Роберт Оганян - Москва – Кавказ. Россия «кавказской национальности»

• Название: Москва – Кавказ. Россия «кавказской национальности»
• Автор: Роберт Оганян
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-98862-038-9

В этой необычной книге несколько жанров и несколько участников. Культурология, политика, публицистика, вольная беседа в стиле «коллоквиума» между людьми из немножко разных миров… Профессор-востоковед Л. Медведко, литератор и переводчик Р. Оганян, литератор А. Эбаноидзе, писатель и ученый Ч. Гусейнов. Но все содержание книги-откровения, как линза, фокусирует внимание читателя на одном: на требующих внимания, порой угрожающих взаимодействиях между Москвой как мегаполисом и кавказцами, бывшей метрополией и ее ойкуменой. Это не книга ответов – это книга вопросов о поезде «Москва – Кавказ», на который надо успеть всем.

---

Леонид Медведко, Роберт Оганян Москва – Кавказ. Россия «кавказской национальности»

Предпослание от авторов-составителей

Квадратура кавказского круга

Предисловие Леонида Медведко

Кавказ после распада СССР в чем-то уподобился «пороховому погребу» Балкан в канун Первой мировой и Ближнему бурлящему Востоку после окончания Второй мировой войны. Южный Кавказ превратился вдруг в «ближнее зарубежье», а Северный Кавказ – в разных смыслах в жаркий Юг России. В целом же Большой Кавказ по новой стратегической географии США и НАТО располагается в их «расширенной зоне ответственности», так называемого Большого Ближнего Востока. Таковы новые геополитические реалии как для Кавказа, так и для России после их, казалось бы, «цивилизованного развода» и распада прежней семьи, называвшейся «дружбой народов».

Природа и «анатомия» возникших и все еще не остывших конфликтов по обе стороны Кавказского хребта – в их схожем диагнозе. Он может определяться не столько как «извращаемая история с географией», сколько как «заблудившаяся география в истории». Отсюда и все схожие рецидивы общей болезни в виде войн и конфликтов в противостоянии террора и антитеррора. Они связаны не только с тем, что в геополитике принято называть одним словом – «местонахождением», но и с их геоцивилизационным «условием пребывания». Так же как и Ближний Восток после распада Османской империи и ухода оттуда западного колониализма, Кавказ с распадом сначала Российской империи, а затем и Советского Союза превратился в «постимперское», а вместе с самой Россией в «постсоветское пространство».

В силу схожего с Ближним Востоком географического и геостратегического положения многие районы Кавказа подвергались во время двух мировых войн иностранным вооруженным интервенциям, да и оккупации тоже. Не однажды Кавказ становился и яблоком раздора как для соседних могущественных империй, Селевкидского Ирана и Османской Турции, так и западных колониальных держав и претендентов на мировое господство. Вместе с революциями, контрреволюциями и гражданскими войнами Кавказ и Россия переживали все это сообща. Такая общность судеб предопределена была в прошлом самой их историей с географией, которые дважды порождали мировые войны в прошлом столетии. Эта же общность обусловлена и в новом, ХХ! веке их схожей геоисторической сущностью и успела уже породить и «третью глобальную войну» террора и антитеррора. Оказавшись в эпицентре этой войны, Кавказ с точки зрения «стратегической географии» США и НАТО рассматривается не как продолжение геополитического пространства и зона ее интересов, а как некое ее «исламское подбрюшье» на пути силового продвижения демократии западного образца в «расширенных» границах Ближнего Востока. Вместе с «островом Крымом» Кавказ пытаются как бы оторвать от великого континента России-Евразии, присовокупляя без ведома и согласия его народов к глобалистской неоимперии Большого Ближнего Востока.

Но, продолжая выполнять роль сухопутного межконтинентального и межцивилизационного моста между Востоком и Западом, между христианским и нехристианским миром, Россия и Кавказ становятся ареной одновременного не столько столкновения, сколько сталкивания цивилизаций, их напряженного сопряжения и совместного противостояния перед общими вызовами и угрозами. Помимо четырех государственно-образующих многонациональных народов России, Азербайджана, Грузии и практически моноэтнической Армении на Кавказе проживает более сотни различных этносов. Если, по подсчетам ученых, на Земле существует около пяти тысяч действующих и потухших вулканов и столько же приблизительно этносов с признанными и непризнанными их культурными автономиями, то на Кавказе таких этносов и народов намного больше, чем тектонических потенциальных очагов сотрясений. На геополитической карте Кавказа горячих точек и «кризисных воронок» намного больше, чем тех самых очагов, которые периодически напоминают о себе разрушительными землетрясениями со всеми их немалыми людскими жертвами. У каждого из четырех государственно-образующих народов Северного и Южного Кавказа все еще кровоточат свои раны: здесь Чечня и Нагорный Карабах, Абхазия и Южная Осетия. Но на самом деле таких болевых точек гораздо больше. Очертить их «меловым кругом» на земле Кавказа столь же трудно, как пытаться вывести «квадратуру» этого круга. Вычерчивается он к тому же не мелом, а чаще кровью. При выяснении причин периодически возникающих кровопролитий и в поиске выхода из конфликтных тупиков те, кто оказались втянутыми в «кризисные воронки», своими силами выбраться из них сами не в состоянии. Не только потому, что не хватает своих собственных сил, но чаще всего еще и потому, что приходящие на помощь утопающим «спасатели», предлагая свои услуги, каждый старается вытянуть утопающего на своем берегу.

