Владимир Эйснер - Гранатовый остров (сборник)

• Название: Гранатовый остров (сборник)
• Автор: Владимир Эйснер
• Жанр: Русское современное
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-00071-342-6

В сборник вошли три повести и 21 рассказ о жизни и приключениях людей на русском Севере. Герои рассказов – охотники, рыбаки, оленеводы, полярники, геологи и другие люди разных национальностей, как коренные жители, так и приезжие. Попадая в непростые, часто экстремальные, условия, они учатся у аборигенов, друг у друга и у животных жить в согласии с природой, совестью и традициями.

Книга «Гранатовый остров» написана очевидцем событий и рассчитана на широкую аудиторию. Состав ее пестр, но всех читателей объединяет любовь к приключениям и остросюжетным северным историям в духе Юрия Рытхэу, Григория Федосеева, Олега Куваева, Германа Мелвилла и Джека Лондона. Книга также будет интересна тем, кто ищет ответы на вопросы, чем так привлекателен Север, почему аборигены не стремятся покинуть его, а приезжие, однажды побывав на нем, обязательно возвращаются, как научиться, никогда не опускать рук, бороться до конца. Произведения этой книги – суть редкий сплав из суровой реальности и высокой романтики, они никого не оставят равнодушным.

---

Владимир Эйснер Гранатовый остров

www.napisanoperom.ru

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.

© Владимир Эйснер, 2015

© 000 «Написано пером», 2015

* * *

Предисловие

За большими городами, за темными лесами, за синим пунктиром Полярного круга лежит бескрайняя северная степь: тундра.

Раскинулась она от Норвегии до Аляски, занимает треть территории России, а живет в ней около двух миллионов человек.

В тундре не ходят на лыжах.

В тундре дороги называются «зимник».

В тундре нет дров, и каждая щепочка на вес золота.

Живут здесь обыкновенные люди, но в условиях, когда к обычным человеческим страстям и обязанностям прибавляется необходимость приспособиться к долгой холодной и ветренной зиме, к полярной ночи и одиночеству, к борьбе с собственными слабостями, а подчас и к борьбе за существование.

Оленеводы, охотники и рыбаки, летчики, шахтеры и геологи, учителя, радисты и метеорологи – какая бы ни была у человека профессия – все гордятся своим главным делом, все с гордостью говорят о себе: я – северянин!

Эта книга, уважаемый читатель, о них, о северянах.

Рассказы и очерки Владимира Эйснера – суть редкий сплав из суровой реальности и высокой романтики.

Тропа, которой шли Герман Мелвилл, Джек Лондон, Рокуэл Кент и Эрнест Хемингуй, стала и тропой Владимира Эйснера.

Называется она просто: пережить; затем – написать.

Вот одно из авторских описаний северного сияния: «Близ зенита будто раздавили громадную вишню. Густой сок стекал по стылой синеве на запад, капал с ясных звездочек на дальний берег, на черный лес, на багровый жар полярного заката».

Или: «Уже третий день крутила Весна волшебное свое колесо. Большие тяжелые льдины, набравшие скорость на стрежне, выталкивали малые на отмели и берега: слабый да уступит место сильному. Повсюду, насколько хватало глаз, сверкали синие грани торосов, в небе дымилась фата-моргана, солнце смеялось, тундра истекала истомой первого жаркого марева».

Литературный критик Алексей Варламов так отозвался о Владимире Эйснере: «…Не поэтический антураж и не яркие сравнения – главное в его прозе. Главное в ней – авторская позиция.

В последнее время мы редко пользуемся этим понятием. В эпоху всеобщего релятивизма и эрозии категорий добра и зла выражать свои взгляды и отношение к героям стало чем-то неприличным и старомодным. Предпочтительнее ирония, многозначность, туманность, намек… Авторская позиция сказывалась в ее отсутствии, понятия добра и зла из литературы просто изгонялись.

Владимир Эйснер – счастливое исключение. Он – автор нравственно очень ясный. Вещи в его рассказах называются своими именами: мужество – мужеством, подлость – подлостью, благородство – благородством, добро у него – добро, зло – это зло. Между ними идет борьба: безжалостная, драматическая, неизбежная. Собственно, именно этим духом борьбы и сильна его проза. Его герои – это именно герои, они не просто живут, но борются и побеждают».

По доброму завидую тем, кто взялся читать произведения этого автора: им предстоит путешествие в великую, незнакомую, сказочную и одновременно полную суровых реалий страну, где все еще ценятся плечо друга, верное сердце и жар души.

Анатолий Штайгер, член Союза журналистов России.

Без снега не жить!

Via est vita.

Дорога – это жизнь.

(Lat.)

– К нам гости! – я передаю бинокль охотнику из Германии Бодомару. – Сосед едет, надо чай ставить.

Замерзшее озеро пересекает черная нить собачьей упряжки. Шесть лохматых зверей во весь мах выбегают на берег, направляясь к костру.

– Ай-я-а-а! – остол[1] вгрызается в мерзлую землю. Собаки веером ложатся у огня и жадно хватают снег. Черные клубки на снегу, красные языки, красный тальник и красное солнце. Каменный век.

Рядом защелкали фотоаппараты иностранцев. Охотники из далекой страны оценили момент.

