Борис Богданов - Простые повествовательные предложения

• Название: Простые повествовательные предложения
• Автор: Борис Богданов
• Жанр: Короткие истории

Рассказы разных лет, финалисты, призёры и победители конкурсов, а также полный цикл рассказов про Алексея Михайловского.

---

Лицедеи на дощатой сцене затеяли представление. Зрители подходят, толпятся вокруг, слышны первые смешки, мелкие монеты посыпались в выщербленную деревянную плошку.

Странник прошёл неторопливо. Лет тридцать – тридцать пять, полуденные годы, возраст полных сил и наступления мудрости. Высокий, светловолосый, с небольшой русой бородкой. Наверное, шёл он издалека, одетый в пропылённую свободного покроя долгополую одежду, в которой так удобно путешествовать. В холодный осенний дождь, в зной и мороз мёртвых пустынь, по извилистой лесной тропе или городскими улочками, с миром, а то и укрыв опасную сталь среди складок.

– Странно, наставник Тимофен, – молодой парень в форме Белого Легиона и лычкой ученика на рукаве обернулся, глядя вслед уходящему страннику.

– Что такое, Ивай? – его спутник, пожилой мужчина, чтобы не сказать старик, с готовностью остановился, опираясь на тяжёлый боевой посох. Если бы не одинаковая форма Белого Легиона, двоих можно было принять за отца и сына. Оба горбоносые, ширококостные, рыжие, только шевелюра младшего горела рассветных огнем, а старший был уже скорее бел, чем красен. Лицо Тимофена обезображивал старый рубец, от переносицы к мочке левого уха, черная повязка прятала пустую левую глазницу, а плечи и спина готовились вот-вот проиграть схватку со временем. Ивай же был кожей чист, спиною прям, и видно было, что бурлит в нём молодая сила, готовая рвануть наружу при первом же случае. Но, конечно, не были они родичами. В Легионе, как известно каждому, близкие родичи вместе не служат. Чтобы родство не застило глаз в тяжелый миг, чтобы не выделять соратников из общего числа. В Легионе все браться.

– Странный, говорю, человек, – начал объяснять Ивай. – Идёт, видно, издалека, устал, а в харчевню не зашёл, рук не умыл, пошёл дальше в гору. Зачем?

– Забудь, коли человек, – Тимофен закашлялся, запёрхал. – Пыльно-то как… Что к полудню-то будет? Забудь. Что тебе люди? Оставь их стражникам. Кхе-Кхе… Напомни лучше, испытуемый Ивай, что говорит Закон о сути служения?

– Да, наставник, – парень помолчал и затараторил, как по писаному: – Древнее зло не избыто полностью, а лишь отодвинуто и раздроблено. С тех пор собирает оно рассеянные части, дабы в прежнюю силу войти. Суть служения нашего – оному собиранию препятствовать, сколько сил хватит. К частям тем относить следует: сущности малые, шкодливые, именуемые…

– Довольно, – махнул рукой Тимофен. – Суть ты уяснил, вижу. А зло человеческое?

– Зло человеческое, наставник, присуще ему изначально, и с добром в равновесии пребывает. Люди привыкли прежде всегда о себе думать, потому зло человеческое с добром вместе слиты. Для надзора за людьми злыми стража предназначена. Легион же только за злом природным следит.

– Так-то вот, Ивай. Есть в нём природное зло, в прохожем этом?

– Не заметил, наставник, – Ивай развёл руками. – А если было бы, что тогда делать?

– Ивой! – Тимофен даже остановился в удивлении. – Если за спиной шкода сидит – что делать надо?

– Прости, наставник, вылетело из головы. Рубить – но осторожно.

– То-то же! Вот если бы это средняя шкода или блазник был – но не садятся они на людей. Никому такой тяжести не вынести. Даже если бы и сел, и то…

– Рубить?

– За подмогой, Ивай, бежать, – Тимофен хмуро насупился, потянулся в задумчивости к наглазной повязке. – Не заметить тебе блазника, пока он в силу не вошел. А как набрал сил – не нам с блазником тягаться.

– Наставник Тимофен, – Ивай копался в памяти, пытался вспомнить. – Что такое блазник?

– Великая сущность это, если по Закону. А так, попросту – блазник. Мелкие шкоды, они же отражения духов и божков, страхом, злобой, завистью питаются, чуют их и к ним ползут. Средняя на месте сидит, к себе, наоборот, тянет. Такие места следует обходить стороной или выжигать.

– Это как в Слепом бору, наставник? – глаза у Ивая загорелись.

– Да. Как узнаешь, что где-то собралась лихая ватага – знай, там и средняя шкода – стихийного бога образ, залегла, силы копит. А вот великая – пороки и зло наизнанку выворачивает. Зло добром представляет и тем соблазняет слабых. Потому и блазник. А уж если сразу два блазника в силу вошли! Это война и кровь, ведь каждый себя единственной и последней истиной мнит. Только откуда тут… Много людей требуется, зажечь надо, позвать…

– Зажечь?

