Уильям Манчестер - Уинстон Спенсер Черчилль. Защитник королевства. Вершина политической карьеры. 1940–1965

• Название: Уинстон Спенсер Черчилль. Защитник королевства. Вершина политической карьеры. 1940–1965
• Автор: Уильям Манчестер
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-227-06283-3

Сэр Уинстон Спенсер Черчилль – британский государственный и политический деятель, премьер-министр Великобритании в 1940–1945 и 1951–1955 годах, военный, журналист, писатель, почетный член Британской академии, лауреат Нобелевской премии, по данным опроса, проведенного в 2002 году компанией Би-би-си, величайший британец в истории.

Черчилль, представленный Уильямом Манчестером и Полом Ридом, – это человек несгибаемого мужества, острого ума и невероятного стремления к действию. Эта книга – блистательный рассказ о том, как Черчилль организовал свою нацию для обороны и военного отпора нацистской Германии, вынудив Рузвельта оказать поддержку Британии поставками вооружения. Именно он настоял на оказании помощи Советскому Союзу, что не мешало ему оставаться его убежденным идейным врагом В Старике, как называли его сотрудники, уживалось несколько, иногда противоречащих друг другу личностей. Он непозволительно много работал, был эгоистичен, придирчив, вспыльчив, груб, невнимателен к людям и в то же время преисполнен сострадания к тем, кто попал в трудное положение. Но что бы ни происходило с ним и с его страной, которой он был бесконечно предан, он всегда поступал в соответствии со своим девизом: «Никогда не сдавайся!»

---

Днем в субботу, 7 сентября, небо было безоблачным. Герман Геринг и Альберт Кессельринг стояли на утесах мыса Блан-Не, напротив Белых скал Дувра, и наблюдали за огромным соединением люфтваффе, тысячей самолетов, треть из которых составляли бомбардировщики, пересекавшей Канал и направлявшейся к Лондону. Зрелище было впечатляющим! Огромная армада, летевшая на высоте почти 2 миль над уровнем море, казалось, заслонила солнце[393].

Королевские ВВС не знали, что целью являлся Лондон. В 16:00 Даудинг сидел за столом в Бентли-Прайори, когда ему доложили, что со стороны Кале приближается огромное соединение. Во время предыдущих налетов люфтваффе, включая последние несколько дней, налетчики разделялись, достигнув побережья, где британские истребители, патрулировавшие на высоте 25 тысяч футов, дожидались момента, чтобы атаковать. В тот день этот момент не наступил. Воздушная армада, волна за волной, пересекла восточное побережье Кента, у Дила, и устремилась к Лондону. «Орлиная атака» развивалась по намеченному плану; целью были промышленные центры на Темзе. Сначала немцы нанесли удар по Вулвичскому арсеналу, затем по докам королевы Виктории и принца Альберта, Западно-Индийскому доку, Коммерческому доку и Сурейским докам. За собой они оставили пылающую картину апокалипсиса. Потопленные корабли, искореженные мостики, опрокинутые краны и пожары, покрывавшие территорию 250 акров и служившие маяком для второго мощного налета. Много немецких бомб упало на жилые кварталы Ист-Энда. Когда опустились сумерки, в Вест-Энде приняли эти пожары за потрясающий закат. Быстро пришло осознание жуткой правды: это был не закат солнца – горел Ист-Энд[394].

В конце весны 1940 года было принято решение, что колокола лондонских церквей, которые будили по утрам, сообщали вечером, что пора гасить свет и тушить огонь, и созывали верующих на воскресную службу на протяжении почти трех веков, теперь должны звонить только в случае неминуемого вторжения. Когда начальники штабов отдали приказ о приведении всех войск Великобритании в боевую готовность, этого было достаточно для добровольцев местной обороны – Родной гвардии. В 19:30 был передан кодовый сигнал «Кромвель», означавший «вторжение неминуемо». Несмолкаемый звон церковных колоколов предупреждал жителей королевства о нависшей угрозе. Люди держали наготове охотничьи ружья, пики, вилы, ножи, готовясь оказать сопротивление. Саперы взорвали ряд важных мостов. В царившем хаосе несколько человек погибли, напоровшись на установленные впопыхах минные заграждения[395].

Тревога была ложной. Немцы не появились с моря, но для лондонцев ужас пришел с неба. Высоко над Ист-Эндом поднимались в небо черные столбы дыма и багрового пламени, и не было ничего странного в том, что лондонцы решили, что скоро от их города останется только шлак и зола[396].

На следующий день командующий войсками метрополии Алан Брук, написав в дневнике о массированной бомбардировке и ночных пожарах, добавил, что «утром, придя в штаб, получил дополнительную информацию о грядущем вторжении». Он предсказал, что несколько следующих недель станут «самыми богатыми на события за всю историю Британской империи». На следующий день было полнолуние. Немцы не появились в полнолуние ни в июле, ни в августе. Они должны были появиться или в ближайшие десять дней, или рискнуть в октябре, когда погода, их союзник с июня, станет их врагом[397].

