Франсиско Суарес - Метафизические рассуждения

• Название: Метафизические рассуждения
• Автор: Франсиско Суарес
• Жанр: Образовательная литература
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-94242-040-6

Франсиско Суарес, SJ (1548–1617) – выдающийся философ-метафизик начала Нового времени; оказал глубокое влияние на становление новоевропейской философии, в том числе на Декарта и Лейбница. Впервые в истории западной мысли выстроив метафизику как строго автономную, рациональную и внутренне последовательную систему философского вопрошания, Суарес фактически стал вторым, после Аристотеля, основателем европейской метафизики. «Метафизические рассуждения» (1597), главный философский труд Суареса, не только сыграли роль основного связующего звена между двумя эпохами в истории философии – Средневековьем и Новым временем, но и на два столетия вперед определили пути развития новоевропейского рационализма. В течение полутора веков трактат Суареса служил базовым учебным текстом в большинстве университетов Западной и Центральной Европы.

Настоящим томом издательство Института св. Фомы начинает публикацию избранных «Метафизических рассуждений» Франсиско Суареса в 4-х томах, которые впервые выходят в свет в переводе на русский язык.

---

2. Второй момент, который нужно прокомментировать, касается именно того, что суаресовское номинальное сущее включает в себя сущее в акте. Единственная серьезная критика, которой когда-либо подвергалось учение Суареса, исходила из рядов ортодоксальных неотомистов. Некоторые из них[194] обвиняли Суареса в том, что, поскольку предметом метафизики он объявляет ens ut nomen, актуально существующее выводится им за пределы рассмотрения. Иначе говоря, некоторые критики истолковали в смысле привычной дистинкции «акт-потенция» те слова Суареса, что ens ut nomen «означает само бытие – но не как исполненное в акте, а как потенциальное, или возможное»[195]. Между тем Суарес, словно предвидя будущее непонимание, подробно и абсолютно однозначно разъясняет этот пункт своего учения: «Сущее, взятое в качестве имени, означает то, что обладает реальной сущностью, в отвлечении от актуального существования, но не исключая и не отрицая его, а только отграничительно абстрагируясь от него» (II. 4. 9). Чтобы сделать этот момент еще понятнее, Суарес проводит различение между отграничительной (praecisiva) и негативной (negativa) абстракцией. Негативная абстракция добавляет отрицание, которым противоположное исключается; отграничительная абстракция предполагает отвлечение, но не исключение. Когда сущее берется в качестве имени, это означает, что способная к существованию природа рассматривается абсолютным образом, независимо от ее актуального бытия, но и не в его отрицании. Поэтому термин «сущее» способен означать и тварное сущее, и Бога, хотя первое может и не быть актуализированным, а божественное сущее актуально всегда. То же самое рассуждение применимо и к сущему в потенции (II. 4. 11–12).

Приведенный текст Суареса рождает и другие вопросы. Но их мы рассмотрим позже[196]. Пока подчеркнем основную мысль: предметом метафизики является сущее, взятое в качестве имени и включающее в себя сущее в потенции и сущее в акте. Чтобы понять его природу, мы должны теперь рассмотреть, каким образом мыслится это сущее.

2. Формальное и объективное понятия сущего

1) О различении формального и объективного понятий. – Все средневековые теории понятий прямо или косвенно восходят к трактату Аристотеля «Об истолковании», к его учению о так называемом семантическом треугольнике. Этот современный термин обозначает отношение между словами устной или письменной речи, понятиями нашего ума и предметами внешнего мира, о котором говорит Аристотель в первой главе своего трактата. Согласно Аристотелю, звучащие или написанные слова непосредственно означают понятия ума, и лишь опосредованно – внемысленные предметы: постольку, поскольку эти предметы представлены в уме понятиями. Именно эти три реальности – слова человеческого языка, представления в душе и предметы, подобиями которых являются представления – образуют семантический треугольник[197].

Второй элемент аристотелевского семантического треугольника – представления, или понятия в душе – назывался в средневековой схоластике по-разному: verbum mentis (слово ума), conceptus mentis (понятие ума), proles mentis (порождение ума), notitia (узнавание). Так, Бонавентура (1221–1274) пишет о том, что «всякое устное слово означает mentis conceptum, и это внутреннее понятие есть verbum mentis и его proles…»[198]. Фома говорит о «notitia, которую Августин называет proles mentis»[199], и о conceptus mentis interius (внутреннем понятии ума), называемом также verbum[200]. Все эти термины обозначают одно и то же: некоторое постижение ума (conceptio mentis, conceptio intellectus). «Verbum означает некоторое постижение ума», – пишет Фома[201]. Ему вторит неизвестный автор, сочинение которого приписывалось Фоме: «Это умное постижение в нас называется в собственном смысле verbum»[202].

