металла, а это сокращает срок службы. Чёрт, специальность так и лезет наружу, так и стремится утвердить себя в качестве основополагающей преференции. Вот, опять… Нет, пора освободить голову от специальных вопросов и отдохнуть в полудрёме. Да куда там! С таким удручающе экономным дюймовым шагом между рядами кресел попробуй-ка расслабиться, а уж о том, как комфортно поужинать – вовсе речи нет.