Олег Рыбаков - Стратегии правового развития России

• Название: Стратегии правового развития России
• Автор: Олег Рыбаков
• Жанр: Детская образовательная литература
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4365-0161-1

В монографии рассматриваются проблемы современного правового развития России, связанные с формированием гуманистического вектора в отношениях государства и личности. Авторский коллектив исследует современную конституционную идеологию, формирование новых, наиболее эффективных в условиях глобализирующегося мира направлений конституционного развития современной российской демократии, его ценностные основания и их роли в развитии национальной правовой системы. Анализируется роль правовых традиций в современных стратегиях права, механизмы их доктринализации и связанные с ними вопросы правопонимания. Особое внимание уделяется проблемам реализации правовых стратегий России в условиях информационного общества.

Для научных работников, аспирантов, студентов, преподавателей и всех, кто интересуется основными направлениями и тенденциями современного правового развития России.

---

2. Идея закона и народное представительство. История развития российского законодательства свидетельствует и о влиянии западноевропейских правовых теорий и концепций, и национальной духовной культуры на восприятие понятия «закон», понимание его роли и значения в жизни Российского государства и общества. Слово «закон» встречается уже в древнейших памятниках русской письменности. По мнению одних авторов, наши предки уже с Х века употребляют слово «закон» в смысле продукта государственной деятельности, отличая закон от обычая. Другие авторы полагают, что слово «закон» в древности означало то же, что и «обычаи»: одно заменяло другое и имело единый источник – «деятельность отцов». И лишь когда на Руси начало распространяться византийское право слово «закон», как утверждает В.И. Сергеевич, разошлось в смысле со словом «обычай»[146]. Первоначально же вся жизнь древних княжений определялась обычаем (право наследования, право собственности и т. д.), то есть обязательной общей нормой, которая была установлена «отцами» и освящена длительным соблюдением. Поэтому признание за волей князя (царя) способности творить право (закон) являлось вторичным, основывалось ссылками на старину и развивалось весьма медленно: указы князей не предшествовали практике, а неуклонно следовали за ней, и в уложения и судебники заносилось то, что выработалось практикой. Кроме того, надо учитывать старое деление закона на закон Божий и закон человеческий; лишь с истечением длительного периода развития права указанный дуализм закона сменился монизмом закона человеческого.

Идея закона, преследующего общее благо, в России основывалась на христианских воззрениях на княжескую (а в последствии – царскую) власть, призванную заботятся о благе своих поданных. Власть государя не означала право делать что угодно, ибо ее цели определялись истинной верой. Поэтому законотворчество было для князя не правом, возвышающим его над своими подданными, а обязанностью, возложенной на него Богом: содержание издаваемых князем законов должно было соответствовать духу православия, т. е. проникнуто милосердием и любовью[147]. В произведении Иллариона «Слово о Законе и Благодати» (ХI в.) княжеская власть понимается не столько в качестве совокупности властных полномочий или высшего сана в общественной иерархии, а скорее, в качестве поля деятельности, процесса свершения благих дел для Русской земли. Идеальный князь в русском политическом сознании – это князь-труженик, князь воин. Как отмечается в литературе, терминологическое значение понятия «закон» у Иллариона уже имеет два аспекта: закон как юридическое установление власти и закон как совокупность широких правил, установленных в первооснове Священным Писанием. При этом закон как юридическое установление власти не должен противоречить правилам Священного Писания: при несоответствии закона юридического закону священному речь может идти только о неправовом законе, то есть не легитимном[148]. Таким образом, Илларион связывал в учении о законе воедино два компонента: нравственный и правовой. На нравственные качества властвующих обращал внимание в своем «Поучении» Владимир Мономах, раньше других русских князей осознавший, что судьба Русского государства (конец ХI в.) в огромной мере зависит от того, насколько нравственными окажутся в своем поведении люди, держащие в своих руках государственную власть. Мнение, которое актуально и сегодня[149].

Главной опорой власти князя, как в мирное, так и в военное время была дружина. При этом старшие дружинники представляются в летописях думцами князя, без их совета князь почти ничего не предпринимал. Они постоянно участвовали в договорах князя, сопровождали его по делам управления, участвовали в разбирательстве судебных дел, а также в законодательстве. Князь Владимир, по Иллариону, советовался со своим окружением и «отцами-епископами», дабы «закон установить». После смерти Ярослава в составлении новой редакции Русской Правды вместе с его сыновьями участвовали старшие дружинники[150]. В этой традиции можно видеть истоки появления Боярской думы, а также в определенной мере и Земских соборов.