В этом внутреннем слове, или понятии ума, рано стали вычленять две стороны: интеллектуальный акт, которым постигается предмет, и сам предмет как познанный, или содержание умного постижения. Уже Августин замечает в трактате «О Троице», что «понятие (notitia) рождается от познающего и познанного»[203]. Упоминавшийся неизвестный автор разъясняет: «Это постижение, или verbum, в котором наш интеллект мыслит нечто отличное от себя, рождается от одного, а представляет другое. В самом деле, оно рождается от интеллекта, через его акт, но является подобием мыслимой вещи и представляет ее»[204]. По мере того как различение двух сторон в умном постижении все более приближалось к формализованной дистинкции, нарастала тенденция к тому, чтобы терминами verbum mentis, conceptus mentis и – реже – proles mentis обозначать сам интеллектуальный акт постижения, а термином notitia – его содержание. Но еще в начале XVI в. ни терминология, ни сама дистинкция не были устойчивыми: например, английский теолог Дэвид Крэнстон (1479–1512), преподававший в Парижском университете, пишет о том, что «notitia есть акт, посредством которого познавательная способность нечто познает»[205]; а его младший современник, соотечественник и коллега Джервез Уэйм (1491–1554), – о том, что «notitia есть свойство познавательной способности, нечто или некоторым образом представляющее»[206].

Четкое, терминологически закрепленное различение двух сторон умного постижения было впервые осуществлено в XIV в. и принято представителями ведущих философско-богословских школ. В начале XV в. Иоанн Капреол (ок. 1380–1444), крупнейший комментатор Фомы в XV в., различал понятие «в смысле постижения, которое производит интеллект», и объектное (obiectalis) понятие, «которое есть не что иное, как умопостигаемое, противостоящее интеллек ту»[207]. На рубеже XVI в. Каэтан прямо говорит о разделении двух аспектов conceptio mentis, используя для обозначения его первой стороны термины «conceptus formalis» и «conceptus mentalis», а для обозначения его второй стороны – термин Капреола «obiectalis» или же термин «obiectivus»: «Есть два понятия: формальное и объектное [obiecta lis]»[208]; «В именах различаются три элемента: термин, понятие в душе и внешняя вещь, или объективное понятие»[209]. А в самом конце того же XVI в. Суарес уже называет различение формального и объективного понятий «обычным», «общепринятым» (vulgaris) (II. 1. 1). Таким образом, на протяжении XVI в. дистинкция формального и объективного понятий наконец закрепилась и по существу, и терминологически. С этого времени и вплоть до конца XVII в. она составляет одно из общих мест второй схоластики.

В «Рассуждении» II, разделе 1, п. 1, Суарес следующим образом проводит «общепринятое различение формального и объективного понятий»: «Формальным понятием называется сам акт, или (что то же самое) слово (verbum), посредством которого интеллект постигает некоторую вещь или общую природу. Его называют концептом[210], потому что оно представляет собой как бы порождение ума; а формальным оно называется потому, что либо является предельной формой ума, либо формально представляет уму познанную вещь, либо поистине служит внутренним и формальным завершением умного постижения, чем и отличается, если можно так сказать, от объективного понятия. Объективным понятием называется та вещь или природа, которая собственно и непосредственно познается или представляется формальным понятием. Например, когда мы схватываем в понятии (конципируем) человека, тот акт, который мы совершаем в уме, чтобы постигнуть человека, называется формальным понятием; сам же человек, познанный и представленный этим актом, называется объективным понятием»[211].

Формальное понятие, согласно Суаресу, обладает следующими характеристиками: 1) оно всегда есть подлинная и позитивная реальность; 2) эта реальность всегда индивидуальна и единична, поскольку представляет собой акт конкретного индивидуального интеллекта.

Объективное понятие, напротив, 1) не всегда является подлинной и позитивной реальностью, потому что содержанием наших представлений могут быть не только существующие в действительности вещи, но и воображаемые предметы, а также отрицания и лишенности; 2) объективное понятие не всегда есть индивидуальная и единичная реальность, ибо возможно мыслить также универсалии[212].

2) Формальное понятие сущего как такового. – Проблема, которая встает в отношении формального понятия сущего как такового, связана с его единством: нужно ли считать само это понятие действительно единым, или речь идет лишь о единстве имени, за которым стоят множественные понятия отдельных видов и родов сущего? Далее, нужно ли считать, что формальное понятие сущего отчетливо представляет один конкретный род сущего (например, субстанцию), а смутным образом – остальные роды (например, акциденции)? В свою очередь, за этими вопросами стоит другой, более фундаментальный: можно ли совместить единство формального понятия сущего с его аналогичностью, или единство этого понятия неизбежно означает его унивокальность?