Анатолий Козлов - Понятие преступления

• Название: Понятие преступления
• Автор: Анатолий Козлов
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2004
• ISBN: 5-94201-263-6

В данной книге рассматривается понятие преступления. Автор попытался уйти от фикции «состава преступления» и раскрыть преступление, не прибегая к анализу состава. В значительной части работа носит новаторский характер, насколько это возможно применительно к столь широко описанной в теории уголовного права теме. Тем не менее в работе удалось по-новому взглянуть на структуру преступления, с несколько новых позиций посмотреть на причинную связь, на общем уровне установить истинное понимание вменяемости, мотива и мотивационных сфер, их соотношение с виной, найти новые аргументы в пользу оставления общественной опасности в качестве признака преступления, уточнить некоторые вопросы классификации преступлений и т. д.

Для научных работников, преподавателей, аспирантов и студентов юридических вузов.

---

Во-первых, здесь потребность отождествляется с результатом деятельности, следовательно, и с предметом потребности. В то же время философия выделяет в качестве самостоятельных категорий результат – «объективно достигнутое состояние, продукт процесса или деятельности»;[137] и предмет – категорию, обозначающую «некоторую целостность, выделенную из мира объектов в процессе человеческой деятельности или познания».[138] Все-таки потребность, результат, предмет потребности – это одно и то же, или они представляют собой самостоятельные, хотя и связанные друг с другом категории? По-видимому, если бы они были синонимами, то не было бы никакой необходимости в их раздельном рассмотрении философией.

Нельзя согласиться и с тем, что «они (потребности. – А. К.) объективны уже в том смысле, что существуют вне сознания, как отношение между субъектом потребностей и их объектом»,[139] при этом автор признает потребность и психическим состоянием.[140] Существует ли потребность вне сознания или это состояние психики, она – психическое состояние или объективное отношение? А. К. Уледов, автор цитаты, не решил этого вопроса и в конечном счете не предложил определения потребности: «Дать сколько-нибудь исчерпывающее определение понятия потребности до разработки общей теории потребностей довольно трудно. Это дело будущего».[141] Представляется, автор поскромничал: на основе выдвигаемой им субъективно-объективной терминологической «каши» в принципе нельзя точно и ясно определить потребность.

Во-вторых, в определении заложено противоречие, которое заключается в том, что потребность признается результатом деятельности, т. е. объективной категорией, и в то же время она выступает как состояние личности, определяющее направленность мышления, чувств и воли человека, т. е. чисто субъективная категория.

Указанное понимание потребности как объективной категории воспринято экономической[142] и правовыми науками. Так, И. Я. Козаченко и О. С. Бурлева пишут: «Но большинство авторов справедливо обращает внимание на объективный (курсив мой. – А. К.) характер потребности, которая социальна (читай – материальна. – А. К.) по содержанию и является психологическим феноменом – по форме».[143] Данный вывод авторов представляется надуманным, поскольку философия определяет форму как способ существования и выражения содержания,[144] а содержание, по мнению самих авторов, носит социальный (материальный) характер; отсюда у материального содержания не может быть идеального способа существования.

Высказывание об объективном характере потребности вообще противоречит теории права, поскольку нам не встретилось ни одного исследования объективных признаков правонарушения, в котором всерьез и по существу деяние и результат (последствие, вред, ущерб) рассматривались бы с позиций потребностей, в целом теория права и его отраслей соотносит вопрос о потребностях с анализом личности правонарушителя, признавая тем самым потребности категорией субъективной, а не объективной. Именно такой подход представляется нам наиболее оправданным и обоснованным, тогда как отождествление потребности и результата ничего позитивного науке, в том числе и уголовного права, не дает и дать не может, поскольку приводит к размыванию понятийного аппарата, к различному определению и толкованию понятий. Думается, нельзя отождествлять потребность как нужду в чем-либо с удовлетворением этой нужды, с достижением результата – реализацией потребности, с предметом потребности.

В плане соотношения потребности и ее предмета вдохновляет и в то же время несколько обескураживает мнение А. Н. Леонтьева: «До своего первого удовлетворения потребность “не знает” своего предмета, он еще должен быть обнаружен».[145] Вдохновляет потому, что, похоже, автор не смешивает потребность и предмет, мало того, соотносит предмет с уже удовлетворенной потребностью, т. е. предмет – это реализация потребности, что, наверное, является аксиомой. Обескураживает же то, что А. Н. Леонтьев связывает осознание предмета только с уже имевшей место удовлетворенной потребностью. Подобный подход представляется односторонним и не относится ко всем потребностям конкретной личности (например, физиологическим потребностям), иначе говоря, осознание предмета потребности или незнание его напрямую зависят от классификации потребностей.

