Анатолий Козлов - Понятие преступления

• Название: Понятие преступления
• Автор: Анатолий Козлов
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2004
• ISBN: 5-94201-263-6

В данной книге рассматривается понятие преступления. Автор попытался уйти от фикции «состава преступления» и раскрыть преступление, не прибегая к анализу состава. В значительной части работа носит новаторский характер, насколько это возможно применительно к столь широко описанной в теории уголовного права теме. Тем не менее в работе удалось по-новому взглянуть на структуру преступления, с несколько новых позиций посмотреть на причинную связь, на общем уровне установить истинное понимание вменяемости, мотива и мотивационных сфер, их соотношение с виной, найти новые аргументы в пользу оставления общественной опасности в качестве признака преступления, уточнить некоторые вопросы классификации преступлений и т. д.

Для научных работников, преподавателей, аспирантов и студентов юридических вузов.

---

На эндопсихических функциях сознания мы останавливаться не будем, поскольку сам А. М. Иваницкий признает, что память, субъективные компоненты (что-то похожее на скрытые реакции), эмоции, вторжение собственно функциями не являются, и автор выделяет их лишь для того, чтобы как-то определиться со взаимосвязями сознательного и бессознательного в психике.[258]

Итак, представленный в психологии механизм мышления нас абсолютно не удовлетворяет в силу его аморфности и неполноты. Не исключаем, что иные (более точные и полные) исследования в психологии есть, но нам они не известны, хотя, судя по работе А. М. Иваницкого, таких исследований нет или они так же ему не известны, как и нам.

Именно поэтому выскажем «собственное» представление о механизме мышления. Прежде всего, прав К. Г. Юнг, который считал, что «сознание похоже на поверхность или оболочку в обширнейшем бессознательном пространстве».[259] Сознание – это действительно сфера, обволакивающая и сферу социальной детерминации личности, и сферу мотивационную, которые и существуют в основе своей под влиянием сознания.

Однако признать за сознанием характера оболочки – это очень мало, поскольку мышление как способ сознания, похоже, динамично развивается в двух направлениях: горизонтальном и вертикальном. В горизонтальном направлении оно движется от более или менее точного представления об окружающем мире до прогнозирования своего места и своего поведения в нем. Исходя из этого, можно выделить два основных этапа мышления: познание и предвидение.

Вообще, здесь возникает один из сложнейших (по крайней мере, для меня) вопросов соотношения познания и сознания, познания и мышления, познания и предвидения. Философия и психология не очень помогают в этом плане. «Познание – высшая форма отражения (курсив мой. – А. К.) объективной действительности»,[260] существующая на разных уровнях – чувственного познания, мышления, эмпирического и теоретического познания.[261] «Сознание… высший уровень психической активности (курсив мой. – А. К.) человека как социального существа».[262] «Сознание – высший уровень отражения (курсив мой. – А. К.) и саморегуляции».[263] Из сказанного следует, что а) и познание, и сознание – высшие формы (уровни) отражения действительности; б) познание само по себе выражено на нескольких уровнях – чувственного познания, мышления, эмпирического или теоретического познания, в результате этого получилась весьма странная классификация, в которой объединены два уровня – чувственно-разумный и эмпирико-теоретический, чего делать не следовало, и чувство выведено за пределы мышления. Получается, что на уровне определений разобраться в понятиях сознания и познания не удается, они максимально идентичны. Но если все-таки признать сознание совокупностью состояний, то, естественно, познание становится процессом развития сознания как постепенная выработка представления о качественно-количественных характеристиках окружающего мира и своем месте в нем и его закрепление в сознании. В таком случае понятно соотношение сознания как состояния и познания как его развития, динамики.

Мы уже говорили о мышлении как динамике развития сознания. Сразу же возникает проблема соотношения мышления и познания. Однако философия и психология не вносят ясности в вопрос об их соотношении. Так, «мышление – высшая форма активного отражения объективной реальности, состоящая в целенаправленном, опосредованном и обобщенном познании (курсив мой. – А. К.)»;[264] «мышление – процесс познавательной деятельности индивида (курсив мой. – А. К.)»,[265] при этом о познавательной деятельности – ни слова. Здесь, во-первых, мышление отождествляется с познанием («состоящая в познании»), во-вторых, мышление признано процессом познания, что отождествляет познание с сознанием. В чем же заключается реальное соотношение мышления и познания? На наш взгляд, познание выступает в качестве характеристики мышления, посредством которой устанавливается активное отношение мышления к окружающему миру, стремление к его максимальному усвоению. Таким образом, познание является лишь подчиненным мышлению понятием, признаком его и, очень похоже, единственным признаком, поскольку довольно трудно представить себе мышление еще и в пассивной форме. Именно поэтому познание сопровождает сферы, формы мышления и на горизонтальном, и на вертикальном уровнях (сферы детерминации и потребностно-мотивационные, как и все их элементы, чувственно-рациональное и интеллектуально-активное мышление).