Черчиллю, чтобы помешать вторжению, выдержать блокаду и охотиться на подводные лодки, требовалось больше эсминцев. Помощь – весьма скромная – была наконец на подходе, и не бесплатная. С мая по конец августа позиция Франклина Рузвельта в отношении отправки Черчиллю истребителей претерпела изменения (незначительные), и на протяжении этих двенадцати недель Черчилль с возмущением говорил членам кабинета, что «хотя президент – наш лучший друг, никакой практической помощи от Соединенных Штатов мы так и не получили. Мы не ждали, что они окажут военную помощь [пришлют солдат и летчиков], но они не прислали даже необходимое количество эсминцев и самолетов». В какой-то момент, когда с финансами стало особенно туго, министр финансов Кингли Вуд предложил реквизировать у населения золотые кольца, чтобы собрать 20 миллионов фунтов. Черчилль одобрил план, но предложил реализовать его позже; не хранить 20 миллионов золотом, а «с целью посрамить американцев», если из-за отсутствия помощи с их стороны Англия лишится средств[398].

Черчилль упорно раз за разом обращался к Рузвельту с просьбой об эсминцах. Его письма Рузвельту становились все более отчаянными, записки сотрудникам – более презрительными из-за несвоевременности и качества американской помощи. Послу в Вашингтоне, лорду Лотиану, в июне: «Мы действительно до сих пор не имеем помощи из Соединенных Штатов, о которой бы стоило говорить». Мало того, в июне Генри Форд отказался собирать двигатели для британских самолетов из опасения, что это скажется на продажах новых автомобилей американцам, не говоря уже о том, что Англия не сможет оплатить заказ, как он, вероятно, думал. Июльскую телеграмму Рузвельту Черчилль закончил такими словами: «Сейчас для вас самым неотложным является вопрос поставки нам эсминцев, торпедных катеров и аэропланов, которые мы просили… Господин президент, это то, что необходимо сделать сейчас»[399].

Если первоначально Черчилль обращался к Рузвельту с просьбой о пятидесяти эсминцах, то затем он попросил тридцать – сорок эсминцев, а потом завел речь о шестидесяти. Он предупредил Рузвельта, что итальянцы, направив в Атлантику подводные лодки (у Муссолини было более сотни лодок, даже больше, чем у Гитлера), могут помочь немцам изолировать Англию. Он сообщил президенту, что за десять дней было потоплено десять британских эсминцев, а с начала войны Королевский флот потерял почти треть эсминцев. Черчилль связал эсминцы со своими стратегическими планами на следующий год: «Мы намерены иметь сильную армию, сражающуюся во Франции в кампании 1941 года». И наконец, он еще раз подчеркнул, насколько важно, чтобы Соединенные Штаты вовремя поставили эсминцы. «Сейчас для нас нет ничего важнее получения старых эсминцев… Мы можем очень быстро снабдить их нашими локаторами, и они заполнят брешь на первые полгода, пока не вступят в строй эсминцы, построенные нами уже в военное время. Если они вам понадобятся, мы возвратим их или их эквивалент при условии, что вы предупредите нас об этом за шесть месяцев. Ближайшие шесть месяцев имеют жизненно важное значение»[400].

В середине августа, спустя более трех месяцев после первой просьбы Черчилля относительно устаревших эсминцев, Рузвельт начал верить, что Великобритания может, определенно может, выстоять. Игнорируя изоляционистов и Акты о нейтралитете, он направил Черчиллю через Государственный департамент послание с предложением о заключении соглашения: что в случае чрезвычайного положения флот метрополии придет в Канаду и что в обмен на эсминцы Англия предоставит Соединенным Штатам несколько своих военно-морских баз. Переговоры о передаче эсминцев нарушали закон о нейтралитете. В конце концов, Германия и Италия, с которыми Америка не находилась в состоянии войны, не получали таких дружеских предложений. Независимо от того, что нейтральные страны имеют право беспрепятственно торговать с любой воющей страной, передача пятидесяти эсминцев в Великобританию была явным шагом США к войне, и Черчиллю это понравилось, в отличие от предложенных Рузвельтом условий. Черчилль сказал Колвиллу, что Рузвельт хочет получить «права на удержание» британского флота взамен эсминцев. Не таких он ожидал предложений. Черчилль надеялся на подарок, без каких-либо условий, о чем и сказал Рузвельту: «Я предпочел бы передачу баз в аренду как акцию доброй воли, а не в обмен на эсминцы». По словам Кадогана, предложенный Рузвельтом обмен «взбесил» Черчилля. В дневнике Кадоган коротко написал: «Черчилль говорит, что не расстроится, если мы не получим эсминцы». Но конечно, это было не так[401].

Черчиллю была невыносима мысль о том, что Рузвельт связывает свои эсминцы с гарантией, что в случае падения Англии ее атлантический флот уйдет на запад, в Канаду. В письме канадскому премьер-министру Уильяму Лайону Маккензи Кингу он пожаловался, что американцы хотят «получить британский флот и Британскую империю, без Великобритании». По сути, Соединенные Штаты, потеряв друга, получали флот. Такие же гарантии британцы хотели получить от французов. Однако Соединенные Штаты не были ни воюющей стороной, ни союзником, сражающимся вместе с британцами, в отличие от британцев, сражавшихся вместе с французами. 31 августа Черчилль скрепя сердце отправил Рузвельту довольно холодное письмо: «Вы спрашиваете, господин президент, представляет ли мое заявление в палате 4 июня 1940 года о том, что Великобритания никогда не сдастся, «твердую политику правительства Его Величества». Безусловно. Однако должен заметить, что эти гипотетические непредвиденные обстоятельства могут скорее относиться к германскому флоту или к тому, что от него останется, нежели к флоту Великобритании»[402].