Борис Богданов - Простые повествовательные предложения

• Название: Простые повествовательные предложения
• Автор: Борис Богданов
• Жанр: Короткие истории

Рассказы разных лет, финалисты, призёры и победители конкурсов, а также полный цикл рассказов про Алексея Михайловского.

---

– Живот схватило, – пояснил он соседу, срываясь с места. – Нервы, наверное!

Ухватившись руками за живот и согнувшись, извиняясь и заискивающе улыбаясь, Константин рванул в сторону туалетов. Там, запершись в кабинке, закатал рукав: Точно, гелевая полоска на руке, еще недавно прозрачная и незаметная, покраснела. Ровно так же, как у других работников эвакопункта. До столкновения с астероидом не более получаса. Сейчас на всех стартовых площадках охрана и персонал стараются незаметно покинуть свои места, пара минут – и сработают автоматические замки, запирая залы изнутри. Мазнув пальцем по стенке, Константин активировал секретную панель и стремительно выстучал на ней десятизначный код. Панель провалилась назад, открыв люк в технологический переход. Скорее, скорее внутрь! Руку в нишу в стене коридора, укол сканера, хватаем ручку настоящего контейнера с багажом – и ходу! Туда, где на позиции ждёт спасительный «Ураган-М».

Парамошка

Деревенскими издавна протоптана широкая тропа через Косматое урочище. Идёт она, почти никуда не сворачивая, виляя слегка из стороны в сторону, обходит покрытые седым мхом валуны, принесённые ледником в далёкой древности. Сделай три поворота, и виден уже берег Хлебного ручья, а там и до подворья местного колдуна, дядьки Захара, недалеко. Но Климу, что уже год у Захара в учениках, по тропе нельзя. Парень он сильный да видный, но не та сила всё решает. Растёт возле тропы, сразу за вторым поворотом, среди обычных дубов, могучий колдодуб.

Дерево и дерево, каких в лесах наших много, старое, узловатое, дуплистое. Не слишком толстое, двое мужчин запросто обхватят. Плодовитое, каждую осень обильно засевает землю вокруг себя желудями, но само же деток и душит обширной тенью. Всяк мимо него ходит, кто просто пройдет, ствол рукой огладит, кто с лукошком, грибов нарвать, а кто с туеском, по жёлуди.

Климу дорога пока заказана. Как учит дядька Захар: «Среди всякого сущего, живущего и растущего, есть к волшебству открытое. Чем меньше в нем разума, тем жаднее берёт, труднее делится. Коли есть в тебе к магии сродство, да сил магических недостаток, опасайся могучего и неразумного, дорожку окольную выбирай». А в старом дереве какой разум?

Поэтому ходит парень к учителю округ, мимо общей тропы. Успел отдельную стёжку протоптать, извилистую, но безопасную. Начинаясь у первого валуна, сворачивает эта тропка налево, извивается среди мелкого ельника, спускается к Хлебному ручью, к густым зарослям колдотальника. Те кусты Климу уже по силам, толику магии в каждый заход подбирает. Сам этот путь нашёл, колдотал радушно делится магией. Клим в тех зарослях, словно в чистом источнике купается, но много не берёт, бережёт малого помощника.

Шёл сегодня Клим на обычный урок, да задумался. Ноги сами идут, а перед глазами вместо верной дороги мельникова дочка, Варька. Росли рядом, никогда не выделял её парень среди сверстниц, Настён и Матрён, не заметил, как расцвела. Теперь как глаза открылись. Улыбнулась ли неожиданно ласково, или слово особенное сказала, или посмотрела внимательно и серьёзно, да только забыл Клим про обычные дела. Сам на урок спешит, а в голове всё Варвара. Как ведро из колодца поднимает, наклонившись и ногу для равновесия отставив. Как не удержалась и ледяной водой на себя плеснула, взвизгнула. Стала подол сарафана отжимать, икры белые да тонкие, выше колен одежку подняла. Замечтался, нужный поворот пропустил. Сердце захолонуло, ноги кисельные стали, только тут и очнулся.

Нехорошо! До жадного дерева не более полусотни шагов. Никогда Клим так близко к опасному месту не подходил. колдодуб, слабую магию почуяв, тянет к себе! Очень хочется шаг сделать, ещё и ещё. Ближе подойти, погрузиться в ласковую темноту, раствориться в сладком растительном безмыслии. В голове без слов кто-то давит, требует: «Дай, дай, дай больше!»

Как учитель говорил? «Стань никем, очистись от мыслей, от желаний. Сосредоточься. Строй стену. Пока стена стоит – беги». Клим так и сделал. Заставил себя забыть про дурное дерево, про лес вокруг и землю под ногами. Начал, как мог, строить. Стена не стена, но изгородь получилась. Хлипкая, прогибается, но держит. Сразу напор ослаб, удалось шагнуть раз, второй в сторону от тропы, а там легче пошло. Ноги всё крепче, в голове яснее. Отбежав изрядно в сторону, Клим обессилено опустился на подвернувшийся пень. Отдышаться, снять с лица и головы налипшую паутину. Нёсся, дороги не разбирая. Руки и лицо еловыми лапами исхлестал, в волосах листья и другой древесный мусор. Спасся!