Такие «спасательные работы» ведутся уже более пятнадцати лет. Ровно столько, сколько прошло времени после случившейся катастрофы с советским «Титаником».

Слава богу, образовавшаяся после этой геополитической катастрофы «воронка» не затянула тех, кто сумел своими силами добраться до той или другой стороны Кавказского хребта. Но теперь им предстоит вместе как-то обустраиваться – вместе или порознь – на этой земле, называвшейся некогда Советским, а ныне Большим Кавказом, от моря Черного и до моря Каспийского по обе стороны – к северу и югу от Кавказского хребта.

Пятнадцатилетие постимперского сосуществования России и Кавказа в составе СНГ совпало со 150-летием одной из самых тяжелых для Российской империи Восточных войн.

Она вошла в историю не только как Крымская, но и как очередная Кавказская война. В написанном вскоре после ее окончания историческом труде «Кавказская война» известный военный историк граф Василий Потто, напоминая о четырехмерных – двух морских и двух сухопутных – геополитических координатах Кавказа по отношению его к России, Западу и двух соседних с ним восточных держав, писал: «Какое русское сердце не отзовется на это имя – Кавказ, связанное кровной связью и с исторической и с умственной жизнью нашей Родины…» Достаточно беглого взгляда на географическое положение кавказского перешейка, лежащего между двумя морями и между Юго-Восточной Европой и Юго-Западной Азией – двумя главными путями, которыми азиатские народы совершали свои передвижения в Европу, чтобы понять тот фатум, который «приводил русский народ к столкновениям на Кавказе».

Этот «фатум» стал еще более чувствительным как для России, так и для всего Кавказа после того, как Закавказье, вместе со значительной частью Северного Кавказа, оказалось включенным в «расширенные» Вашингтоном рубежи Большого Ближнего Востока. Расчеты Москвы на создание некого «пояса безопасности» на южных границах России не оправдались. С началом глобальной антитеррористической войны (в один из ее фронтов стал превращаться и Кавказ) «пояс» вместе с расщепленной «осью зла» терроризма на Ближнем Востоке, в зоне Персидского залива, Афганистане становится источником опасности и геополитических вызовов как для России, так и для всего Кавказа.

Надо отметить в контрапункт, что название и подзаголовок книги родились из абсолютно личного наблюдения, когда на Курском (или уж – Бог простит за неточность – на Казанском) вокзале в Москве после отмены поездов на Ереван, на Тбилиси, на Баку и, наконец, на Грозный, бродили мрачные люди с лицом небритой кавказской национальности и спрашивали у билетных касс: «Москва – Кавказ? Есть что-нибудь?» Уехать хоть куда, а там видно будет. Год 1992 – не точное время распада великой империи, в которой нам выпало счастье и горе жить.

Но в тот момент даже «хоть что-нибудь» отсутствовало (а поездов на Ереван и Тбилиси, насколько мне известно, и до сих пор нет). И это состояние дел в отношениях Москвы и Кавказа не только более нетерпимо, а прежде всего неестественно как для Москвы, так и для Кавказа. Это состояние замершего на полустанке поезда. Зачем было бы тогда строить эпохальную железную дорогу по непростым рельефам местности?

Воистину, Кавказ со мною и во мне! Никуда не деваться нам от этой реальности Москвы, да и всей России, от смешанных браков и детей двойного, а то и тройного-четверного этнического происхождения!

Подзаголовок этой необычной книги «Россия "кавказской национальности"» тоже подсказала сама жизнь. Вот одна из историй, во множестве происходящих на улицах Москвы. Приключилась она с одним нашим коллегой, земляком бывшего президента непризнанной республики Абхазия Ардзинба, тоже когда-то сотрудником Института Востоковедения РАН. В Московском метрополитене его остановил для плановой (предобеденной) проверки документов молодой страж правопорядка, наверняка получивший от своего начальства указание «бдеть» в связи с объявленной либо ожидаемой «повышенной опасностью террористических действий». При себе у рассеянного российского ученого паспорта не оказалось. Вид у него явно был «кавказской национальности». Поэтому на вопрос, кто он и откуда, коллега с ироничным подтекстом ответил, не скрывая происхождения своего «лица»: «Россиянин я, но, как видите, кавказской национальности». Отец у него армянин, мать – русская, и по-русски он говорит без какого-либо акцента. У него, судя по всему, были полные основания идентифицировать себя не только россиянином, но и русским. Так сказать, русский с кавказской внешностью, отказавшийся стать гражданином Грузинской Республики, от которой Абхазия откололась. Поэтому и принял российское гражданство, вот только паспорта по небрежности, свойственной многим ученым, у него при себе не оказалось.