Игорь Малышев - Золотой век советской эстетики

• Название: Золотой век советской эстетики
• Автор: Игорь Малышев
• Жанр: Философия
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-98604-105-6

В брошюре доктора философских наук, профессора Российской академии музыки им. Гнесиных И. В. Малышева анализируются эстетические исследования в СССР 50-х – 80-х годов XX века.

Издание ориентировано на специалистов в области эстетики и философии.

---

Кроме проблемы сущности эстетического отношения человека к действительности и тесно связанной с ней проблемы прекрасного, советская эстетика уделяла внимание и другим модификациям эстетического. Однако сфера эстетических явлений определялась по-разному. Соответственно, по-разному трактовался круг основных эстетических категорий. Общая тенденция – постепенное расширение этого круга и включение в число основных все большего числа категорий. «Отправной» позицией в данном процессе можно считать точку зрения Г. Поспелова, причислявшего к эстетическим явлениям только прекрасное(55). Следующей фазой – признание в качестве эстетических прекрасного, возвышенного, трагического и комического (20; 34; 45; 51; 61; 70). Наконец, (не без труда и сопротивления) в круг эстетических явлений были включены отрицательные модификации эстетического: безобразное и низменное (7; 18; 56; 68). В результате, система основных эстетических категорий предстала в виде трех диалектических пар: прекрасное и безобразное, возвышенное и низменное, комическое и трагическое (23; 28).

На наш взгляд, следует признать положительной указанную тенденцию расширения сферы эстетического, включение в нее отрицательных модификаций и диалектический характер осмысления отношений внутри этой сферы. Тем не менее, отнюдь не все здесь бесспорно. Отграничивая круг эстетических явлений, теоретики справедливо подчеркивали конкретно-чувственный характер эстетического отношения человека, отличающий его от иных типов отношения к миру. Так, М. Каган писал: «Чтобы судить о полезности, справедливости, прогрессивности какого-либо явления, совсем необязательно его видеть или слышать, все подобные оценки могут даваться умозрительно, на основе анализа и теоретических рассуждений. Нет, однако, таких интеллектуальных операций, которые были бы способны заменить человеку живое созерцание как базу эстетического восприятия (23,105; см. также: 14; 27; 46; 48; 57). Однако, отнюдь не все из перечисленных выше категорий (и явлений) соответствуют данному, наиболее специфичному качеству эстетического. Это прежде всего касается категории трагического. Переживание трагедии («гибели идеального в реальном» М. Каган) чаще всего связано с оценкой содержания событий, а их внешняя чувственно воспринимаемая форма не играет существенной роли. Так происходит потому, что переживание трагедии может быть порождено гибелью явления, соответствующего нашему моральному идеалу или политическим убеждениям, и быть вне собственно эстетического отношения. Трагическое входит во все сферы человеческих ценностей. Оно может быть моментом и нравственного, и политического, и религиозного мироотношения человека, а также и эстетического – в тех конкретных (и довольно редких) случаях, когда гибнет именно эстетически значимое явление – прекрасное. На основе такого рода соображений нами было предложено, с одной стороны, «повысить» статус категории «трагическое» до категории теории культуры, а с другой – «понизить» ее до одного из понятий эстетики (39,58–60).

В противоречии со спецификой эстетического находятся и некоторые явления, подпадающие под традиционную для советской эстетики категорию возвышенного, которая, как утверждалось, «служит для познания явлений, превосходящих обычную человеческую меру, выходящих из ряда обыденных»(45,130). Анализ этой категории показал, что она содержит в себе отражение двух существенно различных видов явлений, причем, один из них явно не обладает специфическими признаками эстетического. А именно, когда к возвышенным относятся личности «с необычайным, редким масштабом духовных сил человека», являющие пример «сверхчеловеческого в человеке» (23,166). Здесь так же, как и в трагическом, отсутствует эстетическая специфика, так как внешняя, чувственно воспринимаемая форма не имеет существенного значения. В данном случае оценивается содержание поступков и внутренние духовные свойства личностей. Это говорит о том, что указанный тип возвышенных явлений относится не к сфере эстетического, а представляет собой максимальное выражение нравственной ценности.