Все это не решает проблемы соотношения познания с предвидением. На наш взгляд, познание – это постепенная выработка представления о качественно-количественных характеристиках окружающего мира и своем месте в нем. Предвидение – достаточно ясная категория, заключающаяся в обоснованном предположении о возможных изменениях окружающего мира под влиянием среды или самого субъекта, хотя указанная ясность носит поверхностный характер. Пока очевидно одно – предвидение базируется на познании и само в себе несет познание. Отсюда, скорее всего, предвидение есть форма существования познания.

Тем не менее предвидению в познании предшествует еще какая-то форма (как минимум одна), при наличии которой и в результате которой появляется предвидение. Странная ситуация, но ни в философии, ни в психологии не удалось найти термина, который бы в полном объеме оформлял эту предшествующую предвидению форму познания, хотя надо признать, что философы «видят» ее: «Важнейшей функцией сознания является мысленное построение действий (курсив мой. – А. К.) и предвидение их последствий».[266] Таким образом, предвидению предшествует мысленное построение действий. Однако и этого мало, поскольку указанное мысленное построение базируется на восприятии окружающего мира (человек действует в окружающем мире и успешность его действий всегда зависит от того, насколько адекватно он оценивает окружающий мир и соотносит с ним свое поведение). Дело в том, что предвидение не может опираться только на социальную детерминацию, востребованную оперативно, оно всегда (?) исходит еще и из чего-то иного, поскольку носит в той или иной степени творческий характер.

В психологии мы видим только одну категорию, на которую в этом плане может опираться предвидение, – это интуиция как «знание, возникающее без осознания путей и условий его получения, в силу чего субъект имеет его как результат непосредственного усмотрения».[267] Нас полностью устраивает представление об интуиции, предложенное К. К. Платоновым: «Интуиция – это познание на основе обобщения ряда высокоавтоматизированных умственных навыков с включением в ее структуру компонента творчества».[268] При этом, несмотря на то что К. К. Платонов относит интуицию к познанию, следовательно, к сознанию, пока нет достаточной ясности в вопросе о том, куда относить интуицию – в сферу сознания или бессознательного. Не считая возможным глубоко рассматривать данную проблему, отметим для себя очевидное: 1) интуиция не может не базироваться на уже имеющихся знаниях, т. е. в определенной части исходит из познания; 2) в интуиции кроме этой основы есть еще что-то, позволяющее творчески развить имеющиеся знания; насколько подобное творчество заложено опытом предшествующих поколений (ген творчества), сказать трудно; 3) даже К. Г. Юнг, основой исследования которого является бессознательное, признавал интуицию функцией сознания. Изложенное позволяет присоединиться к сторонникам интуиции как категории сознания.

Таким образом, предвидению предшествует нечто, выступающее как совокупность восприятия, интуиции и мысленного построения действий. Наименование этой совокупности отсутствует и в философии, и в психологии. На этом фоне становится понятным, почему в уголовном праве законодатель, практика и теория используют применительно к видам вины термин «осознавало характер своих действий», отождествляя тем самым анализируемую первую форму познания с сознанием, что представляется абсолютно неприемлемым, но является необходимой деформацией психологической терминологии в силу отсутствия в психологии и философии надлежащего понятия. Вполне объяснимы затруднения базовых наук в указанном плане, поскольку восприятие, интуиция и мысленное построение действия располагаются в разных сферах мышления: первые – в детерминационной, последнее – в потребностно-мотивационной, точнее, в рамках принятия решения, и уже поэтому выработка единого термина малопродуктивна. Но тогда следует принять и неуклюжие попытки прикладных наук решить свои проблемы не совсем надлежащим образом.

Можно ли найти какое-то совокупное понятие, более или менее точно отражающее предшествующий предвидению этап? Думается, да. По крайней мере, попытку такого рода мы предпримем. Дело в том, что согласно философии весь окружающий мир представлен как действительность либо возможность – «две основные ступени в становлении и развитии предмета или явления».[269] Отсюда человек познает либо действительное положение вещей, либо возможное развитие события в будущем, т. е. мы имеем познание действительного и познание будущего. Правда, познание действительного – не совсем понятная категория. Как сказал поэт: «Есть только миг между прошлым и будущим, Именно он называется жизнь».