Политические и правовые идеи Киевской Руси получили свое развитие в политико-правовой идеологии Московского государства. Развитие идеи царской власти в условиях Московского государства привело к появлению понятия истинного, боговенчанного царя как защитника православной веры и Русской земли, пределы верховной власти которого определялись не столько правовыми, сколько религиозно-нравственными законами[151]. Царская власть в понимании Ивана Грозного – это власть ограниченная, но не людьми, а тем, кто ее дал, то есть Богом. В соответствии с русской политической идеологией царь несет обязанности относительно своих подданных не по договору с ними, но в силу самого своего звания русского царя. Поэтому он не должен присягать своим подданным, как это делали европейские короли[152].

Вместе с тем благодаря практике Земских соборов (вторая половина ХVI в. – ХVII в.) выборные служилые люди, выборные от городов стали принимать участие в обсуждении важнейших государственных дел. Дошедшие до нас решения соборов свидетельствуют, что, например, с 1613 года и во все продолжение царствования Михаила Федоровича Романова, важнейшие государственные дела решались «по указу государеву и по соборному приговору», так что власть государя стояла с властью общества, с властью всей Русской земли, почти постоянно присутствовавшей на Земских соборах в лице своих выборных людей[153]. Характерное для православия стремление к соборности во многом определяло и государственно-правовые основы развития общества, практику принятия Земскими соборами решений не формальным большинством голосов, а путем духовного единения и согласия. Именно духовное единение и согласие по принципиальным вопросам развития общества и государства отсутствуют в современном российском парламенте, препятствуя во многом поиску наиболее оптимальных решений современных государственных и общественных проблем.

Единственным субъектом законодательной власти в императорскую эпоху становится самодержавный государь, воля которого творила закон[154]. Петр Великий в своей законодательной деятельности исходил из понятия государственного интереса. Он признавал, что с царь с его правительством должен заботиться о благосостоянии населения, полезного государству, что издавать законы и управлять он должен, имея в виду общую пользу: во имя государственного интереса и подчиненного ему общего блага царь устанавливал свои отношения к подданным, даже в мелочах их частной жизни[155]. Петр I благоприятствовал распространению понятий о естественном праве, повелел, например, перевести на русский язык трактат Пуфендорфа об обязанностях человека и гражданина и содействовал распространению некоторых идей Томаса Гоббса, отвечающих его политическим целям. С научно-философским обоснованием власти абсолютной монарха выступил Феофан Прокопович (1681–1736), который в «Правде воли монаршей», связывал возникновение наследственной монархии с «первым в народе согласием», в котором выразилась «воля народная», соединяя договорную теорию и идею богоустановленности власти провозглашением принципа: «глас народа – глас Божий». При этом власть верховная в силу своего установления имеет целью всенародную пользу; монарх волен поступать, как ему заблагорассудится, «лишь бы народу не вредно было и воле Божей не противно было».

В соответствии с началами просвещенного абсолютизма, нашедшими свое выражение в Наказе Екатерины II[156], цель самодержавного правления заключается не в том, чтобы у людей «отнять естественную их вольность», но в том, чтобы «действия их направить к получению самого большого ото всех добра». Законы признаются Екатериной II «простым и правым рассуждением отца, о чадах и домашних своих пекущегося». Правление, ставившее себе просветительные задачи, не могло оставаться без закона, основываясь на произволе и прихоти правителя. Поэтому начало законности полагаются Екатериной II в основу самодержавного государственного строя. Сущность законного монархического правления, по мнению Екатерины II, проявляется в определенном самоограничении власти, которое проводится, однако, не безусловно. Но если у Монтескье, у которого Екатерина II заимствовала многие идеи своего Наказа, пределом власти монарха являются прерогативы сословий, то в Наказе самоограничение власти обусловливается лишь политическими соображениями, интересами государства. «Есть случаи, – говорится в Наказе, – где власть должна и может действовать безо всякой опасности для государства в полном своем течении. Но есть случаи и такие, где она должна действовать пределами, себе… самою положенными». Чтобы монархия не превратилась в деспотию необходимо не только соблюдать действующие законы, но и следить за тем, чтобы сами законы были внутренне справедливы. Основным критерием для определения внутренней (естественной) справедливости законов Екатерина II признает государственную заботу о духовном и материальном благосостоянии народа.