Однако другая группа фактов, также подпадающая под традиционное определение возвышенного, соответствует отличительным признакам эстетического. Как правило, эти факты связаны с человеческим отношениям к явлениям природы или рукотворным сооружениям, отличающимся гигантскими размерами, необычайной мощью и силой. За этим – собственно эстетическим – типом явлений было предложено закрепить особый термин «величественное». Для того, чтобы отличить их от максимально нравственных, за которыми сохранялся традиционный термин «возвышенное» (39,63) Эстетически величественное, отличаясь от нравственно возвышенного, в то же время тесно связано с ним. То или иное масштабное образование величественно лишь в том случае, если оно способно вызвать возвышенные мысли и чувства в сознании человека. Величественное, таким образом, выступает как материально-идеальное по своей структуре – гигантское материальное явление, связанное с духовными переживаниями, максимальными по своей моральной ценности (39,63).

Аналогичному «препарированию» была подвергнута и традиционная категория «низменное». Было предложено термин «низменное» закрепить за максимально морально антиценными (аморальными) явлениями. То есть морально-низменное – антипод морально-возвышенного. Антиподом же эстетически-величественного выступает ужасное (39,66). Эту категорию в систему основных эстетических в советской эстетике впервые ввел Ю. Борев. По его определению «категория ужасного охватывает те явления действительности, которыми человек свободно не владеет и которые несут ему несчастья и гибель, неразрешимые даже на историческом уровне» (7,115). Такая трактовка ужасного как эстетического феномена не учитывала особый характер его формы. Поэтому нами было предложено уточнение: это «сверх-зло, воплощенное в гигантскую по своим масштабам и мощи материальную форму, превосходящую конкретно-чувственную мерку идеала, с которым сопоставляется в акте оценки» (39,66) Включение советскими теоретиками в круг эстетических ценностей безобразного и комического не вызывает сомнения. Ибо и тот, и другой феномены соответствуют конкретно-чувственной специфике эстетического. В соответствии с исходной трактовкой сущности эстетического и как противоположность прекрасному, безобразное трактовалось или как несовершенное, дисгармоничное в «природнической» традиции; или как несущее социальное зло, или несоответствующее своей формой идеалам личности – в «общественнической». В «синтезирующей» концепции эстетического безобразное определялось как совершенное зло в уродливой форме (39).

Специальному исследованию подверглась и, можно сказать, самая неуловимая модификация эстетического – комическое. Скажем сразу, что результаты этих исследований не очень убеждают. Для «природнической» школы было характерно определение комического «как противоречия между содержанием, сущностью данного явления и его формой, теми чертами, которые означают нечто более или менее внешнее, второстепенное» (51,455; см. также: 61; 70). М. Каган в соответствии со своей концепцией объективно-субъективной природы эстетического считал, что «комическое, его эстетическая сущность заключается в таком столкновении реального и идеального, когда реальное отрицается, посрамляется, осуждается, разоблачается, отвергается, критикуется с позиции идеала» (23,201; см. также: 6; 36). Представитель объективно общественной концепции эстетического А. Еремеев писал, что «Комическое возникает как социальное явление, когда существуют противоречия между прогрессивными и регрессивными, положительными и отрицательными силами общества; эти противоречия приводят к борьбе, в ходе которой негативные силы стремятся субъективными мерами «исправить», улучшить свое положение относительно исторической общественной необходимости… их защитительные или камуфлирующие действия лишь усиливают несоответствие, а стало быть, и комизм отживающих сил» (18,207; см. также: 28; 64). В «синтезирующей» теории эстетического комическое определялось как противоречивое единство несовершенного блага (юмористическое) или несовершенного зла (сатирическое) и некрасивой или уродливой формы (39) Все эти определения комического безусловно схватывали те или иные свойства исследуемого феномена, Но самое специфическое – свойство комической формы в них оставалось неопределенным. Поэтому до сих пор справедливо замечание одного из эстетиков прошлого, что все определения комического хороши лишь тем, что сами вызывают тот эффект, который призваны анализировать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.