– Да. Зажечь и за собой повести. Только заболтались мы с тобой! С мелочью сначала воевать научись. Будешь вместо урока языком трепать – так с лычкой и останешься!

Славный в Торжище базар, а всё же с городскими ему не равняться. И купцов поменьше, и товар попроще, да и покупателей пожиже. Люди простые, городским экивокам не обученные, правду обычно в лицо говорят. Мало что мелкой шкоде достаётся. Но чем поживиться всё же есть.

Надо сказать, трудно увидать шкоду обычным людям. Особым взглядом смотреть нужно. Необученный человек, или новичок, шкоду только случайно заметит, а заметив, не поймёт, только неудобство или неловкость почувствует, словно что постыдное, скрытое подглядел. Нельзя на неё прямо смотреть, избегает Зло прямого взгляда, под тайными покровами прячется. А вот краешком глаза, да с прищуром сквозь ресницы опознать можно. Выглядит мелкая шкода темным, бесформенным сгустком. Если очень сильно постараться и если время есть, заметишь конечности и глаза, что больше всего напоминают черные провалы среди глубокой тьмы. Краб не краб, паук не паук – пакость на ножках.

Сегодня, против обыкновения, много промышляло при базаре мелкого зла. Нет – нет да и мелькнёт чернильный клубок. Заспорили продавец с покупателем, в цене не сошлись. Уже забыли давно, из-за какой мелочи спор. Оба красные, жилы вспухли, кровь к голове прилила, того и гляди удар хватит. Кричат, надсаживаются, друг другу бороды заплевали, успокоиться не могут. А всё потому, что сидит между ними мелкий шкода и пьёт, пьёт, пьёт их силу, что в страсти и ругань уходит. Наслаждается, жирует, чуть не лоснится с довольства. Тут и наступает работа легионера. Тихо подойдя, спрятавшись между секундами, Ивай ударил заговоренным оружием – и назад, пока никто не заметил. Шкода неслышно крякнул, хрюкнул и разлетелся невидимыми брызгами.

– Так ты говоришь, уважаемый – полушку сбросить? – продавцу вдруг приходит в голову, что спорить-то не о чем, время куда дороже прибытку.

Неплохо бы, почтенный, – покупатель утирает вспотевшее лицо. Ему самому уже неловко, что из-за чепухи надрывался. «И что на меня нашло?» – думает он, расплачиваясь и укладывая покупки в торбу. «И что нашло на меня?» – недоумевает торговец, принимая и пересчитывая монеты: «Бес попутал, не иначе».

А легионеры уже идут дальше, обходя большой базар. Форма Легиона заметна издали, легионеры уважаемы в народе, поэтому перед Иваем и Тимофеном очищается узенький коридорчик в бурлящей толпе. Несколько шагов вперёд, осмотреться, еще несколько шагов вперёд… Черная клякса! Подход – удар – отход. Всё, как учил наставник Тимофен. Наверное, он доволен? Ивай оглядывается: Тимофен дышит тяжело, шагает трудно, опираясь на посох. Простое дело – перед приемом в Легион испытать ученика, да получается непросто. Будто со всей округи собрались шкоды у подножия Торгового холма. «Неужто поветрие?» – бормочет про себя Тимофен, утирая пот. Так бывает, люди ни сном – ни духом, но поветрие уже близко, уже точит и грызет изнутри. Шкоды чуют грядущие беды, слезы и смерть, собираются толпой. Не до испытания тут, не до обычных наставнических каверз. Ивай справляется пока, идёт без напряжения, будто прогуливается, не больше. «Ишь, как управляется! Хороший будет легионер», – размышляет Тимофен. – «Если поветрие переживет».

– Не спеши, Ивай! – бросает он. – Неспроста это всё. Пошли-ка перекусим. Заодно и подумаем.

Ивай и не думает возражать. Жарковато что-то, передохнуть в холодке кто же откажется?

– Как прикажешь, наставник Тимофен, – соглашается он, указывая рукой. – А вот и харчевня!

Во всех странах и во все времена проповедники говорят одно и то же. Темы проповедей меняются, но слова остаются прежними. О любви и ненависти, о горе и счастье, о своих и чужих. В конце концов, в проповеди не то важно – про что, как – важнее. Слушают тебя люди или проходят мимо, занятые мелкими своими делишками. Странник говорить умел. Расположившись чуть выше базара, среди невесть как занесенных на склон холма валунов, он перекусил нехитрой снедью, найденной в дорожной котомке, и скоро уже спрашивал о чем-то случайного прохожего. Поговорил прохожий со странником – и остался. Потом еще и еще. Когда же собралось у валунов десятка два любопытных, странник заговорил.

– Позволь налью тебе пива, наставник, – Ивай подхватил кувшин с пивом. Тёмный, густой, с правильной горчинкой напиток был хорош, и грех было не отдать ему должное.