Большое внимание уделил потребностям Е. П. Ильин, который отрицает признание потребностями тех или иных предметов материального мира,[146] социальных ценностей[147] и считает потребностью «отражение в сознании нужды (нужности, желанности чего-то в данный момент), часто переживаемое как внутреннее напряжение (потребностное состояние) и побуждающее психическую активность, связанную с целеполаганием».[148] Авторская позиция во многом верна. Во-первых, потребность является только психической категорией. Во-вторых, нельзя исключить существования внутреннего напряжения, исходящего из испытываемой нужды. В-третьих, потребность связана с целями, но об этом несколько позже.

Тем не менее кое-что в понимании потребности, предложенном Е. П. Ильиным, настораживает. Прежде всего это относится к пониманию потребности как отражению в сознании нужды, при котором нужда существует как объективная категория, только отражаемая сознанием. Автор здесь согласен с большинством психологов и поддерживает традиционное мнение. А зря. Дело в том, что нужды в окружающем мире не существует, в нем есть только определенные предметы, находящиеся в дефиците или профиците, и физиологически необходимая деятельность (совершенно прав Е. П. Ильин, выводя нужду за пределы дефицита,[149] поскольку может возникать нужда даже в ликвидации профицита – вспомним «Бостонское чаепитие»). Именно поэтому нужда существует только в качестве психической категории, как внутреннее переживание дискомфорта и его изменения в необходимом направлении в связи с дефицитом, профицитом предметов материального мира или неудовлетворительной физиологической деятельностью. В определенной части прав С. И. Ожегов, отождествляя нужду с потребностью, но совершенно не прав он при отождествлении нужды с дефицитом,[150] поскольку дефицит является основанием возникновения нужды, как и профицит. Отсюда потребность и есть сама нужда.

Кроме того, вызывает сомнение определение потребности как побуждающей категории, что сразу ставит вопрос о соотношении мотива и потребности. Приведенное высказывание Е. П. Ильина свидетельствует об отождествлении им мотива и потребности, что едва ли приемлемо.

Классификация потребностей, как и любая иная, может осуществляться по различным основаниям в зависимости от интересов исследователя, но при этом не должны быть нарушены правила деления понятий, требуемые формальной логикой.

Издавна потребности делятся в зависимости от их природы на естественные и созданные обществом (социогенные).[151] Данная классификация общепризнана, причем в первый вид включены чисто физиологические потребности (нужда в еде, питье, сексуальном удовлетворении, отправлении естественных надобностей) и биофизические, связанные с местом человека в биосфере (нужда в защите от влияния биосферы – одежда, кров; в повышенной защите и охране в силу половых и возрастных особенностей и т. д.), которые характеризуются тем, что возникают генетически или под влиянием биосферы, но их удовлетворение разрешается в социальном порядке; во второй вид включены потребности, социально вызываемые и социально удовлетворяемые (потребности «бумеранга»).

Выделяют также простые и сложные потребности, к простым относят «максимально конкретные и дезинтегрированные потребности в простых потребительских свойствах удовлетворяющих… благ», а все остальные – к сложным.[152] Думается, автор хотел сказать с элементами новаторства о тех же естественных и созданных обществом потребностях, однако предложенная классификация не выдерживает критики в силу обилия оценочных неконкретизированных формулировок («максимально конкретные», «простых потребительских свойствах» и т. д.), что приводит к аморфности классификации и ее неприемлемости.

В специальной уголовно-правовой и криминологической литературе в связи с поиском субъективных оснований асоциального поведения личности тоже так или иначе классифицируют потребности. Одной из основных (если не основной!) является классификация, предложенная В. Н. Кудрявцевым, по мнению которого можно выделить четыре степени потребностей: «1) жизненно необходимые потребности, обеспечивающие “минимум условий существования человеческого организма”;[153] 2) нормальный стандарт потребностей, присущий данному социальному типу личности; 3) такой объем потребностей, который будет обеспечен в перспективе, но удовлетворение которого еще не стало общественной нормой; 4) извращенные потребности, удовлетворение которых объективно противоречит развитию личности и интересам общества».[154] Непонятно место извращенных потребностей в указанной системе: либо это самостоятельный класс, абсолютно отдельный от остальных (требование любой классификации); либо они представляют собой потребности первых трех степеней, но только извращенные; в последнем варианте классификация становится неприемлемой. Можно предположить, что В. Н. Кудрявцев имеет в виду первый вариант, поскольку первые три степени относит к гармоничной личности, тогда как четвертую к ней не относит. По существу, автор выделяет социально обоснованные и извращенные потребности, кроме того, дифференцирует подвиды социально обоснованных потребностей (первая, вторая и третья степени), т. е. на одном уровне производит классификацию двух уровней, чего делать не следовало. В. Н. Кудрявцев и сам понимает условность предложенной классификации, поскольку утверждает, что три первые степени входят в рамки гармоничного развития личности,[155] хотя при этом остается неясным, как может развиваться гармонично личность на уровне жизненно необходимых, практически физиологических, потребностей, если личность характеризуется только ими.