Приведя себя в порядок, Клим огляделся. Невелико Косматое урочище, а здесь он раньше не бывал. Маленькая полянка в еловом подросте, смущенная было его вторжением, начинала жить обычными заботами. Зазвучали голоса лесных пичуг. Прополз по надобностям важный рогатый жук. Зашевелилась трава возле замшелой коряги, приподнялась из неё треугольная гадючья голова Мазнула пустым взглядом по неподвижному Климу, заскользила неторопливо, пробуя воздух языком. «На охоту, должно», – подумалось парню. Понимая, что всякая тварь важна, змей он не очень жаловал. За холодность и глухоту. Не давались ему пока эти существа, не слушали. Птицу научился приманивать, белка к ладони за орехом приходила, заслышав немой зов. Змеи много древнее, другой подход нужен.

Прикинув на глаз путь аспида, Клим присмотрелся и увидел в шаге от себя серый комочек. Мышонок, поджав раненую лапку, ковылял по разворошенному мху. Протянув руку, Клим подхватил зверька. Тот пискнул, моргнул бусинками глаз и обмер в ладони.

Гадюка, встретив неожиданное движение, остановилась, зашипела предупреждающе, затем свернула в сторону и исчезла среди черничника. Погладив пальцем мышиное тельце, Клим ощутил: рядом с живым теплом не смешиваясь, соседствовал магический холодок. «Непростой ты зверёк! Будешь Парамошкой!». Решив так, вырвал клок мягкого мха и бережно уложил Парамошку в котомку. Пора, учитель заждался.

Дядька Захар, невысокий сухонький мужичок с короткой немужицкой бородкой и постоянно удивленно-горьким взглядом, возился с цветами во дворе, под окнами. Цветник этот был удивительный, нигде таких растений не увидать. Радугой был он расцвечен от снега и до снега. Рядом с Захаром вышагивал ручной говорящий колдограч Антип. Поглядывая, повернув голову, одним глазом на утоптанную землю, он иногда замирал; тогда грунт перед ним вспучивался, раздвигался и на свет вывинчивался жирный земляной червь. Антип склёвывал червяка и продолжал прогулку.

– Проголодался, – кивком поприветствовав Клима, проговорил дядька Захар: – Тварь простая, бесхитростная.

– Антип харроший! – заявил грач, вспорхнув на плечо хозяина, – Жрррать хочешь? Как поживаешь?

– Хочет, а как же, – дядька Захар присмотрелся, – Волки гнались? Морда вся исхлёстана. Пойдём-ка в дом.

Клим внезапно понял, насколько он проголодался. Встреча с колдодубом обессилела. Желудок заворчал, запел требовательно. Пока Клим насыщался нехитрой снедью, дядька Захар внимательно рассматривал его, сощурив глаз.

– Показывай гостя-то, – предложил он, дождавшись Климовой благодарности.

Парамошка, будто поняв, о ком речь, уже вылез из котомки и уютно устроился у Климова ворота, близ уха. Согревшись близи источника силы, лапку он успел подживить и был вполне доволен жизнью. Приняв предложенную корочку хлеба, зажевал доверчиво, без боязни. Не убоялся и хозяйского колдопса, старого пуделя с чудным именем Дюк, что тявкнул для порядка на пришельца из-под стола. Только ушками повёл.

– Мелочь, а понимает, кто с добром, – Захар затеял с мышонком переглядку, – Хорошего зверя нашёл, Клим. Как назвал?

– Парамошкой, учитель, – Клим осторожно погладил мышонка, – Наткнулся на него, как от колдодуба убегал.

– Во-о-т оно как. А я гадал, что ты такой разукрашенный. Пора тебя правильной защите учить. Стенку, небось, ставил?

– Загородочку, – Клим виновато потупился, – однако убёг ведь?

– От всех не убежишь. Или будешь по лесам зайцем петлять, каждое колдовское древо кругом обегать? Наша – ленивая уже. Тянет по привычке. Хуже, когда молодому дереву попадёшься. Решено! Прямо сейчас и начнём.

До вечера наставлял дядька Захар Клима в новом умении. Колдовство – не хлопушки и шутихи, а долгий и кропотливый труд. Пока Клим правильный наговор выучил, семь потов сошло. Захар сидит, пуделю под табуретом мохнатое пузо гладит – да повторяет: «Учи! Учи!». А как зачало солнце небо кровянить, дядька Захар в ладоши хлопнул: «Будет! Проверять пошли». Двинулись к колдодубице по короткой дороге. С ними пёс, ради прогулки нагретое место кинувший. Клим, уходя, заглянул в окошко и увидел призрачного пуделя, лежащего на полу подле табурета, подставив брюхо призраку хозяина.

Никак привыкнуть не могу, Учитель, – поёжился Клим, – Как можно сразу в двух местах быть?