Каюр, пожилой низкорослый мужчина с темным лицом, направляется к нам, здоровается с каждым за руку, называет свое имя. Неодобрительно оглядывает разноцветные куртки гостей. Желтые, синие, красные. Оделись, как на лыжную прогулку! Незаметней, незаметней надо одеваться, а то всех оленей распугаешь!

– А мы уже отстрелялись. Все закрыли лицензии, все довольны. Ты чуть не опоздал познакомиться с охотниками от теплого моря.

Афанасий подходит к костру и с недоумением поднимает на меня узкие раскосые глаза. На огне, в половине железной бочки, варятся две оленьи головы с огромными ветвистыми рогами.

Вареные головы – хорошее угощение. Душистый бульон, нежное вкусное мясо. Но варить еду для гостей в железной бочке из-под солярки, – такого не припомнит Афанасий за свои пятьдесят четыре года.

А гости между тем ходят рядом, шутят, смеются и, как ни в чем не бывало, подбрасывают дров в костер. А молодой парень в синей куртке, наверное, самый голодный, все тычет в «котел» заостренной палочкой. Готово ли?

Афанасий топчется у костра и прихлебывает чай из огромной «амелиневой», как он говорит, кружки. Подходит ко мне и шепчет на ухо:

– Бочка мыл?

– Даже два раза с песочком.

– Мало. Соляра долго воняет. Зачем мой балок не ехал? Бак большой эмальный. Бери. Быстро вари. Лапша бросай. Макарон бросай, перловка. Двадцать человек корми. Тут семь!

Меня давит смех. Я не успеваю ответить, как Афанасий и вовсе застывает в изумлении: один из гостей, плотный пожилой мужчина, сыплет в «суп» стиральный порошок!

– Одна-ако!.. Совсем много пили вчера… Таперя и собака есть не станет…

– А это не для еды!

– Какой – не еда! Голова – самый вкусный место олень! Вода много положил, а то та-акой холодец!

Объясняю, что мясо мы отделили для собак, а кости варим уже второй раз. Стиральный порошок он сыплет, чтобы жир из костей вышел, чтобы чистые были, белые.

– В той страна, что, кости кушают?

– Эх, Афанасий… Рога эти вместе с черепами называются «трофей». Они возьмут их с собой, в Германию, страну у «теплого моря». А мясо им не надо. Свое есть.

– А туша тундра бросал? Нехорошо. Грех. Бог накажет!

– Не бросили. Все туши егеря взяли. Вон, в сарайчике висят. А иностранцам трофей надо. Они за ним и приехали на Таймыр. И даже деньги заплатили.

Афанасий замолкает. Необычно все это. Всю жизнь охотился он из-за мяса, а рога и кости бросал в тундре за ненадобностью. Но вот есть, оказывается, люди, готовые за кости деньги платить…

Он спрашивает меня:

– Там у них, у теплый моря, что, лед совсем нету?

– Совсем нет, – отвечаю.

– А если в хиус, если в сиверко день дует, два? Неделя, три?

– Все равно нету.

– А снега есть?

– И снега нет. Только высоко, в горах, там есть.

– Не поеду такой страна! Без снега как жить? Весна идет, снега тает, вода вкусный-вкусный. Чай пьешь три кружка. Пять пьешь, десять – все мало! Гусь, утка, песец, олень – все север бегит, снег-вода пьет, быстро растет. Здоровый, крепкий растет. Маленький гусятка, оленятка, песчатка снег-вода пьет – быстро растет, здоровый, крепкий растет![2] Из вода, из Огонь Тойон-Каллан[3] все начал, все делал! А ты – снега нет! От снега вся жизнь на земля!

Афанасий прощается с нами, с каждым в отдельности, садится на сани.

– Потъ-поть. Ай-я-а-а!

Упряжка на глазах превращается в черную ниточку, исчезает в бескрайней тундре. Только снег, вечный снег, снег-дорога и снег-жизнь белым пламенем сверкает на солнце.

Расстрельный Семенов

«Построил я домы крепкие, города каменные,

Пирамиду воздвиг великую, и пустыню напоил.

Но кто как не ОН – звездное небо над головой

И совесть внутри меня?»

(Из древнего папируса)

Человек восемь было нас за столом. Выпили по третьей и кое-кто уже запросто макал строганину прямо в пепельницу, когда на пороге возник Иван Шаталов. Долго обивал он валенки и выбирал лед из бороды, надеясь, что на него обратят внимание, но застолье увлеклось политической беседой и Ваня остался незамеченным.

– Керосините, значит, – констатировал он печальный факт. Я перехватил его взгляд, направленный поверх голов на Федьку Лутохина, и сразу вспомнилось, что древние ханы казнили гонцов, принесших плохую весть.

– Радуйся, Федор, враг твой, Артем Семенов с мыса Угольного, себя стрелил!

Дым и тот повис в воздухе.

– Да уж, какая радость, – обиделся Лутохин. – Не враг и не был! По пьяне сколыхнулись… Врешь, небось?

– С эропорту иду. Вертак туда наладили. Ментов понабилось… Деда Бугаева не выпустили, напарника его. Назад полетел. Собаки его разбежались. Ругался, ваще!

– Лови их теперь! А чего он?

– Да кто ж его!.. Бугай говорит, почти тверезый был… "Не подходи", – грит, и стволом на него. Скинул, грит, валенок, и – дуло в рот!..